Михаил Катков. Его жизнь и публицистическая деятельность - Р. Сементковский

Но вместе с тем сам Катков охладевает к этим положительным интересам. Его участие в разработке столь существенных в то время вопросов внутренней политики становится совершенно незаметным. Экономическими вопросами занимался в «Русском вестнике» по преимуществу Леонтьев, а Катков не принимал никакого участия в их обсуждении. Мало того, в начале 1861 года в издании «Русского вестника» произошла перемена. Журнал распался на два издания: «Современная летопись» отделена была от остального текста и составила отдельное еженедельное издание, на которое открыта была подписка особо. Таким образом, политические вопросы в узком смысле, как внешние, так и внутренние, были выделены из «Русского вестника». Заведование этим новым изданием принял на себя, однако, не Катков, а Леонтьев. Из этого видно, что Катков в то время либо не признавал себя компетентным в обсуждении политических вопросов, требующих более или менее специальной подготовки, либо не интересовался ими. Но зато он с конца 50-х годов решительно начинает признавать своею специальностью обсуждение вопросов так называемой высшей политики, которая у нас в значительной степени отождествляется с борьбою против отрицательных течений нашей общественной мысли. Полемика Каткова с Герценом и отчасти с Чернышевским (в статье о Пушкине) была началом этой борьбы, к которой он так часто возвращался впоследствии.

Но наш очерк деятельности Каткова в конце 50-х и начале 60-х годов был бы не полон, если бы мы не коснулись одной стороны ее, – стороны, которая в то время была известна немногим и только теперь постепенно выясняется. Мы видели уже, что Катков успел с первых же шагов на жизненном своем поприще заручиться покровительством высокопоставленных лиц, в том числе графов Блудова и Строганова и князя Вяземского. Только благодаря этому покровительству он добился разрешения издавать самостоятельный журнал, между тем как другим литераторам в этом отказывали (например, Тургеневу, В. Боткину и князю Черкасскому, ходатайствовавшим в 1857 году о разрешении им издания журнала для оказания правительству содействия в вопросе об эмансипации крестьян). Благодаря поддержке, которою пользовался Катков в высших правительственных сферах, он мог в своем журнале выступать очень решительно. Пользуясь этою поддержкою, он старался ограждать свободу печати в тогдашнее переходное время, когда голос ее не мог раздаваться авторитетно вследствие установившихся цензурных традиций, еще не поколебленных веяниями новой эпохи. Достаточно заметить, что в то время сколько-нибудь свободное обсуждение вопросов внешней и внутренней политики составляло запретный плод. «Отечественным запискам» и «Русскому вестнику» разрешалось, как мы уже указывали, только перепечатывать политические известия из «Русского инвалида». Печать сама завоевала себе право обсуждения внутренних и внешних событий, и в этом деле Каткову, несомненно, принадлежит заслуга инициатора. Как мы видели, Катков в ответ на приглашение Я. И. Ростовцева оказать правительству содействие в вопросе об эмансипации крестьян ответил письмом, что при существующих цензурных условиях содействие печати немыслимо. Цензоры действительно были тогда поставлены в весьма затруднительное положение. Как известно, раз установленные административные приемы сохраняются иногда еще долго после того, как они признаны высшим правительством ненужными. Так было и в данном случае. Цензоры не знали, что дозволено и что воспрещено. Катков старался выяснить этот вопрос и, когда имел столкновение с цензурой, посылал высшим властям длинные объяснительные записки, составленные иногда весьма дельно и всегда направленные к тому, чтобы расширить свободу обсуждения печатью разных текущих политических вопросов. В указанном уже нами труде г-н Любимов приводит две записки подобного рода. В первой из них он старается установить пределы духовной цензуры по отношению к светским органам; в другой – разъясняет вред официозной печати. В первой он подробно мотивирует, что духовной цензуре подлежат лишь сочинения, в которых излагаются догматы православной церкви. «Духовная цензура, – говорит Катков, – признает или не признает согласным излагаемое учение с установленным учением православной церкви – вот ее назначение, а всякое дальнейшее расширение ее пределов может только обратиться во вред как литературы, так и самой церкви. Православная церковь по своей сущности должна быть чужда всякого инквизиционного начала и полицейского духа; прививать к ней этот дух значит низводить ее на арену человеческих страстей и преходящих мнений, унижать ее достоинство, оскорблять ее характер, затемнять ее святую сущность и скоплять против нее напрасную горечь в умах. Внутренняя сущность нашей церкви достаточно обозначилась тою первоначальною чертою, которая стала чертою разделения между нею и римской церковью. В то время как римская церковь укрыла смысл Священного писания в формах мертвого и непонятного народу языка, православная церковь признала и благословила начала разумения, допустив все языки к прославлению Бога. Эта черта глубоко знаменательна».

Мы нарочно сделали эту длинную выписку, чтоб показать, в каком духе и в каких выражениях составлялись тогдашние объяснительные записки Каткова. Другая его записка, составляющая также целое литературное произведение со множеством фактов, почерпнутых из русской жизни и жизни других государств, посвящена вопросу о роли официозной печати. Статья, вызвавшая столкновение с цензурой, написана была в чрезвычайно резких выражениях. В ней Катков самым решительным образом высказался против правительственного вмешательства в журналистику путем субсидий, внушений и тому подобных средств. Статья эта не понравилась тогдашнему министру народного просвещения Е. И. Ковалевскому, который в предписании на имя исправлявшего должность попечителя учебного округа предлагал предостеречь редактора «Русского вестника», что «если он не изменит своего направления, то правительство вынуждено будет принять касательно его издания решительные меры». В ответ на это и послана была Катковым упомянутая объяснительная записка, показавшаяся министру настолько убедительной, что всякие дальнейшие меры против Каткова были признаны излишними. Во всех этих столкновениях с цензурой высшее правительство постоянно оказывалось на стороне Каткова, и вместе с тем он получал возможность все свободнее обсуждать разные государственные и общественные вопросы. Так, например, одна из очень резких статей Каткова, обсуждавшая переустройство России по английскому образцу, была доведена до сведения государя, полюбопытствовавшего узнать имя автора. Ему было доложено, что автор статьи – коллежский советник Катков, «весьма близко известный графу Сергею Григорьевичу Строганову». Покойный государь впервые тогда обратил внимание на Каткова. Вслед за тем во время пребывания государя в Москве (1862) Катков удостоился быть ему представленным вместе с профессорами Московского университета, и государь, равно как и государыня, обошлись с ним весьма милостиво.