Невеста викинга - Диана Гроу

«А он хорошо сложен», — невольно подумала она и тут же осеклась. Прежде чем она успела отвести взгляд, нормандец поднял глаза и встретился с ее пристальным взглядом. «От такой ослепительной улыбки, наверное, растаял бы камень», — подумала Бренна.

— Я уже окунулся, но могу окунуться и еще, если вы присоединитесь ко мне.

Синие глаза нормандца блеснули на солнце. Бренна внутренне не могла не восхищаться его фигурой. Но как ей не хотелось, чтобы он видел в ее глазах восхищение, а тем более и сменивший это восхищение страх за то, что она показала свои чувства к нему. Оставался только гнев.

С отвращением Бренна кинула в мужчину ведра и коромысло.

— Отродье сатаны! — выкрикнула девушка. — Я присоединюсь к тебе, когда ты будешь в болоте, чтобы лучше разглядеть, как отец топит тебя. А ты будешь в болоте, если осмелишься еще так смотреть на меня. Заполни ведра и неси их в крепость. И побыстрее, или я натравлю собак.

Приподняв тунику до колен, Бренна бежала вверх по тропе. Сердитые слезы текли по ее щекам.

Она клялась себе, что этот нормандец больше никогда не заставит ее плакать.

Глава 4

Кифи тоже шел по тропе вверх. Вес доверху наполненных ведер на коромысле он едва замечал, однако рана в бедре мешала ему идти. Пристальным взглядом нормандец рассматривал дом Брайана у-Ниалла. Вот местами разваливающийся коровник, обнесенный забором курятник и полдюжины круглых хижин с соломенной крышей, окружающих каменную башню.

Внезапно перед его взором возникло видение. Он увидел добротно сбитый длинный дом, из крыши которого в нескольких местах шел дымок. Из открытой двери дома доносился чей-то смех. Затем перед глазами Кифи пронесся цветной водоворот, в котором был виден шикарный алебастровый дворец с высоким куполом, казавшийся неестественно высоким, чтобы такое могли сотворить человеческие руки.

Он поставил ведра на землю и попытался справиться с мгновенно возникшим приступом головокружения. Неужели это возвращается его память? Действительно ли он видел подобное великолепие, или это разыгралось воображение?

Образ дрогнул и распался. Перед глазами нормандца по-прежнему был Донегол — цитадель короля Ирландии. Никакого рва, никаких высоких стен. Лишь каменная ограда, обрушенная в столь многих местах, что не задержала бы и корову.

Но почему он видел это? Был ли он воином-нормандцем? Налетчиком? Была ли у него семья? Мужчина с таким рвением пытался пробудить свою память, что голова тупо заныла. Все, что он знал о своей прежней жизни, — это лишь несколько бессвязных образов и отрывок какой-то песни. Кифи был уверен, что память еще вернется к нему.

Он медленно повернулся. Никакого другого жилья с вершины королевского холма видно не было, однако легкий дымок над деревьями выдавал то, что в лесу в пределах дня ходьбы живут люди.

Подняв коромысло, Кифи понес воду к дому Бренны в дальнем конце внутреннего двора. Девушка была занята тем, что добавляла вайду — траву особого рода для окрашивания тканей — в большой котел, располагавшийся у самого входа. Через открытую дверь Кифи видел ткацкие станки, груды шерсти, веретена и прялки. В уютной комнате стоял густой аромат ланолина — животного воска, тоже нужного для окрашивания, а вокруг были развешаны яркие полотна ткани. Очевидно, здесь работали только женщины.

— Далеко отсюда поселения? — спросил Кифи, наливая воду в котел. Втайне он надеялся, что название деревеньки хоть немного разбудит его память.

— Что?

— Я имею в виду ближайший город, — сказал нормандец. По лицу девушки он догадался, что она не поняла вопроса, и добавил: — Ну, знаете, место, где люди живут близко друг к другу.

— А зачем жить так?

— Ну, для торговли или для защиты.

Интуитивно Кифи пытался нащупать в своем сознании ту единственную дорожку к тайникам своей памяти. То, как жили ирландские фермы — эти раскинутые по холмам и долинам поселения, не имеющие друг с другом никаких торговых связей, а иногда не знающие друг о друге, — казалось ему неправильным, но почему именно, он сказать не мог.

— Город — это место, где торговцы и ремесленники торгуют тем, что привозят и производят.

— Вы имеете в виду ярмарку? — спросила Бренна, размешивая воду. Она добивалась насыщенного синего цвета. — Конечно, у нас бывает ярмарка на Самайн[4] и на Белтейн.[5] Туда приходят и молодые, и старые. Там весело, но я бы не хотела жить в тех местах, где проходит ярмарка.

— Почему нет?

— После ярмарки мужчины много дней пьют. Если бы мы жили там, то не добились бы от наших мужчин вообще никакой работы.

— Так что, здесь нет вообще никакой деревни? А это местечко и есть королевство вашего отца? — сказал Кифи, сделав широкий жест. — Мне кажется, любой владеющий землей ирландец может назвать себя королем, если только захочет.

Взгляд Бренны стал жестким.

— Мой отец — глава клана Донегол, и на его зов готовы собраться триста воинов. Он улаживает распри между людьми и Справедливо судит их. — Щеки Бренны от негодования окрасились багрянцем. — Этот мудрый человек положил конец кровной мести, традиции которой когда-то были здесь. Король Брайан у-Ниалл имеет власть гораздо большую, чем это может показаться, так что я попросила бы вас не выражаться подобным образом о моем отце. Ведь он вчера вечером спас вам жизнь. Ругать то, что не понимаешь, черта дураков.

Мужчина кивнул. Сейчас Бренна была вполне лояльна, и он должен был ответить ей взаимностью. Но слишком уж она была колючей.

— Вы всегда такая раздражительная?

— Только когда встречаю раздражающего мужчину, — отрезала девушка, возвращая свое внимание к чану. Она принялась размешивать синюю жидкость, но, пожалуй, чересчур рьяно, отчего та стала проливаться из котла на каменные плиты. Веснушки на ее покрасневшем лице выступали уже не так сильно.

— Принесите мне торф и помогите разжечь огонь. Дрова за коровником.

— Как пожелаете, принцесса, — с шутливым поклоном удалился Кифи. Если бы не сердито сдвинутые брови, он мог бы сказать, что даже и в ярости она симпатична.

Обойдя угол коровника, мужчина заметил беспорядочно сложенные около торфяной кучи куски дерева. Внезапно он заметил что-то интересное. Это был сломанный стул. У него была изящно вырезанная спинка, однако стул был разломан на две части и одна из ножек сломана. На мужчину смотрел зубчатый разлом хорошего дерева.

Эта картина что-то родила в его памяти. Внезапно он почувствовал запах опилок. Подняв детали стула, он провел ладонями по полированной древесине и внезапно понял, что может восстановить этот стул.