Такса - Дарья Волкова

— Ну, где спальня?

— Обожаю, когда женщина это говорит… — усмехается Олег. — Пойдем, покажу.

В спальне Женька делает одно движение. Но и его хватает. Легкий толчок в спину. И Олег падает на кровать.

Ей бы сразу уйти, но она не может удержаться.

— Что, день взятия Бастилии не прошел зря? — интересуется ехидно.

— Нет, — отвечает Олег. Перевернулся на спину, закинул руки за голову. Смотрит на нее снизу вверх. — Бастилия не при чем. Отмечали день рождения Машки Тихомировой.

— Это жена психического?

— Нет, — хохочет Олег. Смешлив он сегодня. — Жена — Даша. А Машка — это дочь. Ты ж была там… практически.

— Так это вы за новорожденную так… накидались? Хороши, нечего сказать.

— За здоровье же!

— Ну-ну…

Женька поворачивается к двери и… Для пьяного у него слишком быстрая реакция. Перехватывает ее руку и неожиданно для себя Женька плюхается попой на кровать рядом. Не отпускает ее руку. Прижимается к ладони щекой.

— Не уходи…

Женька молчит. Потеряла дар речи. Есть от чего. Его ладонь. Твердая и горячая. И щека. Под ее ладонью. Слегка колючая. А так и не заметно. Блондин.

— Женя… Не уходи. Пожалуйста. Побудь со мной. Чуть-чуть.

Трется щекой о ее ладонь. Как большой золотистый кот. Глаза закрыты. И легкая улыбка на губах.

Женя замирает. Сидит тихо. В ладони покалывает. Наверное, от его щетины. Или еще от чего-то…

Он по-прежнему крепко держит ее руку. Но через пару минут она понимает. Больше не улыбается. Ровное и глубокое дыхание. Он заснул.

И она по-прежнему не отнимает ладонь. И смотрит на него. Он безбожно хорош, это правда. Но при этом… Видны и сеть тонких морщинок у глаз. И едва заметные, разгладившиеся теперь, складки — между бровей и у губ. Лицо человека, который часто улыбается. Но еще чаще — хмурится. Оно одновременно и более открытое, беззащитное. Как и у любого спящего. И более строгое, вместе с тем. И он совсем не похож на того пижона, который сел к ней в машину несколько недель назад.

Женя наконец-то убирает руку. Надо уходить.

Вместо этого — отправляется бродить по квартире. На кухне решает сделать привал. Ставит чайник. Рыскает по шкафам в поисках кофе. Старательно отгоняя от себя мысль о том, что она ведет себя, по меньшей мере, странно. Но она просто не может уйти. Не может уйти — и все тут!

Кофе она так и не нашла. Заварила пакетик чая. Пила и уговаривала себя. Что она — чертовски уравновешенная и благоразумная девушка. Уговорила. И чай допила. Кружку из зловредности мыть не стала. Пусть Олег Викторович завтра с утра голову поломает.

Входная дверь поставила перед Женькой очередную трудноразрешимую задачу. Пощелкав замками, поняла — захлопнуть дверь невозможно. Или закрыть изнутри. Или снаружи. Или оставить дверь незапертой.

Мысль о том, чтобы пойти разбудить это алкочудовище отмела сразу. Можно, конечно, прикрыть дверь на защелку. Авось никто не украдет такое сокровище до утра… Но мысль о том, что он будет спать в незапертой квартире, была настолько неприятной, что пришлось отказаться и от нее. Вариант оставался один. Женька взяла с полочки оставленные там ею же ключи. Постояла в задумчивости. Мелькнувшая идея с каждой минутой казалась ей все более и более привлекательной. Не выпуская из рук ключей, Женя прошла в гостиную. Кажется там, на компьютерном столе, она видела ручку. И бумага тоже должна найтись.

Глава 5.Утро. Похмелье. И головная боль. И добавить, при всем желании, нечего

Утро было… непростым. Бывало, конечно, и хуже. Бывало. Но редко. Несладко это — просыпаться от головной боли.

Осторожно, стараясь не двигать головой, сел на кровати. Медленно опустил ноги на пол. Оглядел себя. Поздравляю, Олег Викторович! Спал одетым… Брюки, рубашка — все измятое. Хорошо хоть, разуться умудрился. А ведь не помнит, как… Сам себе укоризненно покачал головой. Охнул, обругал себя, шипя сквозь зубы. Как же болит голова…

Проявляя чудеса героизма, доплелся до ванной. Разделся, бросив вещи в угол. Главное — не смотреть на свое отражение в зеркало.

После душа стало легче. Проверенный метод. Обмотав бедра полотенцем, поплелся на кухню. Обнаружив на столе кружку из-под чая, поморщился. Ему еще и чай приспичило пить вчера, оказывается. Убрал кружку в раковину, налил воды в чайник, включил. И все это время где-то на границе сознания маячила то ли мысль, то ли воспоминание. Которое он никак не мог поймать. Ибо сосредоточиться на чем-то, кроме простейших действий, пока не получалось.

Повинуясь этому самому смутному ощущению, все так же вяло поплелся в прихожую. Его туфли безобразно нагло валялись прямо перед входной дверью. Но его взгляд сразу выхватил другое. Белый лист бумаги на тумбочке. Там, где обычно лежат ключи.

Дорогой! Ты был великолепен… Ты просто настоящий жеребец! Я поехала за плеткой и наручниками — как ты и просил. Ты такой затейник… До встречи, мой сладкий.

Подписи не было. Но у Олега в голове как будто зажгли свет. Он вспомнил. И застонал. Он идиот…

Он же возвращался домой на такси. Женя… И упал, кажется, еще на улице. И она тащила его до квартиры на себе. И сцена с ключами. И Женя сидит на его кровати. И ее ладонь на его щеке. Все эти картины стремительно, одна за другой вспыхивают в голове, и Олег остро, до стона жалеет о своем недавнем беспамятстве. Зажмуривает глаза, но от этого детали его «геройства» становятся только еще ярче.

И очевидно вдруг стало, что из кружки с остатками чая пил не он. Мелькнувшая в сознании шальная мысль так же бесследно испарилась. Да, в его квартире неизвестно сколько времени находился посторонний человек, пока сам Олег пребывал в бессознательном состоянии. Но он был уверен, что невымытая чашка из-под чая — единственный материальный урон, нанесенный его невольной ночной гостьей. Он просто знал это — и все…

Потом, и совершенно последовательно, его посетила догадка. Дернул ручку входной двери, оглядел замок. Так и есть. Дверь закрыта снаружи. И совершенно очевидно, кем.

Олег медленно сполз по стенке и схватился за голову. Жест, безусловно, картинный. Но он в полной мере отражал охватившее его отчаяние.

А вариантов-то, собственно, нет. Потратив пять минут на поиски смарта, Олег вместе с адским порождением прогресса отправился на кухню. Залил горячей водой зеленый чай. Ждал, пока он заварится, сверля сумрачным взором ни в чем не повинный Nexus. Все равно… Рано или поздно. Надо будет звонить.

Налил чай в чашку. Первый глоток. И пальцы смыкаются на телефоне.

— Женя, доброе утро.

— Неужели оно у вас доброе, Олег Викторович?