Транзит на счастье (СИ) - Хелен Рой

Именно сейчас Виктор ещё раз убедился в правильности своего давно принятого решения — он заберёт Александру из детского дома, как только найдёт. Жизнь так непредсказуема и может оборваться в одну секунду, напоминанием этого служили лежащих сейчас перед ним — горы папок с "глухарями". Теперь он боялся не успеть, помочь Сашке, не успеть поделиться любовью и заботой. Стать для неё близким и родным.

Ефремов снова бросил взгляд на наручные часы. Время так медленно тянулось.

Неожиданно кабинет наполнился резким звонком телефона. Виктор вздрогнул. Медленно потянулся к трубке, его руки дрожали:

— Следователь Ефремов слушает.

— Ну, что Ефремов тебе повезло. Нашли твою беглянку, — раздался весёлый голос полковника.

— Где?

— С электрички сняли. Она сейчас на станции в Свири. Так что езжай прямо туда.

— Спасибо Артур Васильевич!

— Да не за что. Счастливо. Свидимся ещё…

Александра снова заёрзала на сиденье, ища удобное положение. Невзначай повернулась и положила голову на плечо Виктора, продолжая спать.

Ефремов на секунду оторвал взгляд от дороги, посмотрел на спящею Сашку и улыбнулся. Счастье захлёстывало его душу. Ну, вот теперь она рядом и уже никуда больше не денется. Он станет ей отцом, братом, будет заботиться и оберегать…

ГЛАВА 4

Прокурор стоял у окна кабинета и нетерпеливо постукивал пальцами по подоконнику, о чём-то размышляя. Он тяжело вздохнул и повернулся к сидящему за столом Ефремову, который листал папку.

— Виктор, ты уверен в своём решении? Ты действительно всё обдумал? — хмурясь, спросил Рудаков.

— Валерий Михайлович, вы же сами хорошо понимаете, что такие решения так просто не принимаются, — не отрывая взгляд от папки, пробормотал Виктор.

— Я конечно всё понимаю. Привязался к девчонке. Но удочерение! И как ты совсем собираешься справляться? С нашей-то работой!

— Я увольняюсь. Вот моё заявление, — Ефремов вытащил лист из папки и протянул начальнику. — Решил вернуться к адвокатской работе. Времени будет больше, да и деньги обещают хорошие.

Прокурор резко развернулся к окну, стукнул кулаком по подоконнику.

— Я не подпишу! Не понимаю я тебя. Зачем тебе чужой ребёнок? Женишься родятся свои, а что будет с девочкой? Ещё неизвестно как её примет твоя будущая жена.

— Я не женюсь! Знаете Валерий Михайлович, я иногда и сам не понимаю себя. Я не знаю, что будет через год, через пять лет. Но одно я знаю, точно — я приложу все силы и сделаю всё возможное, чтобы эта девочка стала счастливой. Сашка должна жить в семье. Я стану её семьёй. Она закончит школу, поступит в институт. У неё всё сложится в жизни. Она больше никогда не вспомнит тот ужас, который ей довелось пережить.

— Но ведь для того, чтобы её сделать счастливой не обязательно удочерять! Можно взять опекунство. Забирать на выходные…

— Нет! Нам этот вариант не подходит!

— Просто какой-то дурдом, — Рудаков схватился за голову и повернулся к Виктору. — Значит так! Заявление я тебе не подпишу! — прокурор поднял руку, останавливая возглас протеста Ефремова. — Пока не подпишу. Сначала оформи все документы на девочку, а потом посмотрим, — и уже садясь за стол сам себе пробормотал, сверля глазами Виктора. — Где это видано, чтобы прокуратура разбрасывалась квалифицированными работниками. Всё иди с глаз моих долой!

Виктор поднялся.

— Я сегодня в прокуратуру больше не вернусь. Сейчас еду на слушанье дела "Князевых", а потом сразу в детский дом.

— Иди, иди…

Войдя к себе в кабинет, Виктор аккуратно сложил папки с текущими делами и засунул их в сейф, отложив в сторону дело "Князевых". У него ещё было минут сорок до слушания в суде.

Он стал листать папку, но мысли всё время возвращались к разговору с прокурором. На душе было странное ощущение, Ефремов места себе не находил. Вроде бы он всё делал правильно — решив удочерить девочку и засадить её родителей. Они должны быть наказаны и получить полный срок и в тоже время Ефремов понимал, что не совсем правильно поступает. Какое бы они преступление не совершили, Анна и Пётр Князевы всегда останутся для Александры родителями. И может быть сейчас девочка и таит обиду, но она со временем пройдёт. Виктор посмотрел на часы, настало время сделать очередной выбор.

Он встал, закрыл папку и пошёл к дверям.

Зал суда был полупустой. На скамейке рядом с адвокатом сидели подсудимые: чета Князевых и Константин Ларионов. Анна и Пётр сильно нервничали и поглядывали всё время по очереди на адвоката, в то время как Ларионов держался спокойно, показывая всем своим видом, что ему всё происходящие безразлично.

Отвернувшись, Виктор смотрел в окно, в пол уха слушая свидетелей.

— У стороны обвинения есть вопросы к свидетелю? — донёсся до Ефремова голос судьи.

— Не! — ответил Виктор.

Адвокат с изумлением посмотрел на него.

— Свидетель вы свободны. Слово представятся адвокату Морошкину Денису Яковлевичу.

— Я прошу допросить, как свидетеля, Анну Князеву, — подал голос Морошкин.

Князева точно очнувшись, как будто не совсем понимая, где находится, огляделась по сторонам.

— Князева, пройдите за кафедру, — распорядилась судья Кожухова.

Женщина поднялась со скамейки и нерешительно направилась к кафедре.

Морошкин дождался, когда она займёт положенное для допроса место, и сказал:

— Расскажите суду, как всё произошло.

Анна поправила волосы и посмотрела на свои дрожащие руки.

— Князева, суд вас слушает! — адвокат повысил голос.

— Это Пётр во всём виноват! Он нашёл этого врача, и он предложил продать Сашку.

— Что… — заревел со своего места Князев, привстав. — Что ты мелишь баба!

Судья стукнула деревянным молотком по столу, призывая к порядку.

— Подсудимый если вы и дальше будете мешать суду, вас выведут из зала.

— Я всего лишь хотела выпить, поэтому и согласилась. От Сашки — то толку мало. Только и путалась под ногами, а тут хоть какая-то польза и нам и этому покупателю, которому её почки нужны были.

Все сидящие в зале были шокированы признанием Анны. Только адвокат кивал головой, словно подбадривая её.

— Скажите, Анна, вам не жалко свою дочку? — задал вопрос Морошкин. — Неужели вас не остановило то, что вероятней всего вы отправляете её на смерть?

— Ни сколько, — посмотрев затравленно на адвоката, пробормотала женщина.

— Суду всё понятно, — сказала Кожухова. — Князева вы можете занять своё место.

Затем предоставили слово Петру, он обвинял во всём жену и так же как она не раскаивался в содеянном. После него последние слово дали адвокату и Виктору.