Конан и Посланник Света - Морис Делез

— Да,— просто ответила она.

— Но что же я могу сделать? — удивился Конан.— Я никогда не обучался колдовству. Мне ли противостоять Посланцу Высоких Богов!

— Но он не будет колдуном! Он будет воином!

— Ты уверена в этом?

— Ты просто забыл, что я тебе говорила о Высоких Богах. Их силы огромны, знания почти безграничны, но они лишены способности передвигаться. Их досуг занят созерцанием и размышлениями, и они надумали, что человечество таит в себе угрозу! Они нанесли удар, но ничего не достигли. Теперь они пришлют к нам существо, способное справиться с возложенной на него задачей.

— И все-таки,— продолжал настаивать Конан,— откуда ты знаешь, что это будет воин, а не колдун?

— Таковы правила. В мир, который пошел по пути овладения науками, приходит существо, лишенное магических способностей.

— Но кто установил эти правила?

— Сами Высокие Боги!

— Кром! Тогда я вообще ничего не понимаю! — в сердцах воскликнул Конан.— Раз в их интересах победить, то какой смысл устанавливать правила, при которых сам же можешь и проиграть?

— А ты подумай хорошенько о том, кто такие Высокие Боги. Для них ведь это не только возможность избавиться от пока не существующей опасности, но и развлечение, которое они придумали сами для себя. Они размышляют и наблюдают. Иной возможности развлечься, кроме как понаблюдать за сражением, за подготовкой к нему, у них просто нет. Они придумали много игр, и правила во всех разные. Иногда они сложны, иногда просты, но всегда суровы, порой замысловаты и выматывают душу, как в твоем сне. Но сейчас затронуты их интересы, и Сет считает, что они откажутся от хитроумных ловушек, в одну из которых рискует угодить и отправленный ими Посланец. Все будет предельно просто. Он должен пройти к Алтарю и разрушить его, а ты, если согласишься, попробуешь его остановить.

— Так ведь я уже согласился! — Конану надоели пустопорожние разговоры.— Я понял, что происходит, но объясни мне: если Посланец так силен, как я смогу помешать ему?

— Все очень просто. Если бы змеелюди не были уничтожены, Посланец Высоких Богов в качестве оружия использовал бы магию. Нааги выставили бы своего бойца, и, отрезав Посланца от силы Высоких, мы могли бы рассчитывать на успех.

— А теперь прибудет воин, и в поединщики ему выбрали меня, человека, который обречен на поражение,— криво усмехнулся Конан.

— Все правильно,— вздохнула богиня — Беда в том, что магия везде одна, а живые существа бывают разными. Сет считает, что сюда прибудет боец, которого ты даже поцарапать не сумеешь.

Конан хотел было расхохотаться, но передумал: если дело действительно обстоит так, то смешного здесь мало. Он вдруг почувствовал, что его знобит, хотя дрова в раскаленном камине, сгорая, трещали и стреляли искрами. Конечно же, он не трусил, но и погибать не торопился.

— Кто это может быть? — спросил он.

— Даже не представляю. Но такое уже случалось в других мирах, и поэтому мы знаем, что есть определенный свод правил, обязательных для обеих сторон. Нарушивший их наносит вред самому себе. Это единственное, что хоть немного радует. Ну как? Ты не передумал?

Деркэто с тревогой вгляделась в глаза помолодевшего варвара, но Конан молча встал и подошел к зеркалу. Со стороны могло показаться, что он оценивает дар, полученный в награду за согласие участвовать в каком-то чудовищном турнире. Однако это было не так, и богиня ни на миг не усомнилась в своем избраннике, а потому не знала, о чем он думает. Конечно, она могла бы проникнуть в его мысли, но это даже не пришло ей в голову. Она просто смотрела на него и ждала ответа.

— Ну так как?

Конан вздрогнул и обернулся:

— Ты сомневаешься во мне?

— Конечно, нет.— Она невесело улыбнулась — Но теперь, когда ты знаешь все, я просто обязана спросить еще раз.

— Согласен.

Деркэто кивнула и исчезла.

Конан остался один. Он вновь посмотрел на свое отражение, и прежние мысли тотчас вернулись к нему. Он и в самом деле думал не о поединке. Он смотрел на свое помолодевшее лицо, вспоминая, как получил его.

Словно откликнувшись на его мысли, в зеркале появились Врата Вечности. Он стоял рядом с Деркэто в запряженной драконом повозке и смотрел, как Врата приближаются. Впрочем, сказать, что они приближались, было бы неверно. Ничто не менялось, только дымка, окружавшая их, становилась все более прозрачной.

— Кэрдакс и Глор больше не охраняют Врата, — печально произнесла Деркэто, и Конан невольно вздрогнул.— Теперь Врата закрыты для смертных. Только боги могут попасть в сады Иштар.

— Я не бог,— возразил киммериец.

— Пока,— ответила она, но тогда Конан не осознал смысла сказанного ею, однако теперь вдруг припомнил ее слова.

Что ока хотела сказать? Эта мысль, едва успев возникнуть, тут же исчезла, словно внезапно налетевший порыв ветра сдул ее.

Он помнил, как вдруг, когда дымка пропала, они очутились внутри, и он чуть не задохнулся от восторга. Едва он успел окинуть беглым взглядом словно сотканную из шелка покрытую росой зелень трав, серебряные стволы деревьев волшебного сада, укутанные изумрудной листвой, как богиня дернула его за руку, и он увидел хозяйку сада — Иштар, столь прекрасную, что Деркэто пришлось ущипнуть его, чтобы привести в чувство.

Иштар подошла к дереву и, запустив руку в густую зелень, что-то извлекла из листвы.

— Возьми! — Она протянула ему небольшой, грушевидной формы, золотистый плод, покрытый бархатистой, как у персика, кожицей.

Конан ощутил на ладони нежную прохладу, увидел полупрозрачную мякоть, и ему показалось кощунством есть этот сказочный фрукт.

— Зачем? — только и смог спросить он.

— Это Кориола, плод Древа Жизни. Каждое дерево моего сада плодоносит раз в сто веков. Все младшие боги Хайбории когда-то были смертными и, попав ко мне, вкусили его. Съешь и когда-нибудь станешь одним из нас.

— Богом? — спросил Конан. Он был настолько изумлен, что услышанное даже не показалось ему смешным.

— Нет,— ответила Иштар.— Пока только Бессмертным, но можешь стать и богом, если совершишь то, что смертному не по плечу.

Словно во сне, Конан поднес дивный плод пересохшим губам и надкусил кожуру. Божественный нектар горячей и одновременно освежающей волной медленно потек в рот. Киммериец замер от невыразимого наслаждения, однако это не помешало ему почувствовать, как расправляются плечи и наливаются силой мышцы, как перестают ныть старые раны и давно позабытая жажда жизни возвращается к нему. Голова закружилась, мир вспыхнул ярким многоцветьем, и Конан как будто поплыл навстречу золотому сиянию, в середине которого стоял… он сам.