Фуршет в эпицентре рая - Мария Ч. Павлих

штабе противостояния выбрали не случайно, — отменялись рейды Элит-Кавалерии, дабы не направить патриотический угар в сомнительное русло. Дешёвую алкогольную смесь, губительную для организма, продавали на каждом углу Братства. Смесь называли "тяжёлой водой”, самым невинным побочным эффектом от употребления считалась импотенция. Это прописывалось на этикетке, но не мешало наслаждаться продуктом даже подросткам.

Профессор вышел на улицу. Полагаться он мог только на собственную интуицию, — из всех способов обнаружения слежки учёный не знал ни одного. Он спустился во двор и пересёк палисадник. Старая женщина сидела на скамейке у соседнего дома с больным взрослым сыном. Сын держался за толстую деревянную клюку и отрешённо наблюдал за переливами кислотных луж у парадного подъезда. Из ближайших кустов вывалился мертвецки пьяный человек, — несчастный еле стоял на ногах, изо рта текла слюна.

— Сынок, дай ему по горбине! — истошно закричала женщина. Дай!

Сын с трудом приподнялся и врезал пьяному по шее клюкой. Человек вздрогнул и повалился обратно в кусты. Его звали Вейц, — бывший руководитель института сейсмологических исследований Братства. Профессиональная судьба этого талантливого человека напоминала профессору о собственных разбитых иллюзиях.

Вейц разработал высокоточный датчик для определения очагов землетрясений на основе измерения ударных сейсмических волн. Проект засекретили, — технология, созданная для спасения жизней миллионов людей, превратилась в оружие массового уничтожения. Пять лет назад Вейц проводил сейсмологическую разведку земной коры на стыке двух геттополисов. Показания датчиков привели инженера в ужас, — сильнейшее землятресение начиналось через неделю со сто процентной вероятностью. Он немедленно сообщил властям о неизбежной катастрофе.

Времени на эвакуацию людей было предостаточно. День за днём Вейц ждал ответа, но власти никак не реагировали на сигнал. До бедствия оставались уже сутки и учёный сам ринулся в город. Сейсмолог бегал по улицам, кричал людям что произойдет с ними утром, призывал властей начать немедленную эвакуацию жителей. Город потешался над сумасшедшим, — дети метко стреляли из рогаток, взрослые крутили пальцами у виска. Мэр вызвал полицию, — учёного арестовали и бросили в психиатрическую лечебницу.

Мощнейшее землетрясение испепелило город в полдень. Папатриарх окрестил территорию Содомом и Гоморрой Братства, спецслужбы переиграли версию на теракт. Правительство обвинило боевиков Северо-Баллистического Пасьянса в его подготовке и осуществлении. Новостные каналы объявили поправку — гипотеза Папатриарха не нашла должного подтверждения.

Власти бросили собственных граждан на растерзание бушующей стихии намеренно, — в городе проходила встреча лидеров Штаба Сопротивления. Сейсмолог узнал об этом много позже по собственным каналам. Это сломало его жизнь.

По невероятной случайности и горькой иронии, единственными, кто остался в живых после чудовищного землетрясения оказались революционеры штаба. Тайная встреча проходила в старой башне тюрьмы — единственном здании города, построенном с соблюдением сейсмических рисков. В камере, где собрались лидеры штаба не было окон, а плотно закрытые двери не оставляли ни одного проёма. Землетрясение замуровало революционеров в камере на пять дней.

Спасателей шокировало мужество выживших узников, они отпустили героев на все четыре стороны, без выяснения причин их группового заточения. Тем не менее, холодный расчёт “сплотившихся” привёл к нужному результату, — штаб сопротивления ушёл в подполье, не желая подставлять тысячи ни в чём не повинных людей.

Через десять минут профессор оказался на главной магистрали геттополиса. Слинфобачки выставили через каждые пятьсот метров, — шёл репортаж из Нектарии. Люди в грязных одеждах и протво-радиационных сапогах толпились у экранов, как гиены в ожидании брошенной информационной падали. Толпа свистела и улюлюкала при виде развалившегося на кресле Главнокомыслящего. Свита лидера Поп Державы поправляла галстук на рубашке бледного и улыбающегося Президента Пасьянса и строила рожи гвардейцу охраны. Это приводило толпу в состояние патриотического угара.

На этот раз произошло ещё одно весёлое событие, которое спланировал заранее и одобрил сам Главнокомыслящий. В момент подписания соглашения, охранник ловким дзюдоистским приемом подсёк ногой Президента Пасьянса. Президент упал на железный пол, но остался цел. Уже через секунду второй охранник поставил Президента на ноги и стряхивал пыль с пиджака сильными размашистыми ударами. Глава Северо-Баллистического Пасьянса глупо улыбался и извинялся за инцидент. Глубокомыслящий отстранённо смотрел на кончики ботинок и ухмылялся не проявляя никаких эмоций.

Эта хулиганская выходка не имела целью унизить Президента. Смысл состоял в перенаправление энергии возмущения и недовольства рабским существованием жителей рабочих районов Братства в правильное патриотическое русло. Падение Президента привело обезумевших от алкоголя людей в брезгливый восторг в каждой пивной "Судьба Патриота". Каждый третий повторял подсечку на соседе. В городе начинались жестокие и бессмысленные драки, сначала одиночные, потом массовые.

Проходя мимо бара "Пей до дна", профессор увидел типичную для этих мест картину. Двое рабочих сцепились у барной стойки. Здоровый детина с головой, как помойное ведро, осознав что уступает сопернику в силе, схватил пивную кружку и вдребезги разбил об голову обидчика. В руке осталась только стеклянная ручка. Тот, об чью голову разбили кружку пошатнулся, но устоял. Тогда, видя что результат не достигнут, первый ввинтил ему ручку в горло. Через минуту появилась реанимационная служба, но доехать до места проишествия не было ни единого шанса.

Пьяная толпа остановила машину плотной массой. Три человека отлетели в сторону от столкновения, оставив на капоте и фарах кровавые отпечатки. Остальные перевернули реанимационную, достали шофёра и принялись избивать. На профессора никто не обращал внимания на фоне этой пьяной вакханалии. Главное не выделяться из толпы и не налететь на патруль. Профессор свернул за угол и прошёл два квартала до железнодорожной станции. Теперь он был в относительной безопасности. Через час ходьбы он уже приближался к условленному месту, — заброшенной постройке, которая в прошлом называлась Министерством Транспорта.

X

Профессор ещё раз осторожно осмотрелся по сторонам, затем зашёл в пустое полуразрушенное здание. Вокруг не было ни души, — город наблюдал за глумлением Главнокомыслящего над Президентом Пасьянса. По обветшалой лестнице он поднялся наверх. Ступеньки дрожали, слышался стук падающих вниз камней. У окна актового зала он заметил тёмный силуэт высокого худого мужчины. Через секунду незнакомец обернулся. Дружелюбное лицо революционера расслабило профессора. Секунду они стояли молча, затем медленно прошли к центру.

— Ной, — представился незнакомец.

Имя считалось незаконным по уголовно-процессуальному кодексу Братства, — протест революционера начинался с самого рождения.

— Я знаю кто Вы, профессор, для меня честь познакомиться с Вами лично. Вы мужественный человек, раз пришли сюда.

— Ну не такой, как хотелось бы, — ответил профессор, стараясь интуитивно выбрать правильный тон разговора. — Этот комплимент больше подходит Вам, чем мне.

Он заметил на поясе Ноя рацию, — разговор по беспроволочной связи считался в Братстве тяжким преступлением и тянул на пятнадцать лет лагерей.

— Во первых хочу выразить восхищение Вашей дочерью, — продолжал Ной. Если хотя бы каждый десятый был таким