Меняла - Виктор Ночкин

– Славная монетка, почтенный. Но купить я ее не могу. Не взыщите, – крестьяне очень ценят вежливость и я был предельно серьезен и полон почтения к этому мужлану.

– Это почему же? – о, сколько разочарования в этом голосе, сколько скорби!

– Ну-у, – я старательно вздохнул, привычно изображая сочувствие, – видите ли, в чем дело… Эта монетка не простая. То есть я вижу, она серебряная, серебро хорошего качества, рисунок виден четко… Все бы славно… Но…

Я выдержал паузу, а затем промолвил сурово:

– Это монета из Семи Башен. Известно ли вам, почтенный мастер, что это означает?

Еще бы ему не знать! Зловещие легенды о чародее из Семи Башен известны всей округе, моряки до сих пор боятся становиться на ночевку в бухте у Семи Башен, я уже не говорю о том, что никто не рискует селиться в тех местах.

– Что же мне делать? – со слезой в голосе вопросил мой клиент.

– Ну, не знаю… Я бы оценил эту монету в пятьдесят пять – пятьдесят восемь грошей примерно. Но если я куплю ее, то потом не смогу сбыть с рук, ибо всем известно, что на серебро из Семи Башен наложено проклятие. Никто не купит. Если желаете, я расскажу вам, как разыскать в порту меняльную контору купца Хевера. Может, они… – я выжидающе глянул в глаза крестьянину.

– Не с руки нам в порт-то… – протянул тот, конечно не с руки, точно – этот дядя ни разу не был дальше Овощного рынка, – неужто никак нельзя?..

– Ну, есть, конечно, выход… – я ведь всегда готов помочь своему клиенту, это всем известно, – можно монету переплавить, но при этом она потеряет почти половину стоимости. Есть другая возможность, я могу свести вас с одним магом, он, возможно, не побоится расколдовать монету… Но только он дорого берет… Все же лучше переплавить, кузнецу нужно платить меньше. Почтенный мастер, я не хочу вас обманывать – монета стоит около пятидесяти – шестидесяти грошей, но я могу купить ее не больше, чем за двадцать. Ну, двадцать один… Но о нашей сделке никто не должен знать! Если станет известно, что я имею дело с серебром из Семи Башен!..

Мы ударили по рукам, причем оба остались вполне довольны заключенной сделкой. Особенно приятно то, что врать в общем-то и не пришлось. Больше у меня клиентов не предвиделось. Я оглядел улицу, распахнутые ворота, перед которыми прохаживается стражник… Пожалуй, можно вздремнуть. Я откинулся на своем стуле, прикрыв глаза… И тут же передо мной встал Тощий в образе гигантского пса… Он беззвучно разевал клыкастую пасть и колотил себя хвостом по мохнатым бокам…

Переговоры с графом закончились безрезультатно. Он требовал у вердельцев выкуп – относительно небольшую сумму, по получении которой обещал отступить. В сущности, он требовал немногим больше, чем стоила служба отряда Рориха, его светлость не желал понести ущерб, даже не добившись успеха. Горожане, в свою очередь, совершенно резонно полагали, что платить не следует – даже такую малость. Если граф получит выкуп один раз, то повадится вымогать того же снова и снова. К тому же Вердель не чувствовал себя побежденным. Тогда его светлость Гезнур изволил оскорбиться и заявил, что берет город в осаду. Это было невыгодно горожанам, ибо вредило торговле, однако, я слышал, что они уже успели отправить гонца в столицу. Его величеству Гюголану будет принесена жалоба и тот, возможно, уменьшит подати в этом году. Мне все это было непонятно и даже дико – граф, любимый, как утверждала молва, сын короля, выступал походом против города, состоящего в вассальных отношениях с короной и наносил, таким образом, ущерб власти, которую был обязан защищать… Однако, пожив в Геве подольше, я перестал удивляться подобным вывертам местной внутренней политики. Такая уж это страна. А позже я побывал в Болотном Краю и убедился, что Гева – далеко не самое странное местечко в Мире.

Разумеется, во время службы в Верделе подобные рассуждения меня не занимали. Дубак официально заявил, что я – его заместитель во всем, что касается службы и велел мне взять под особое наблюдение городские ворота, против которых расположились лагерем неприятельские солдаты. Меня это устраивало как нельзя лучше – и вот почему. В ночь, когда город штурмовали наемники, я обнаружил присутствие колдуна по некоторым магическим эманациям, исходившим от него самого и от его снаряжения. Самого колдуна тогда напугал камень, брошенный мной почти наугад. Однако когда наутро я вернулся на свой прежний пост, я снова ощутил некое присутствие магии – слабое, почти неуловимое дуновение волшбы. Тогда я и заподозрил, что колдун потерял что-то из своего магического барахла, при помощи которого он вредил горожанам в бою. Поскольку Дубак велел мне следить за воротами, то было совершенно естественно, что я постоянно крутился там, на своем прежнем посту. Мне удалось выпросить несколько луков для тех солдат, что Дубак отдал в мое распоряжение, и я велел своим стрелкам следить за тем, чтобы никто не приближался к воротам со стороны лагеря. И в самом деле, какой-то тщедушный человечек в неприметном сером плаще дважды или трижды пытался подкрасться к городской стене – наверняка искал свое имущество. Мы отогнали его стрелами.

Когда неделю спустя прискакал королевский гонец с письмом от Гюголана и осада была снята, я при первой же возможности прогулялся туда, где приметил следы волшбы. И мое предположение подтвердилось, да еще как! Я обнаружил мешочек, несомненно принадлежавший магу. В нем оказалось несколько маломощных амулетов и толстенькая пачка замусоленных листков, исписанных заклинаниями, описаниями магических процедур и прочими заметками такого же рода. Судя по тому, что заклинания были самые простенькие, а описания – излишне подробными, я понял, что их прежний владелец – весьма слабый маг, к тому же явно страдающий забывчивостью. Но меня-то как раз это и устраивало как нельзя лучше! Да что там – для меня эта находка была просто подарком судьбы.

Позже я узнал, что колдуна из отряда капитана Рориха зовут Шортилем и что он в самом деле посредственный маг. Потерянные записи и инструменты, конечно, принадлежали прежде ему. Я думаю, незачем объяснять, что обратно он ничего не получил. Мы оказались в схватке по разные стороны крепостной стены. Он проиграл – и его достояние стало моим трофеем. Позже, в зале «Очень старого солдата», мне пару раз приходилось сталкиваться с Шортилем и мы даже разговорились как-то, вспоминая эту осаду. Никакой неприязни к нему или же, допустим, неловкости я не ощущал. Я не чувствовал себя виноватым перед этим колдуном… И скажите мне, положа руку на сердце – кто бы на моем месте поступил по-другому? А? Даже короли и епископы без зазрения совести делают точь-в-точь то же, только масштаб у них другой. Вам ведь не придет в голову осуждать короля, оттяпавшего соседнюю провинцию, в том, что он воспользовался трудностями «брата»-монарха? Для того, что у нас, бедняков, называется грабежом и разбоем, сильные мира сего придумали множество красивых названий – Гилфингов суд, высшая справедливость, право поля… Э, да что там говорить!..

Я замахал руками, едва не упав со стула – и проснулся. Тут до меня дошло – сегодняшние кошмары вызваны заклинаниями, наложенными на камешки из ошейника. Наверняка действие собачьей сбруи заключалось в том, что пес должен был видеть в Тощем вожака стаи – старшего, более сильного и, так сказать, авторитетного зверя своей породы. В подобной магии я не разбираюсь совершенно, но, по-моему очень остроумно придумано. Эти заклинания очень сложные, многослойные и наверняка дорого стоят, но их придется все же уничтожить. Они являются слишком явной уликой. Вряд ли это дело рук Неспящего, он специализируется на магии совершенно другого рода, но узнать он их узнает. Это уж наверняка. Ведь именно он обновлял чары на ошейнике, значит, должен был запомнить их.

Поскольку ясно было, что нормально поспать мне не удастся до тех пор, пока не разделаюсь с собачьей магией, я сразу приступил к делу. Не спеша и очень тщательно я начал выводить магию из камней. Меня никто не тревожил, клиентов не было и дело продвигалось успешно. Вообще моя лавка привлекает не слишком много посетителей, такова уж специфика Восточных ворот – это не район порта, где вращаются настоящие деньги. Если бы я жил только на то, что зарабатываю на путниках, то давно бы помер с голоду. К счастью, у меня имеются и менее явные источники доходов. Часа через два я основательно приглушил собачью магию и решил, что пора бы сделать перерыв. Выведение чужих заклинаний – не менее утомительная работа, чем создание собственных.

За окном заскрипели плохо смазанные колеса, я встал, потянулся и выглянул из дверей, чтобы посмотреть, что происходит у ворот. Ничего интересного – обычная крестьянская телега. Я видел, что стражник лениво заглянул в воз и махнул рукой – пусто. Какой-то мужичок со своей супругой возвращается с Овощного рынка, распродав товар. До меня донеслись обрывки разговора. Словоохотливая тетка тарахтела, обращаясь то ли к стражнику, то ли к своему муженьку, то ли ко всему Миру: