Дама с мертвой хваткой - Марина Серова

– Чтобы заплатить, надо было заранее знать, что Махагонов отправится на остров на катере Кожевникова и возьмет с собой не удочки и волейбольный мяч, а ноутбук.

– Во-первых, Геннадий всегда носил его с собой. А во-вторых, заранее знал об этом сам Кожевников. Значит, он и организовал эту кражу. Гена, конечно, горой стоит за своего приятеля, но все может быть… Между прочим, Сеня постоянно кому-то эсэмэски отсылал. Мы только сели на катер – он достал мобильник и стал нажимать на кнопки, причалили к острову – он снова что-то кому-то написал… По-моему, все слишком очевидно. Разве нет?

– В том-то и дело. Если эту кражу организовал Вадим Юрьевич, то он не мог не понимать, что он первый же и попадет под подозрение.

– Гена его не подозревает. Более того, я уверена, что он не поверит в виновность своего школьного друга, даже если вы предоставите ему доказательства этого. Я удивляюсь, что Геннадию вообще пришло в голову нанять частного детектива.

– Ему порекомендовал обратиться ко мне Кожевников.

– Правда? – удивилась Полякова. – Тогда это несколько меняет дело… Татьяна, знаете что? На прошлой неделе мне показалось, что за Геной следят.

– И кто же за ним следил?

– Не знаю, лица я не видела, но думаю, что это женщина. Понимаете, я поливала цветы, которые стоят в нашем кабинете на подоконнике. Окно выходит как раз на парковку перед третьим учебным корпусом. Я обратила внимание, что Геннадий сел в свой «Форд Фокус». Сразу после того, как он отъехал с парковки, за ним пристроился зеленый «Матиз». На таких машинах, как правило, женщины ездят. Правда, тогда у меня еще никаких догадок не возникло, я просто зафиксировала этот факт, и все. Спустя несколько дней мы должны были встретиться с Махагоновым через две остановки от института. Я прошла их пешком и уже собиралась подсесть в Генину машину, но вдруг увидела ярко-зеленый «Матиз», припаркованный через две машины от «Форда». Вот тут в моем мозгу щелкнуло – жена Геннадия организовала за ним слежку. Я зашла в магазин и написала ему эсэмэску о том, что встреча отменяется.

– Вы объяснили ему причину? – поинтересовалась я.

– Вы хотите спросить, рассказала ли я Геннадию о слежке? – Людмила вникла в суть моего вопроса, поэтому я согласно кивнула ей. – Нет, не рассказала.

– А почему?

– Я не была уверена, что права в своих догадках, зато ничуть не сомневалась в том, что это обстоятельство его сильно расстроит, в результате он не сможет сосредоточиться на своих научных разработках. Для него очень важно находиться в состоянии полного душевного равновесия. Когда Геннадию удается его достичь, он может одной ослепительной догадкой, одним ярчайшим озарением преодолеть человеческое незнание, – Людмила улыбнулась, и я поняла, что именно эта улыбка вдохновляла Махагонова на научные открытия. – А Маша, Генина жена, не понимает этого и постоянно устраивает дома скандалы.

Я заметила, что Вячеслав снова вышел на балкон, и спросила:

– Кстати, а почему вы решили, что слежку за Геннадием организовала его жена? Вдруг кто-то следил за вашим любовником по поручению вашего мужа?

– Вы что, шутите?

– Нет, я говорю вполне серьезно.

– Мне кажется, Слава не догадывается о том, что у меня есть… поклонник. Во всяком случае, я делаю все, чтобы он об этом не узнал. Да и откуда у него деньги на частного детектива? Ему уже перестали платить пособие по безработице.

– Ну ладно, нет так нет. Значит, ярко-зеленый автомобиль марки «Дэу Матиз» вы видели только два раза?

– Да, – кивнула Полякова, – только два.

– А его номер вы, случайно, не заметили?

– Нет, он все время стоял так, что номера не бросались в глаза.

– А вчера слежки за вами не было?

– Я ничего такого не заметила. Но если вдруг я ее проглядела, то она должна была прерваться на причале. Хотя… впрочем, мне показалось.

– Что именно вам показалось?

– Понимаете, нам встретился водный патруль. Инспектора, молодой и пожилой, как-то очень странно на нас с Геной смотрели.

– Странно – это как? – уточнила я.

– Понимаете, патрульный катер шел нам навстречу. Когда расстояние между нами сократилось до нескольких метров, на нем заглушили мотор. Сеня сделал то же самое. Они поприветствовали друг друга, пожилой инспектор стал задавать ему какие-то малозначительные вопросы, а молодой попеременно смотрел то на меня, то на Геннадия, будто подозревал в чем-то. Такое впечатление создалось не только у меня, но и у Махагонова. Он даже спросил потом у Сени, всегда ли патруль так себя ведет, в смысле, останавливает катера без причины. Гибэдэдэшники ведь на дорогах теперь не имеют права никого тормозить просто так, если нет нарушений правил дорожного движения. Арсений пошутил, что нас приняли за браконьеров. Мне эта шутка показалась довольно плоской. Вот вам бы, Татьяна, она понравилась?

– Уж во всяком случае, не сильно обидела бы. А на патрульном катере, скорее всего, заглушили двигатель, чтобы поприветствовать вице-губернатора. Вместо Кожевникова инспектора увидели на борту неизвестных людей, вот и проявили элементарную бдительность, – рассудила я.

– Может быть, и так. – Полякова открыла окно и помахала рукой своему мужу, давая понять, что она скоро придет.

– Ну что ж, Людмила, я не буду вас больше задерживать, но если у меня в процессе расследования еще возникнут к вам вопросы, мне снова придется связаться с вами, – предупредила я.

– Звоните, – не возражала она. Выйдя из машины, моя «преподавательница» нарочито громко произнесла: – Татьяна, я буду ждать вас у себя на кафедре в понедельник в десять ноль-ноль. Постарайтесь не опаздывать!

– Постараюсь, – кивнула я, улыбаясь. – До свидания, Людмила Никитична. Я учту все ваши замечания.

Спектакль, разыгранный перед ее мужем, курившим на балконе, был окончен. Людмила хлопнула дверцей моего авто и направилась к своему подъезду. Вячеслав потушил сигарету и зашел в квартиру. Я развернулась и поехала в сторону своего дома.

Эсэмэска от Мельникова с адресом Суздальского пришла, когда я молола зерна «Арабики». Оказалось, что он проживал в коттеджном поселке «Радуга», находящемся на южном выезде из города. Приняв эту информацию к сведению, я засыпала кофе в джезву.

Через несколько минут напиток был готов, и я налила его в чашку. Наслаждаясь терпким, немного горьковатым вкусом «Арабики», я стала мысленно составлять психологические портреты фигурантов своего расследования.

Итак, потерпевший, Махагонов Геннадий Леонидович, талантливый ученый, чей гений смог проявиться только при наличии двух условий – деньги и любовь. Школьный приятель, занимающий ныне высокий чиновничий пост, обеспечил финансирование его проекта, а сотрудница стала его музой.

Впрочем, вице-губернатора тоже можно назвать потерпевшим. Пробивая в Москве грант на проведение научных исследований в лаборатории, руководимой Махагоновым, Вадим Юрьевич обещал высокому столичному начальству сделать прорыв в медицине. Однако произошла утечка информации, и пока совершенно не ясно, когда и где могут всплыть научные труды тарасовского ученого. Не исключено, что не известные никому конкуренты окажутся расторопнее, чем Геннадий. Пока он будет восстанавливать последние формулы, кто-то, возможно, успеет зарегистрировать его открытия как свои собственные. Это грозит Кожевникову «конфликтами на официальном уровне». Во всяком случае, так сказали мне гадальные двенадцатигранники. А что до самого Махагонова, то плакали тогда и Нобелевская премия, и патент на изготовление медицинских приборов!

Геннадий сказал мне, что пока ни он, ни Люда не могут развестись, но и жить друг без друга они тоже не могут. Скорее всего, эта парочка возлагала большие надежды на то, что научные открытия Махагонова принесут немалые прибыли и позволят им начать совместную жизнь, особо не заморачиваясь разделом имущества, нажитого в предыдущих браках. Так что Полякову тоже можно назвать потерпевшей, ведь теперь ее совместное будущее с Геннадием под угрозой. Однако я не заметила, чтобы Людмила была сильно расстроена из-за произошедшего. Может, она вовсе и не собиралась разводиться со своим мужем? Да, она жаловалась мне на то, что Вячеслав уже второй год не работает и при этом не помогает ей по дому, но ненависти к мужу-трутню я в ее глазах не заметила. В них была скорее жалость к отцу своего ребенка и надежда на то, что он все-таки изменится. Ее связь с Махагоновым обусловлена, скорее всего, не страстью, а естественным желанием чувствовать себя женщиной, которой восхищаются и считают музой, а не домработницей.

А если я заблуждаюсь? Может быть, Людмила, уставшая нести на своих плечах финансовые заботы о семье, не была уверена, что Геннадий, разбогатев, разведется с Марией и женится на ней, поэтому решила подсуетиться? Вдруг это именно она подстроила кражу? А не проще было бы скачать всю необходимую информацию на флешку и продать ее заинтересованному лицу, чтобы улучшить свое материальное положение? С практической точки зрения, наверное, проще. Но рано или поздно встал бы вопрос о том, кто способствовал утечке ценных научных сведений. Людмила, пусть не сразу, но все же попала бы в число подозреваемых. Полякова показалась мне женщиной далеко не глупой. Она вполне могла разработать криминальный план, исключающий любые подозрения в ее адрес. Геннадий, например, даже мысли не допускает, что его муза может быть причастна к исчезновению ноутбука. Она ведь сидела рядом с ним и к катеру одна не приближалась. И в этом была самая сильная сторона ее плана, так как в нужный момент Людмила могла отвлечь внимание Махагонова.