Песок под солнцем - Алекс Змаев

— Виола, не кипеши. Он спал, все видели. Мы сейчас берем его под белы руки и выводим. Две девушки уводят перебравшего в ночных попойках парня.

— Мы его не утащим!..

— Утащим. Еще сам ногами перебирать будет. Это хороший препарат, мозги отключает полностью, но все рефлексы работают.

Мимо меня проплывают столики, потом клетки плиток на полу, асфальт…

— Рита, помогай.

— Ой, девочки, привели. Какие молодцы!

— Давайте его в машину, назад. Придержи вот здесь. Ага… поехали.

— Лена, мы сейчас куда? Ты обещала рассказать.

— Рули к универу, на задний двор, где вход в подвал. У меня есть дубликаты ключей от той двери, от сорок шестого склада.

— То есть его — туда? Для чего?

— Полиция и так что-то подозревает, а если будет еще один свидетель…

— Фи… Ну и что? Твоя мама нас отмажет. Да просто прикажет прекратить следствие.

— Мама, конечно, начальник городской полиции, но из-за этой долбаной коши все осложнилось. Дело на контроле из центра, и следователь не местная. Все, что мама смогла сделать, как только нашли его мотоцикл, — сообщить мне.

— И как нам теперь быть?

— Избавиться от свидетеля.

Кто-то охнул. Голос Лены продолжал:

— Все очень просто. У меня остался еще целый пузырек «огонька». Вольем ему все.

— Но это же почти три дозы!

— Вот именно. От такого гарантированно сходят с ума. Потом найдут «овощ», решат, что парень закрылся на складе, где его не нашли. А не нашли потому, что не искали за закрытыми дверями. Там замок такой, что мог и сам захлопнуться, а с ума сходят порой и от обычной дозы.

— Еще коша остается…

— С нею нам повезло. Мама звонила только что, говорит, коши не имеют претензий к людям по этой истории. Видимо, засранка сама потерялась.

— Хоть это хорошо. Как он там?

— Да что ему сделается. Сидит, уставился в точку. Вполне животное состояние.

— Не-е, Лена. Животное состояние для мужчин как раз обычное. По сути ведь они животные и есть, только говорящие. А он сейчас скорее растение, во. Точно, овощ.

— Ну и пусть валяется…

Голос Виолы с переднего сидения, сухой, злой:

— Нет, все-таки, девочки, какой облом. Такой план был! А что получается? Новогодний бал мы упустили. Теперь мне что же, работать идти? По этой дурацкой специальности?..

— Виола, а зачем ты на нее вообще поступала?

— Как зачем? Выбрать себе подходящего «дойного мальчика», с хорошей зарплатой в будущем. А вы будто за чем-то другим поступали…

Машину кидает на ухабах, перед глазами качается спинка кресла, разговор течет мимо сознания. Только какой-то шепот мешает, шелестит на грани слышимости, отвлекает от неподвижности.

— Мих, Миша, слушай меня, двигайся ко мне. Мих, это Рафа…

Рафа? Двигаться к ней? Это куда?

— Вспомни меня, чувствуй меня…

— Рафа?

— Уф… Откликнулся! Ох, как тебя… Так, сейчас представь, что ты приближаешься ко мне и заполняешь меня, как вода стакан. Иди сюда, я пускаю тебя…

В голове вдруг волшебным образом проясняется. Я обнаруживаю себя в светлой полукруглой комнате, лежу на животе, на широком матрасе, уложенном прямо на пол. В изогнутой стене три двери, в одном из двух углов — компьютерный терминал на столике. Больше никакой мебели нет. Переведя взгляд на свою руку, вижу прозрачно-зеленый, светящийся мех запястья и оранжевую ладошку. Пошевелил пальцами. Шевелятся. Начинаю двигаться — и обнаруживаю, что я гораздо более гибок и занимаю больше места, чем кажется. Такой эффект дает роскошный длинный Рафин хвост. У меня никогда не было хвоста, поэтому я аккуратно пробую им пошевелить тоже. Удивительно — получается!

— Ну конечно, я же пустила тебя в свое тело. Твое отравлено какой-то гадостью, а в моем ты можешь думать. Я слышала разговор девушек твоими ушами, но не поняла, куда тебя везут.

— Куда везут?

— Вспоминай, — Рафа воспроизводит для меня кусочек диалога в машине.

Теперь я тоже вспомнил услышанный разговор и передернулся от страха. Они хотели меня убить. Причем такой мерзкой смертью! Те самые девушки, которые несколько лет учебы списывали у меня задания к семинарам, улыбались, строили глазки… Вот именно, «строили глазки». А куда везут? Да, я знаю это место. Перед глазами встает картинка и я рассказываю Рафе:

— На заднем дворе университета стоят мусорные баки. Если пройти за них, там будет небольшая железная дверца в подвал. Через нее при уборке мусор выносят. В подвале всякие склады и хранилища. 046-я комната — это вроде бы склад кафедры «национальной музыки и танцев». Барабаны там всякие, старинная одежда…

— Понятно. Кто может тебя оттуда вытащить?

— Не знаю. В полицию звонить бесполезно, там мать Лены начальницей. Может, мама сможет, если соседок позовет.

— Она уже дома?

— Должна была утром приехать.

— Какой телефон? И как зовут твою маму?

— Клара, а номер — 927744589.

— Я свяжусь через сеть. Надо, чтобы звонок не отследили. И придется еще программку искажения голоса включить. Мне понадобится мое тело.

— Да, конечно, уже ухожу…

— Эй, стоп. Не пропадай совсем. Постарайся удержать связь…

Эх, знать бы еще, как это сделать. Как вернуться, уже вроде бы понял — представить себя в своем теле, а вот как удержать связь? Хочу слышать разговор Рафы с мамой… Ох, как же тяжело думать, перед глазами все еще спинка переднего сиденья.

— Алло! Я говорю с Кларой?

— Да. Кто это?

— Неважно. Вашего сына украли и сейчас везут в подвал университета. Там собираются убить.

Новый голос:

— … У аппарата следователь по особо важным делам. Представьтесь и повторите свое сообщение.

— Подвал большого здания университета. Комната номер 046. Поторопитесь.

Представляться Рафа, естественно, не стала, просто оборвала связь. А ведь могли бы догадаться, что телефон прослушивается.

— А я и догадалась. Мих, все нормально. Помнишь, та, отравившая тебя, сказала, что следователь не из местных.

— А-ага…

— Ты все же постарайся не отключаться. Или давай я снова пущу тебя в себя.

— Нет, мне уже лучше. Кажется, действие этой гадости проходит.

Меня тем временем вытащили из машины на свежий воздух (действительно, дышать стало легче) и повели-поволокли в сторону дверцы в подвал.

— Давайте поживее, девочки — он может скоро очнуться. Надо успеть затащить и связать.

Сейчас бы самое время вырваться, но тело по-прежнему не слушается. Противно заскрипела маленькая ржавая дверь, перед глазами полутемный подвальный коридор, еще одна дверь. А за нею — трое полицейских.

— А-а?.. — визг полоснул по ушам.

— Ой!

— Подстава…

Девицы шарахаются в разные стороны, а мое безвольное тело выпускают из рук и оно больно брякается на какие-то угловатые ящики. Свет погас.

Я очнулся дома, на своем диване, под пристальным взглядом двух пар глаз. Одни, заплаканные и темные от тревоги — мамины, другие, серые и холодные, массивной женщины в полицейской форме.

— Мишенька… Как ты?

Ох, что-то мне это напоминает. Кажется, Рафу встречали примерно так же.

— Нормально, мам.

— Вижу я, как «нормально» — она нервно огляделась. — Тогда… тут с тобой следователь поговорить хочет. Можешь ей ответить? Если не можешь…

— Могу, мам.

— Очнулся, значит, — голос у следователя оказался под стать фигуре, тяжелый и резкий, — отлично. Расскажите, как помните, о событиях со вчерашнего вечера и до утра.

И правда, вдруг подумал я, всего около полсуток прошло с начала бала, когда я даже еще не был знаком с Рафой. Полжизни назад…

— На балу «огоньком» напоили.

— Это мы уже знаем. Кто? Вам известны их имена?

— Я пил только газировку. Дважды. Сначала стаканы принесла Лена, потом — Виола.

— Понятно. Ими уже занимаются. — Сказано явно не мне, а матери. Снова, обращаясь ко мне. — Что было дальше? Ты ушел с самочкой кошратов?

— Ну, да… меня прихватило, а она оказалась рядом. Позвал ее покататься на мотоцикле, а она взяла да и согласилась. Вот…

— Понятно. Согласилась покататься. Сама. Что было дальше?

— Меня накрыло. Я слышал, резиновая кукла помогает. Которая из сексшопа.

— Но коша ведь не резиновая кукла.

— Так я ее связал и рот заткнул. Как кукла получилась.

Шепот в голове: «— Мих, ты умница! Про затыкание рта правильно сообразил. А я забыла предупредить».

— И так всю ночь, как с куклой?

— Ну да.

— Где это происходило?

— Мамин садовый домик.