Харчо для полара (СИ) - Тарьянова Яна

В помещении было холодно — в жару воск мог потечь, теряя форму — свечей каждого вида было немного, они стояли на витринах-стеллажах, придавливая надписи «клевер на удачу», «медовые на достаток», «женьшень для альфы». Дана, взглянув на ценники, спросила, не заговоренные ли свечи, и получила ответ «нет». Заговоренные, мол, стоят гораздо дороже. Это плата за чистейший отфильтрованный воск, природные красители, натуральные компоненты и оплетки по старинным рецептам.

«Поделка, подделка или самоделка — какая разница? Не с пустыми руками к чаше явились».

Яркое сновидение пришло под утро. Возможно, это было послание Хлебодарной. А, может быть, сыграло роль то, что Темиртас перекатился на ее половину кровати и положил руку ей на бедро. Во сне Дана сидела на просторной кухне, ела горячую «калитку» с рыбой и слушала рассказ старой белой медведицы.

— Муж мой тоже был огромный. Тёмочка в него размером пошел. Ни в одну берлогу не помещался, если под него выкопать или во льду вырубить — одной замерзнуть можно, дыханием не согреешь. И тоже раз в неделю лез проверять, как мне и медвежатам спится, будил, застревал, жаловался, что я его бросила. Постоянно его гоняла, а что толку? Разбудит — уже поневоле встанешь размяться.

Дана улыбалась, слушая рассказ — во сне она помнила, что Темиртас пытался пробраться к ней в берлогу, чтобы согреть ее и еще не родившегося медвежонка. Застрял, еле выбрался наружу и во второй раз явился на ногах — с горящим светильником, который пристроил в углу берлоги. Дым и свет мешали спокойно спать, и это заставило ее превратиться и пойти в дом — к Тёминой бабушке и горячей выпечке.

Проснувшись, Дана долго лежала, не шевелясь. Не сбрасывала руку напарника, прислушивалась к себе. Она никогда не мечтала о спячке в ледовой берлоге, не планировала переезжать в край вечной мерзлоты, предпочитая тайгу с завораживающими запахами, обилием ягод и мелкой дичи.

«Я не смогу там жить», — сказала она медведице.

«Это не навсегда, — ответила та. — У вас будет свой дом. Родишь, бабушка с правнуком понянчится, потом уедете».

В мыслях медведицы не было даже тени сомнения — она видела путь, делилась уверенностью, что огромный полар им подходит. Пусть медведь застревает во входе в берлогу, а двуногий выпрашивает у Даны кусочек горячей «калитки». В случае опасности оба будут защищать их до последней капли крови — Дану, медведицу и медвежат.

Она осторожно убрала руку Темиртаса со своего бедра — тот недовольно всхрапнул и перекатился на свою половину кровати. В душ удалось пройти неслышно. Струи теплой воды смыли недовольство — Дана напомнила себе, что ее никто не заставляет прямо сейчас переезжать во льды. Может быть, сон ложный, а медведица ошибается — заинтересовалась сильным поларом и нафантазировала лишнего.

Ленивая спячка, поедание пирогов и булочек и гадания об истинности снов закончились, когда их закружило в круговороте рабочих дел. Тёма получил ответ на отправленное письмо, в котором ему пообещали встречу с медовиками, ярмарочный связной отправил их к лисам Пошехонским и Адели О’Хэйси, к которой подошли всё те же медовики для покупки фиалковой вербены.

Адель Дане пришлась по душе — красивая, сильная, придавленная грузом работы и забот, но еще не сломленная.

«Сможет распрямиться. Вовремя добилась подмены, — сказала Дана медведице. — И альфа хороший рядом — будет и ее, и Лютика носить на руках. Мелкий из него веревки вьет».

Медведица заворчала с ноткой ласкового смеха — пронырливый Лютобор ей понравился, и она желала лисьему семейству удачи и счастья.

Тёма своего мнения об Адели и Валериане не высказывал, но отнесся к ним достаточно тепло. Как и к соседям Валериана по Ключевым Водам. Хрупкая и несгибаемая Эльга, хмурый бурый Брант и болтливый Айкен собирались покупать и везти домой лошадей. Почему издалека — непонятно. Может быть, настолько дешевле, что окупается перевозка, а, может, в лисогорском воеводстве с самым известным на юге ипподромом настолько хорошие лошади, что их стоит увезти.

Дана сменившая этно-наряды на простую штормовку, не пахнущую лавандой и корицей, вжилась в роль говорливой северянки, очарованной югом. Это было нетрудно — ей нравились ярмарочные ряды, в которых можно было обнаружить незнакомые продукты, сувениры и украшения, её заворожил фестиваль каштанов с представлениями и вкусной едой. Вечерами, укладываясь в общую с Темиртасом постель, она успевала задать себе вопрос: «Хочу ли я всё бросить и переехать сюда, на юг? Не по легенде, а по велению души, возвращаясь к семейным корням? Сюда, или же в ключеводское воеводство — не разыскивая родственников, просто выбрав город или поселение по сердцу».

Ответа не было — она засыпала, как только закрывала глаза. А утром готовилась к походу на ярмарку или поездке на ферму.

Глава 10. Темиртас. «Воронье гнездо»

Глава 10. Темиртас. «Воронье гнездо»

Дана меняла запахи, сбивая его и полара с толку. Иногда им нравилось, иногда хотелось чихать, а иногда — морщиться. Кинза пахла едко, а если сказать честно — воняла. Темиртас сомневался, что сможет к этому привыкнуть. Лучше бы Дане нравились каштаны, их можно есть и с мороженым, и с грибами, и даже горячие просто так. Каштаны ему не сразу, но пришлись по вкусу.

Он оценил пламенную красоту Адель, заметил надлом, и порадовался тому, что Дана избегла подобной доли — много лет жить под гнетом легенды, а в последние годы на грани нищеты, оберегая детеныша от невзгод. Адель, да и Валериан, почти распрощавшийся с карьерой ради своей истинной, заслужили счастье. Темиртас желал им добра, и, одновременно, злился из-за ситуации, в которой Дана взяла на себя больший риск, отправившись на задержание преступницы.

Позже, в гостинице, ожидая оформления документов на покупку «Вороньего гнезда», они проговорили это словами. Разговор в постели начала Дана.

— Ты раздражен, — отметила она, взбивая подушку. — Никак не можешь пережить тот факт, что именно я отправила под стражу Ильзе? Но это было оправданно. Мы не знаем, нормально ли ты сейчас превращаешься. На ферме проверим, а пока... Как бы ты объяснялся с местными полицейскими? Уже бы всё Лисогорское воеводство шепталось, передавая весть о поларе с четырьмя ушами.

— Ты права, но...

— Главным приоритетом была безопасность Лютика, — напомнила Дана, укладываясь на свою половину кровати и укрываясь.

Темиртас посмотрел на ночную рубашку с вышивкой, исчезающую под простыней, и кивнул.

— Если честно, я очень боялась.

— Чего?

— Что ты с ним не справишься. Это ребенок. Я не знала, умеешь ли ты ладить с детьми.

— Пф-ф, — фыркнул Темиртас и укрылся своей простыней. — Лютик, конечно, шустрый... Но если сравнивать с кучей племянников и родичей моего друга Байбарыса, то терпимо.

— Медвежата?

— Волчата. Мы раньше часто выбирались к его родне на Вороний праздник. У полярных волков принято запрягать молодых альф в большие нарядные нарты, а в нарты сгружать кучу мелкоты, чтобы они — и альфы, и дети — не путались под ногами и не мешали готовиться к празднику. А я катал волчат на спине. Иногда мы большие корзины для морошки веревками связывали и перекидывали полару через спину. Тогда сразу все волчата помещались — штук по пять в каждой корзине, а остальные на спине.

Дана рассмеялась и выключила свет.

— Получается, ты управляешься с детьми лучше меня. У моей сестры — она старше — уже двое медвежат. Но я с ними почти не вижусь. А если бы мне выдали кучу волчат, я бы растерялась.

— Это несложно, — заверил ее Темиртас. — Главное найти веревку и взять корзины побольше.

После разговора отпустило. Злость исчезла, появилось предвкушение уединения. Здесь, в гостиничном номере, они делили постель, но оставались на виду. На ферме Дана уйдет на другую кровать, и больше не будет очарования ночных рубашек, случайных прикосновений, и — что греха таить? — невольного возбуждения. Красивая медведица под боком вызывала томление, но Темиртас не был животным, и не позволял томлению переплавиться в необузданное желание. Не сейчас. Когда-нибудь. Если Дана захочет и позволит.