Прощанье с Родиной - Евгений Попов

– Нет, – успокоил я его. – Точно не твой. Он уже тоже умер, и его похоронили на Ваганьковском кладбище недалеко от Высоцкого. Но Высоцкому памятник поставили, а у этого ничего на могиле нету. Сын запил, актер, из театра выгнали, сейчас наследство пропивает, некогда ему…

ЭТО БЫЛО В АПРЕЛЕ 1985 ГОДА, КОГДА ВОВСЮ БУШЕВАЛА АФГАНСКАЯ ВОЙНА, РАЗВАЛИВАЛОСЬ СЕЛЬСКОЕ ХОЗЯЙСТВО, ВЕЗДЕ ПРОЦВЕТАЛИ ВЗЯТОЧНИЧЕСТВО, КОРРУПЦИЯ, АЛКОГОЛИЗМ, ПОВСЕМЕСТНО НАРУШАЛИСЬ ПРАВА ЧЕЛОВЕКА, ГОТОВИЛСЯ ВЗЛЕТЕТЬ НА ВОЗДУХ ЧЕТВЕРТЫЙ БЛОК ЧЕРНОБЫЛЬСКОЙ АТОМНОЙ СТАНЦИИ, И ВСЯ МНОГОСТРАДАЛЬНАЯ СОВЕТСКАЯ СТРАНА С НЕТЕРПЕНИЕМ ЖДАЛА ИСТОРИЧЕСКОГО ПЛЕНУМА ЦК КПСС.

ВОТ И НАСТАЛ ЭТОТ ДЕНЬ! В КРЕМЛЕВСКОМ ДВОРЦЕ СЪЕЗДОВ СОБРАЛОСЬ МНОГО КОММУНИСТОВ. НЕКОТОРЫЕ ИЗ НИХ КАШЛЯЛИ, ЧИХАЛИ, НО ПОТОМ ВДРУГ ВОЦАРИЛАСЬ МЕРТВАЯ ТИШИНА…

– Так ведь и мой помер! Мне потом сказали, что он вскорости помер, но не от побоев помер, а просто так – пришло время, и он помер. Не вечно же ему жить?

– Погоди секунду, как так помер? Разве тот старик, который строит в Лобне дом, чтоб не помереть, и тот старик, которому ты набил морду, разве это не один и тот же старик?

– Какая разница – один старик, другой, третий, когда приходит смерть, и нету больше ничего, хоть и кто партейный из КПСС. Я уж мучился, мучился, ну что же это в самом деле – как зверь, убил я старика, хотя я его фактически не убивал, он сам помер и сам во всем виноват. Я мучился, я раз пошел к церкви, там в Лобне церковь есть около озера, и мне тот старик, что строит дом, сказал: «Ты выпил, так поди проспись, а проспишься – ступай в монастырь». То есть это не он сказал, а нищий там сидел на ступеньках. Он сказал: «Имущество свое раздай, а сам ступай в монастырь».

– Да какой еще такой нищий? Еще, что ли, один старик? И где же это? В какой такой монастырь? – заволновался я.

– Обыкновенный нищий. Он сидел на ступеньках. А монастырь – Даниловский. Говорят, в Москве скоро откроют Даниловский мужской монастырь, и я туда сейчас еду договариваться. Я сначала думаю, что буду разнорабочим на реставрации, о чем писали в газете, приглашая добровольцев работать бесплатно на объекте памятника старины, а потом вступлю в монастырь и буду молиться, молиться, молиться…

ЭТО БЫЛО В АПРЕЛЕ 1985 ГОДА, КОГДА ВОВСЮ БУШЕВАЛА АФГАНСКАЯ ВОЙНА, РАЗВАЛИВАЛОСЬ СЕЛЬСКОЕ ХОЗЯЙСТВО, ВЕЗДЕ ПРОЦВЕТАЛИ ВЗЯТОЧНИЧЕСТВО, КОРРУПЦИЯ, АЛКОГОЛИЗМ, ПОВСЕМЕСТНО НАРУШАЛИСЬ ПРАВА ЧЕЛОВЕКА, ГОТОВИЛСЯ ВЗЛЕТЕТЬ НА ВОЗДУХ ЧЕТВЕРТЫЙ БЛОК ЧЕРНОБЫЛЬСКОЙ АТОМНОЙ СТАНЦИИ, И ВСЯ МНОГОСТРАДАЛЬНАЯ СОВЕТСКАЯ СТРАНА С НЕТЕРПЕНИЕМ ЖДАЛА ИСТОРИЧЕСКОГО ПЛЕНУМА ЦК КПСС.

ВОТ И НАСТАЛ ЭТОТ ДЕНЬ! В КРЕМЛЕВСКОМ ДВОРЦЕ СЪЕЗДОВ СОБРАЛОСЬ МНОГО КОММУНИСТОВ. НЕКОТОРЫЕ ИЗ НИХ КАШЛЯЛИ, ЧИХАЛИ, НО ПОТОМ ВДРУГ ВОЦАРИЛАСЬ МЕРТВАЯ ТИШИНА.

ЭТО ВЫШЕЛ НА ТРИБУНУ ГЕНЕРАЛЬНЫЙ СЕКРЕТАРЬ ЦК КПСС М.С. ГОРБАЧЕВ. ОН НЕМНОГО ПОСТОЯЛ В ГЛУБОКОЙ ЗАДУМЧИВОСТИ…

Я рассердился.

– Во-первых, я уже говорил, не Даниловский, а – Данилов. Данилов монастырь, или, если тебе угодно, Даниилов, потому что он основан в 1282 году князем Даниилом Александровичем. Напомню, что монастырь этот играл важнейшую роль в обороне Москвы, особенно в XVI веке, когда монахи отражали набеги крымского хана Казы-Гирея. Историческая наука гласит также, что в начале XVII века близ монастыря происходило сражение войск Болотникова и Шуйского. Не знаю, известно ли тебе, что в тридцатые годы нашего уже века там был детприемник для репрессированных детей репрессированных. У одной моей знакомой там папаша содержался, и он говорил, что запомнил такое содержание на всю жизнь. Там кровищи за семь веков пролилось – не дай боже. А эта моя знакомая тогда подала заявление ехать в Израиль, но уехали они все вместе в Америку. Папашу тоже с собой взяли, он там сейчас пенсию получает, научился играть на флейте в городе Мидлтаун, штат Коннектикут.

– Это я – Данилов, а монастырь – Даниловский, ученая ты вошь! – гневно выдохнул будущий монах. – И я пойду туда, и я там буду молиться, работать буду во благо строительства и открытия. А ты ехай тоже в Израиль, или куда вы там все едете?

– Но ведь я – русский, куда мне ехать? – заметался я. – Это… это моя страна, и Солженицын правильно говорил, что пускай лучше едут те, которые ее обосрали и изнахрачили. Я… я тоже хочу «во благо», но я-то ведь пока никого еще не убил?

– А если убил, то пошел бы в монастырь? – придвинулся ко мне Данилов.

– Да его, может, и не откроют. Это, может, все слухи, что к тысячелетию христианства на Руси там откроют мужской монастырь. Как же, жди, откроют они тебе, жди морковкина заговенья… – защищался я.

– Слухи, слухи, все слухи вам, слухи. Жить-то когда будете? Душу думаете спасать или надеетесь, что так прохляет? – тяжело задышал Данилов.

– Да ты и молиться-то, поди, не умеешь. Ты хоть знаешь, чем православный отличается от католика?

– Какая разница! – взревел Данилов. – Какая р-разннца! – ревел он.

– А ну прими руки! – вскричал и я.

ЭТО БЫЛО В АПРЕЛЕ 1985 ГОДА, КОГДА ВОВСЮ БУШЕВАЛА АФГАНСКАЯ ВОЙНА, РАЗВАЛИВАЛОСЬ СЕЛЬСКОЕ ХОЗЯЙСТВО, ВЕЗДЕ ПРОЦВЕТАЛИ ВЗЯТОЧНИЧЕСТВО, КОРРУПЦИЯ, АЛКОГОЛИЗМ, ПОВСЕМЕСТНО НАРУШАЛИСЬ ПРАВА ЧЕЛОВЕКА, ГОТОВИЛСЯ ВЗЛЕТЕТЬ НА ВОЗДУХ ЧЕТВЕРТЫЙ БЛОК ЧЕРНОБЫЛЬСКОЙ АТОМНОЙ СТАНЦИИ, И ВСЯ МНОГОСТРАДАЛЬНАЯ СОВЕТСКАЯ СТРАНА С НЕТЕРПЕНИЕМ ЖДАЛА ИСТОРИЧЕСКОГО ПЛЕНУМА ЦК КПСС.

ВОТ И НАСТАЛ ЭТОТ ДЕНЬ! В КРЕМЛЕВСКОМ ДВОРЦЕ СЪЕЗДОВ СОБРАЛОСЬ МНОГО КОММУНИСТОВ. НЕКОТОРЫЕ ИЗ НИХ КАШЛЯЛИ, ЧИХАЛИ, НО ПОТОМ ВДРУГ ВОЦАРИЛАСЬ МЕРТВАЯ ТИШИНА.

ЭТО ВЫШЕЛ НА ТРИБУНУ ГЕНЕРАЛЬНЫЙ СЕКРЕТАРЬ ЦК КПСС М.С. ГОРБАЧЕВ. ОН НЕМНОГО ПОСТОЯЛ В ГЛУБОКОЙ ЗАДУМЧИВОСТИ И ВДРУГ ОТКРЫЛ РОТ.

Как писатель Гдов в историю влип

Лицевой летописный свод – монументальный памятник древнерусского искусства. В силу своей грандиозности, древности и исключительной ценности ему по достоинству принадлежит место в ряду таких национальных реликвий, как Царь-пушка, Царь-колокол, и его по праву называют Царь-книга. Из-за очень большого объема и разрозненности по нескольким хранилищам эта уникальная рукопись была доступна лишь очень ограниченному кругу ученых-историков и искусствоведов. Научное факсимильное издание призвано сделать Свод достоянием мировой культуры. По настоянию инициаторов проекта издания текст рукописи был транслитерирован на современный русский шрифт, что позволяет существенно расширить круг потенциальных читателей Свода.

Заново знаю: лицо – это свет,

способ души изъявлять благородство.

ДАТА: 02.09.2008

ОТ КОГО: Писатель Гдов. [email protected] yandex.ru

КОМУ: Безработному Хабарову. [email protected] gmail.com

ТЕМА: Лицевой летописный свод

Дорогой друг Хабаров!

Я тебе звонил неоднократно по домашнему телефону, однако никакого ответа не получал. Твой мобильный постоянно утверждает, будто абонент временно недоступен, перезвоните позже. Что это означает – я не знаю. Почтовое мое отправление вернулось обратно в разорванном виде и с бессмысленной припиской «НЕ ВРУЧЕНО АДРЕСАТУ», как будто я и сам этого не вижу. Вот почему я вынужден прибегнуть к электронной почте, как к последней своей надежде. Дело в том, что меня магическим образом взяли в заложники, и теперь требуется заплатить за меня выкуп.

Нельзя сказать, что мною действуют целиком меркантильные чувства, что ты можешь заподозрить, если не дочитаешь мое послание до конца. Но я, «зная вас тысячу лет» (помнишь, откуда эта цитата?), понимаю, что мое письмо будет тобою непременно прочитано. Ибо любопытство в какой-то степени движитель твоей жизни, тот конек, на котором ты скачешь по жизни – туда-сюда, от богатства к нищете, от уныния к просветлению, от радости к печали. И обратно. Ты увидишь, что забота о духовном в моем тексте превалирует над земным.

Не скрою, что я даже побывал у тебя на квартире, как частный детектив. Не скрою, что эта коммунальная квартира с высокими потолками, где ты, занимая раньше одну просторную комнату с двумя большими окнами, проживал (или все-таки проживаешь?) вместе с женою Таней по прозвищу Пятачок, произвела на меня странное впечатление. Во-первых, чего отродясь не бывало, она была украшена массивной новой дверью, которая при ближайшем рассмотрении оказалась бронированной, хотя и выполненной «под дуб».

Во-вторых, в квартиру я не попал. Высунувшиеся на шум соседи других квартир сначала сказали «че наглеешь, козел», а потом, подкупленные моими манерами и небольшим количеством денег, объяснили, что сами ничего не знают, что коммуналка расселена неизвестно кем, а жильцы съехали в неопределенном направлении, получив отдельные квартиры на территории города Москвы. Хотя не исключено, что «этот туз» (они имели в виду тебя), который все это затеял, теперь владеет всей квартирой и что они сами тебя с нетерпением дожидаются, чтобы вчинить иск за неудобства, доставленные вследствие капитального ремонта квартиры без согласия других жильцов подъезда и конкретной лестничной площадки. Другие, впрочем, утверждали, что ты давно живешь за границей, потому что ты – внедренный туда полковник бывшего КГБ. Третьи намекали, что ты уже содержишься «в тюремном замке» (им я не верю, не такой ты человек, чтобы туда быстро залететь!). Но, все без исключения, они считают, что ты в последнее время разбогател, потому что сменил свою «Опель Аскону» производства 1985 года на «Шкоду Фелицию», а такая машина даже на вторичном автомобильном рынке стоит не менее 10 тысяч зеленых у.е. Все это совпадает и с моими жизненными наблюдениями над тобой, которые я веду в течение многих лет, начиная с нашей юности босоногой, прошедшей в стенах Московского геологоразведочного института им. С. Орджоникидзе, и заканчивая философическими беседами, которые мы время от времени вели (и, надеюсь, будем еще вести) по различным точкам общепита преображенной капиталистическими преобразованиями столицы. Ты точно опять разбогател, у меня нет в этом никаких сомнений, отчего я пишу тебе это письмо, потому что я действительно взят в заложники, I NEED YOUR MONEY, мне нужны твои деньги. А тебе они практически не нужны. Поэтому ты должен их мне отдать для исполнения благих целей, от которых всем (включая нас с тобой и достаточно широкий круг других граждан Российской Федерации) будет только лучше.