Майрикс - Роберт Шекли

Самиец погрузился в мрачное молчание.

— Обычно люди считают бестактным намекать нам на отсутствие членов, пальцев, ступней или щупалец, — сказал он через пару минут. — Это невежливо. Вы же не упрекаете горбатого за горб, насколько я знаю из вашей собственной литературы.

— Но позвольте отметить, что, помимо отсутствия мануальной подвижности, вы не имеете даже голосового аппарата, — продолжал Аарон. — Неужели на заре развития ваши предки рождались со встроенным голосовым синтезатором? Какова же тогда ваша концепция разума?

— Наверное, именно это вы, землемы, и называете юмором? Или я перепутал юмор с искренностью?

— Они часто возникают вместе, — ответил Аарон. — Но в данном случае вы совершенно правы. У каждого из нас есть свои проблемы: у землемов, самийцев, нексиан, цефалонов, кротонитов и локриан. Я думаю, что даже у могущественной Седьмой расы не все шло гладко. Иначе бы они не исчезли, верно?

— Возможно, вы не поверите, но все это время я изо всех сил старался блеснуть перед вами тем, что мы, самийцы, считаем верхом юмора, — сказал Октано. — И я вынужден признать, что в этом направлении вы нас обходите на целый корпус. Вот почему мы, собственно, и пытаемся модифицировать себя. А вы, наверное, знаете, как мы хороши в самоконструировании. Да, нам требуется время на освоение новых идей, но зато потом мы воплощаем их в жизнь с величайшим упорством. Увидев, насколько быстры другие виды, мы переделали свои синаптические отклики. После знакомства с землемами мы ввели в наш соматотип расширенную градацию агрессии. И самийцы пойдут на все, чтобы стать достойными конкурентами в межвидовой эволюционной гонке.

На какой-то миг Аарону даже не поверилось, что эти высокопарные слова исходили из темно-коричневого продолговатого параллелепипеда, который больше напоминал кусок зачерствевшего бекона, чем живое разумное существо.

Вот что он писал в своем письме к Саре:

Теперь ты можешь представить, до какого состояния мы довели друг друга к моменту высадки на Майрикс. Пытаясь стать хорошими напарниками, я и Октано перешли на мужской откровенный разговор. И кто тогда мог подумать, к какому аду это приведет. Капитан Френклин и другие офицеры «Артемиды» старательно уклонялись от наших споров. Я полагаю, они уже не раз перевозили дипломатические миссии, состоявшие из представителей разных рас. Во всяком случае, они относились ко мне и самийцу с полным беспристрастием. Без свежего притока сил и мнений мы с Октано начали уставать друг от друга. Меня уже мутило от разговоров с существом, которое походило на кусок бекона. И думаю, что самиец относился к моей наружности не менее предвзято.

А потом на горизонте появился Майрикс, и пришло время расставаться с экипажем «Артемиды». Капитан перевел корабль на геосинхронную орбиту и предложил нам спуститься на планету в челноке. По своей душевной простоте я попросил его высадить нас прямо в городе чужаков.

— Боюсь, что это будет невероятно сложным делом, — ответил Френклин.

Он казался слишком молодым для такой ответственной должности. Но, несмотря на возраст, ему доверили правительственный корабль, оснащенный гиперприводом и новейшей техникой космосвязи. Как сказал мне один из старших офицеров, молодые капитаны без колебаний наказывали за малейшую провинность и обладали очень быстрыми рефлексами, неоценимыми в минуты физической опасности.

— О какой сложности может идти речь? — с удивлением спросил я. — Какая вам разница, где сажать посадочный челнок?

— Чтобы получить разрешение на посадку в Чужеземном Городе, нам придется пройти через массу формальностей, — ответил капитан Френклин. — Вам будет проще пробраться туда по официальным каналам.

— По официальным каналам? — воскликнул я. — Откуда они тут взялись! Насколько мне известно, Майрикс никому не принадлежит!

— Боюсь, что за последнее время ситуация сильно изменилась, — тактично ответил капитан.

Аарон попросил спустить их на Майрикс в «волчке». Рекламные буклеты называли «волчок» источником незабываемых впечатлений. И на этот раз они не преувеличивали. Кокон капсулы вращался и скручивался в зареве сплетавшихся выхлопов, и его медленные волнообразные движения оказывали на пассажиров гипнотическое воздействие. К тому времени когда «волчок» достиг поверхности планеты, Аарон и Октано находились в такой эйфории, что почти не сопротивлялись внезапно налетевшей на них группе воинственных чиновников. Уяснив, что землем и самиец прибыли по мандатам Совета, бюрократы немного успокоились, и их поведение стало более сносным.

— Я понимаю, что согласно уставу мы не имели права открывать на Майриксе иммиграционную и таможенную службы, — говорил им высокий краснощекий гуманоид, которого остальные называли капитаном Дарси Драммондом. — Однако ситуация требовала наведения порядка. Мы должны были поддержать закон и завоевать доверие народа. Вы, очевидно, знаете, что три года назад Майрикс считался необитаемой планетой. По правде сказать, я в то время о ней даже и не знал. Но потом сарпедонская экспедиция открыла здесь Четвертый Чужеземный Город, и сюда потянулись люди — я имею в виду представителей всех шести рас. Так как планета никому не принадлежала, нам потребовался ряд компромиссов, и с этого момента возникла необходимость в органах местной власти. Для водных рас мы создали океан; для летунов — увеличили плотность атмосферы. Пустыни превратились в зеленые поля, а на бесплодных холмах появились сады и леса. Естественно, некоторые требования противоречили друг другу, и каждой расе приходилось в чем-то уступать. Здесь вам надо привыкать ко всему: к гравитации, к климату и даже запаху почвы. Но, несмотря на эти трудности, люди продолжают прибывать на Майрикс сплошным потоком, и с каждым днем их становится все больше и больше.

— Их притягивает город чужаков, — сказал Аарон.

— Конечно. Хотя наш Город — это только символ. Символ, который обозначает встречу рас или — на более высоком уровне — сообщество свободных мыслителей.

Аарон уже устал от подобных разговоров. У него сложилось мнение, что местные власти изо всех сил пытались оправдать свое существование. Они с таким упоением описывали Майрикс как центр великих событий и так настойчиво доказывали свою руководящую роль, что Аарон даже начал находить в их заявлениях признаки маниакальной одержимости.

Хотя в тот период он чувствовал себя просто отвратительно. Весь мир казался ему до странности зыбким и нереальным. Он надеялся, что этот недуг пройдет, но с каждым днем ему становилось все хуже и хуже. Аарон никак не мог понять, почему Совет доверил ему оценку таких сложных и запутанных событий. Они ускользали от его взора, как нити невидимой паутины. А может быть, Мэтью и его друзья испугались ответственности и поспешили переложить ее на чужие плечи?