Страна Моксель или открытие Великороссии - Владимир Белинский

Мы еще не раз сию непреложную истину проиллюстрируем выдержками из воспоминаний иностранцев, побывавших в Московии в XVI–XVII веках.

Славянской же доли (части) в великороссах- кот наплакал. Основа великороссов- финские племена, жившие на исконной земле.

Мысль очень туго воспринимается русским человеком. Однако от истины деваться некуда. При древних путях сообщения, а вернее- их отсутствии; при жесточайших условиях выживания, земледельцы-славяне не могли добровольно уйти в неведомое болотное безземелье. Это привело бы их к гибели. А вот блуждающие князья, покоряя со своими ватагами мирные финские племена, паразитируя на их труде, прижились в стране Моксель, а с помощью религии, и, как увидим, татаро-монголов, прибрали в дальнейшем земли к своим рукам.

Вспомни, читатель, — именно так впоследствии Ермак и подельники прибирали к рукам Сибирь и Зауралье. И дабы не быть голословным, я снова процитирую выписку из книги профессора В.О.Ключевского.

«А на Белеозере жили люди некрещеные (племена веси. — В.Б.), и как учали креститися (глядите, пришел всего лишь монах, а не русь, как нам пытались внушить. — В.Б.) и веру христианскую спознавати, и они поставили церковь, а не ведают, во имя которого святого. И на утро собрались да пошли церковь свящати и нарещи которого святого, и как пришли к церкви, оже в речке под церковию стоит челнок, в челноке стулец, и на стульце икона Василий Великий, а пред иконою просфира (как видим, уже в те времена монах знал свое дело. — В.Б.). И они икону взяли, а церковь нарекли во имя Великого Василия. И некто невежа взял просфиру ту да хотел укусить ее; ино его от просфиры той шибло, а просфира окаменела…И на Белеозере то первая церковь Василий Великий от такова времени, как вера стала».[21]

Вот так в одночасье все люди финского поселения стали христианами и великороссами. А славянством и русью здесь и не пахнет.

Итак, мы снова подошли к довольно таки простой, но очевидной истине: великороссы — не являются изначально славянским народом, никогда им не были и в тех условиях быть им не могли. Даже среди основной массы великороссов- славяне, выходцы из Поднепровья, составляли ничтожно малую долю процента.

Почитаем, кто ушел с Юрием Долгоруким в землю «Залешанскую»:

«...во второй половине XII в. таких князей действовало несколько десятков, если не целая сотня (гляди, как расплодились! — В.Б.). Дружина по-прежнему имела смешанный племенной состав. В X–XI вв., как мы знаем, в ней преобладали еще пришлые варяги. В XII в. (когда Юрий Долгорукий ушел в Суздальскую землю. — В.Б.) в ее состав входят и другие сторонние элементы: рядом с туземцами и обрусевшими потомками варягов видим в ней людей из инородцев восточных и западных, которые окружали (Киевскую. — В.Б.) Русь, торков, берендеев, половцев, хозар, даже евреев, угров, ляхов, литву и чудь».[22]

«Самъ князь долгое время здъсъ былъ въ нъкоторомъ родъ кочевникомъ. Дружина же его могла или слъдовать за нимъ, или оставить его. Князъ могъ отослать отъ себя своихъ сподвижниковъ и они могли его оставить. Никакихъ обязательствъ на этотъ счетъ не было».[23]

Такие взаимоотношения между князем и дружиною существовали в X–XIII веках. Да и позже! Сама же дружина выглядит, зачастую, как банда наемников. Куда уж денешься, — приходится и с этим согласиться. Профессор-великоросс не стал бы возводить поклеп на свое племя.

Таков казус произошел и с Юрием Долгоруким. Будучи шестым сыном Мономаха, не получив в наследство «стола», пошел с дружиною искать новое место и новых «подданных». Найдя стол, за многие сотни километров от Руси, осел среди племен: мери, веси, муромы, мещери, мокши и мордвы, в земле Моксель, как ее назвал Вильгельм де Рубрук. Об этом мы поговорим ниже.

Итак, мы установили очень важные аксиомы становления великороссов, как народа, а именно:

а) в начальном периоде создания народности, а впоследствии — нации великороссов, ее основу составляли финские племена, проживавшие на своей исконной земле.

б) славянское начало при создании нации великороссов составляло ничтожно малую долю процента и, практически, в этом этносе отсутствует.

Даже в XVII веке дабы сие увидеть и убедиться «скресь русскаго» необходимости не было.

Поставлен под сомнение и отвергнут один из глупейших мифов Российской Империи — миф о славянском происхождении Московского княжества.

Настало время рассмотреть вопрос участия Русской Православной церкви в процессе колонизации финских племен под прикрытием мысли о «собирании земли русской». Мы увидим, что участие и роль Русской Православной церкви в этом порабощении народов — решающие.

Все прошлые столетия, и сегодня, церковь вела себя не как обитель спасения человеческого духа, а как жестокий поработитель, наравне с властью. И никому не стоит возмущаться да хмурить брови, мы используем русские источники, всего лишь избавляя их от измышлений, видимых невооруженным глазом.

Казалось бы, по церковным канонам, «царство Божие и царство Кесарево должны оставаться навеки разделенными». Однако в Московии мы этого никогда не наблюдали.

Вот как об этом написал русский религиозный философ Г.П.Федотов:

«Но, в силу кровной сращенности всего общественного и церковного строя жизни, церковь была вовлечена в дело мирского устроения…Восходя еще дальше в прошлое, в удельные времена, мы встречаем митрополитов — политиков, указующих мелким московским вотчинникам державный путь собирания и строения… встречаем даже фактических правителей княжества Московского, каким был св. Алексий».[24]

Встречались митрополиты московские, которые поступали похлеще. Так митрополит Кирилл стал жить при дворе самого Хана и руководить епархиями с Сарая…

Что же собой представляла русская церковь к XVI веку? Даже в начале XVI века Московское княжество имело всего десять епархий: Московская, Новгородская, Ростовская (Ростов Великий, не путать с Ростовом-на-Дону), Вологодская, Суздальская, Рязанская, Смоленская, Коломенская, Зарайская, Пермская. Всего-то!

Главное богатство епархий составляли монастыри со своими крупными владениями, как земли, так и крестьян, то есть — христиан.

«Монастыри съ своей стороны внесли часть дани въ дъло колонизацiи, которому новая Русь (финские племена. — В.Б.) также въ нъкоторой степени была обязана своимъ возникновенiемъ»- пишет К.Валишевский на стр. 42 и ниже продолжает: «Движенiе монастырской колонизацiи шло главнымъ образомъ въ противоположномъ направленiи съ темъ, которое совершали обыкновенные колонисты, побуждаемые исключительно практическими соображенiями. Тогда какъ послъднiе направлялись въ богатыя южныя земли, монахи, воодушевляемые высшими идеалами, направлялись на съверо-востокъ, въ пустынныя мъста и непроходимые лъса. Безъ нихъ сюда долго бы еще не проникли и предпрiимчивые мiряне. Тамъ они входили въ соприкосновенiе съ финскимъ населенiемъ, еще поклонявшимся идоламъ, и выполняли двоякую задачу: разрабатывали дъвственныя земли и просвъщали души язычниковъ. Они все подвигались и подвигались впередъ».

И продолжает автор далее:

«На востокъ, со стороны татарской границы религiозная проповъдь также опередила завоеванiя. Возникшiя здъсь монастырскiя учрежденiя задолго до взятія Казани, еще въ четырнадцатомъ въкъ, перешли за р. Суру, а потомъ продолжались и дальше, помогая, а иногда и защищая прогрессъ нацiональнаго движенiя. Располагая большими средствами, часто хорошо укръепленные, монастыри были поддержкой для армiи во время военной компанiи. Монастырь Святаго Кирилла съ своими валами, снабженными артиллерiей и 38 массивными башнями, въ стратегическомъ отношенiи превосходилъ Новгородъ».[25]

Вот такие, дорогой читатель, монастыри!

Надеюсь- мы понимаем, именно монастыри и религия были тем тараном, который уничтожал самобытные племена и уже сложившиеся народы, «выплавляя» из них нацию великороссов. Делалось это не только крестом, но чаще мечом и кровью.

Вот что пишет К.Валишевский на стр.44.

«Съ 1420 по 1500 годъ в странъ (Московия. — В.Б.) возникло 150 новыхъ монастырей и съ 1500 по 1588 г. еще 65. Хотя англiйскiй путешественникъ Флетчеръ и преувеличилъ, называя Россiю (Московию. — В.Б.) шестнадцатаго въка «страной монастырей», но несомнънно, что этого рода учрежденiя достигли въ эту эпоху сравнительно большихъ размъровъ».

В деле покорения и орусачивания финских народов церковь и религия шли впереди и, в редких случаях, вместе с властью. Возведя монастырь, на первых порах — примитивный сруб, монахи вовлекали в верование сначала легко поддающихся людей, затем посулами, подачками и угрозами привлекали более стойких. Со временем вокруг монастыря создавались поселения. Необходимо учесть, что монастыри одновременно являлись и защитниками людей финских и татарских народов, принявших религию. При этом религиозное учение и постулаты могли объяснить практически все верующему человеку. Среди первозданно дикой и неприветливой природы северо-востока Европы, верующий человек получал защиту свыше, и даже любое свое несчастье мог объяснить волей Всевышнего. В те времена, когда человек полностью зависел от природы, первоначальные постулаты религии вооружали и защищали человека, возвышали его дух над неведомым, давали ему первоначальный источник знаний. Этим и объясняется исторически быстрый темп покорения финских народов. За каких-то 400 лет почти все население северо-востока, от Рязани и Тулы до Белого моря и Камы, приняло христианство и составило основной костяк, основную массу великорусской нации.