Единый учебник новейшей истории - Александр Покровский

Я люблю описывать все обстоятельства. Дела, разумеется. Так оно видней, очевидней. Эпизодически только хочется всех поставить к стенке и расстрелять, поставить и расстрелять, поднять, опять поставить и опять расстрелять, потом опять поставить… но после, погодя – со знанием, точнее, с его приходом, с приходом к тебе вселенского знания – со смирением вновь беремся за все обстоятельства и изнова их внимательно изучаем.

Под Геленджиком у «дворца Путина» задержали журналистов и сочувствующих им экологов, отобрали у них документы и держали взаперти. Кто держал? Милиция, полиция, ФСО? А черт его знает, но держали, потому что покусились те журналисты на самую настоящую государственную тайну, на самое святое покусились, на настоящее национальное достояние, а не на какой-нибудь там Газпром. Вот они, наши настоящие секреты, за разглашение которых можно не сносить головы и ж…ы (думаю, эти точки тут более, чем уместны).

Снова шельмуют Шевчука. Мол, спел на концерте, значит пиарится. Особенно стараются «наши», «ваши» и все такое прочее. Официально могу заверить: не пиарится Шевчук. Он поет. Певец, вот и поет. Он не может не петь. Это у него такой способ жизни. Выключи микрофон – будет петь без микрофона. Есть митинг – будет петь на митинге. Нет митинга – будет петь без него. А что он спел в защиту Химкинского леса, так это он же в защиту не только леса, но и людей пел. Все мы считаемся людьми только до того момента, пока защищаем себе подобных – деревья, животных, море, сушу, воздух, людей. Лес – он же человеку подобен. Вот его и защищает Шевчук. А защищает, потому что человек.

Не верю ни глазам своим, ни ушам, верю токмо зову сердца своего. А зов тот направлен на освящение того самого дворца, что возводится под Геленждиком. Уж я звал и звал. Целый день на это потратил, все ходил и твердил: «Пусть освятят, пусть освятят! Не может быть, чтоб такое строительство не было освящено! Пусть! Пусть! Пусть! Да, чуть не забыл!!! И иконку! Иконку пускай подарят!» – и, вы знаете, похоже, к исходу дня произошло настоящее чудо. Все еще не могу в это поверить, но знающие люди говорят, что Святейший Патриарх Московский и всея Руси благословил возведение дворца. Аллилуйя! Аллилуйя! А иконку? И иконку передал. Аж, даже две – Божьей Матери и Николая Угодника. До сих не могу прийти в себя – фух!..

Целый, потому что мудрый. Из сочетания слов «целый» и «мудрый» получается «целомудрие». Но целомудрие не может без трусов и намордников.

Оно смиреннейшее душевное качество только лишь из-за всяческих ограничений.

А сними с нее узду – и получится вихрь.

Начальники наши – это воплощение целомудрия, потерявшего узду.

Опять экологи вокруг предполагаемого «дворца» «вполне реального премьера» провели с журналистами и «яблочниками» «вполне реальный рейд», в ходе которого и были задержаны. Неймется им. Ну, вырубили уникальный лес, с уникальными деревьями, но ведь на этом месте, по непроверенным данным, собираются виноградники разбивать и винный заводик ставить – ну, чтоб далеко за вином, наверное, не бегать по три раза. Вот эти «непроверенные данные» экологи, журналисты и «яблочники» и пытались проверить. Взяли всех. Подумаешь, лес уникальный. Мало, что ли у нас уникальных лесов свели на нет, так им именно этот понадобился, а ФСО за ними бегай.

Я, как струна, настроенная в унисон, готов подвывать на одной и той же ноте всякий раз, когда руководители являют миру свой ум. Не умишко, а именно ум – тут все дело в размерах.

Умишко не выходит за пределы собственного вполне обычного ночного горшка, но ум предполагает или увеличение размеров горшка, или же перенос всех своих чувств далеко за его пределы.

Скупают, скупают, скупают. Они все скупают. Никакого в том нет насыщения. Они награждены ненасыщаемостью. Или наказаны ею. В одном только отрада: во время конца света они потеряют больше, чем я.

Палеонтологи уверяют, что диплодок был устроен так, что если ему выстрелить в хвост, то только через пару минут он обернется и спросит: «Чаво это там?» Почему я об этом вспомнил? Так, навеяло. Тут Дмитрий Анатольевич провел совещание по вопросам занятости, где и пришел к выводу, что стране нужны инженеры, а не юристы. Поздновато, конечно, но, ведь, и страна же у нас огромная.

Кстати, привиделось: гигантский астероид летит к Земле – взрыв, конец света, утрачено все. В астральном мире летит две души – моя и уродца. Моя душа говорит его душе: «Ну, что? Допилился?»

Неужели ж то, что патриарх всея благословил строительство дворца под Геленджиком не правда? Да, что ж это такое?!! Все мне говорят, что я ошибся, что прочитал не там, не то, и вообще все это было на заборе написано! Какой кошмар! Вот только поверишь во что-то доброе, во что-то хорошее, как сейчас же тебе и скажут, что это все выдумки и никогда этого не было. Да! Сегодня, граждане, у меня печаль. И закончится она только тогда, когда все еще раз все официально освятят и тысячу раз об этом покажут на тысячи наших отечественных цифровых телеканалах. А пока – пойду, напьюсь с печали. Очень! Очень вы меня расстроили!

Кстати, бляди, они ведь выглядят поначалу вполне приличными людьми.

Да, вот еще что! Слово «п…и…з…ец» – это сокращенное от педикулизнец – крайняя стадия заболевания педикулёзом.

Вчера изучал словосочетание «национальное достояние». Изучал я его так: я медленно и надрывно, почти по буквам, произносил: «Нац-и-о-наль-ное до-с-то-я-ни-е-ее». Раз пятьдесят. Где-то ближе к пятидесятому разу начал замечать, что на слух в слове «национальное» произошли некоторые изменения. Слышалось отдельно «нац» и «анальное».

А Патриарх всея Руси строит-таки под Геленджиком, но не дворец, нет. Это называется теперь центром нашей духовности. Некоторые за духовностью в горы лезут, а патриарх – к морю. Тянет его. А рядом то, что называется теперь «дворцом Путина». Ну, духовность-то в одиночку не ходит. Скучновато ей.

Печальное известие: они поехали куда-то смотреть чего-то там в самом конце.

Это я о поездке на Дальний Восток.

Рыба, рыба, рыба – хер. Хер у нас теперь тоже рыба.

Интересно, чего это вдруг? Любовь проявляем к родимой стороне?

Пожары, суховей и недород – и теперь любовь?

С помощью циркуля, линейки и карты можно установить, сколько же надо рыбе с Дальнего Востока проехать до всех городов России. И сейчас же выясниться, что это делать невыгодно из-за железнодорожных цен.

А теперь – с помощью все тех же приспособлений – выясним, сколько же надо проехать рыбе из Норвегии, если она уже сейчас продается во всех городах России, включая и Дальний Восток. Но ее же еще и развести надо. Искусственно. В далекой Норвегии.

А нашего лосося надо только потрудиться и выловить. А потом – потрудиться и обработать. А потом – налоги, поборы, железная дорога, поборы.

Вот так и едем в каждый российский дом на курьих ножках.

И победит, по всем расчетам, норвежская семга.

Так что легче все сдать китайцам, а потом – централизованно – закупить это все уже у китайцев, и тогда это выгодно будет вести по дорогам России.

«Патриот продан!»

Нет теперь Патриота. Лишились мы Патриота. Безвременно лишились Патриота. Словно, и не было его никогда вовсе. И не спросишь теперь: «Как дела, Патриот?» – потому что в ответ – тишина, никакого тебе фырканья.

Не пугайтесь. Речь идет о лошади по кличке Патриот. В одном английском романе. 1759 года рождения.

А давайте, все-таки, изберем Шевчука президентом? Надоели мне эти полеты над гнездом кукушки и целования любой, подвернувшейся твари-животинушки в засос. Выберем приличного человека. Мы же давно ничего приличного не выбирали. И прекратятся эти попытки объединить нормальных людей с ворами. Не будет воров. В одно мгновение. И о коррупции все тут же забудут безо всяких законов о ее преодолении. Просто нужен порядочный человек (какова мысль!). Очень нужен (какова, какова), потому что все же и так понятно (ну!) – дефицит у нас на это дело на самом что ни есть верху (вот!).

Вот выдвинет Шевчук свою кандидатуру, и я хоть завтра готов за него пойти и проголосовать. Досрочно. Зачем нам еще два года этой карусели, над которой весь мир уже смеется?

Чтоб добиться внимания премьера надо стать исчезающим видом. То есть, как только дорогие россияне дойдут до последней черты, прилетит премьер и возьмет у них пробы крови.

Концерт, U2, Химкинский лес, челобитная. Не так им челобитные подают. Их надо с самолета сбрасывать. Мешками и на голову.

Гниль. Гниет Россия вот и много в ней гнили. Ничего удивительного.

А гниль липнет. У нее свойство такое. И она слова меняет. Меняет язык. Коробит, но я это переживу. Да и язык выдержит безо всякого моего участия. Он же, как лесной ручей – выливай что хочешь, а он пройдет через опавшие листики и очистится.