Председатель 5 - Вай Нот
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— На этот счёт, товарищ, не знаю вашей фамилии у нас есть чёткие инструкции. Никакими противоправными действиями мы заниматься не будем, принудительного изъятия тоже не будет и ваши излишки, которые, как нам сообщили, и это сообщение было тщательно проверено и подтверждено, останутся при вас.
Ага. Теперь известно точно, что одной из причин, по которым эту комиссию на нас натравили, стал чей-то донос. Хотя это совсем не удивляет, люди уже несколько дней как судачили, что наверняка дело в этом.
— Ну вот и всё, братва, — Фаддей даже перебил Стародубцева и обратился ко всем остальным, — расходимся, ничего они нам не сделают и скотину со дворов не заберут.
— Я не закончил, товарищ. В случае отказа мы уедем, но колхоз Новый Путь будет преобразован в совхоз со всеми вытекающими последствиями.
Этот разговор Стародубцева и моих колхозников проходил прямо возле здания правления. На площади, пока суд да дело собралась большая толпа очень недовольных мужиков и баб.
И едва наши незваные гости появились на улице толпа на них набросилась, не с вилами, конечно, но с расспросами.
Угроза преобразования была на самом деле серьезной. Да, сейчас потихоньку различия между колхозами и совхозами стиралась, но всё-таки преференции, позволяющие работникам успешных колхозов жить богаче, сохранялись.
Так что народ сразу замолчал. Ну а Стародубцев, желая совсем добить протест продолжил:
— И в новообразованном совхозе условия труда будут соответствовать тому что есть в других совхозах, ваша вольница с выходными, отпусками и путевками на курорты будет прекращена. Кроме того, само собой, всё и всяческое строительство на территории нового совхоза будет прекращено. Школу вы у себя еще очень долго не увидите. Так что думайте что вам дороже. Сегодняшние излишки или ваш колхоз. И еще кое-что, товарищ Филатов гарантированно не будет директором нового совхоза.
— Вы прав таких не имеете, — не унимался Фаддей. Вот же деревенский правдоруб, правозащитник практически, но здесь он попал в точку, — только по решению общего собрания. А среди нас дураков нет чтобы из колхоза в совхоз перекрещиваться.
— Тут вы правы, — легко согласился с ним Стародубцев, — но это пока. Сейчас готовятся изменения в законодательной базе, и по ним в исключительных случаях решение о преобразовании колхоза в совхоз будут принимать на областном или республиканском уровне. Ваш случай безусловно будет именно таковым.
А вот это уже интересно, что-то я такого не припомню, чтобы принимались такие вот поправки. Да и сейчас, будучи депутатом и членом профильного комитета Верховного Совета я ничего подобного не слышал, а в обход верховного совета такие дела не делаются.
Впрочем, времени чтобы проверять это у нас совершенно нет. Возможно что и есть уже такое предложение, просто его не рассматривали должным образом. И раз этот Стародубцев так уверенно это утверждает, то не похоже, что врёт.
Закралось нехорошее подозрение, что кому-то наверху очень сильно мешают наши успехи, раз пытаются протолкнуть такого рода поправки.
Стародубцев на сегодня закончил дела в Новом Пути и уехал, а я остался наедине с колхозниками, теперь уже от меня они ждали каких-то ответов и понимания как им поступить.
Угрозы Стародубцева сделали своё дело, и даже самые ярые противники продажи хозяйства начали сомневаться в своём решении. Я взял слово:
— Товарищи, я понимаю, что никому не нравится то, что сейчас происходит. Но, хочу сказать одно. Вспомните, каким был Новый Путь, когда я только стал председателем, и каких успехов мы добились теперь. А если бы не засуха, то добились бы ещё большего. Сумеем подняться и снова, если останемся колхозом, это я вам могу обещать. А вот что здесь будет после превращения в совхоз, сами думайте.
Стихийное собрание вняло моим словам, и большинство согласились, что придётся продавать, а вскоре и вовсе тема поменялась, и люди, вспомнив, что Стародубцев фактически прямо заявил, что донос всё-таки был, начали с удвоенным рвением обсуждать и гадать, кто же такой гад и крыса. До взаимных обвинений ещё не дошло, но разговор уже шёл на повышенных тонах.
Пришлось снова вмешаться и напомнить им, что не стоит никого обвинять без доказательств. Да и напомнить колхозникам о работе тоже не помешало, так что пришлось проконтролировать, чтобы все разошлись, чему они активно сопротивлялись.
Надо ли говорить, что в правление я вошёл злой и загруженный? И, когда в дверь моего кабинета кто-то постучался, обычное «кто там» я гаркнул довольно грубо.
На пороге возникла испуганная Аллочка.
— Извините, товарищ председатель, но надо поговорить.
— Это что-то срочное? Я сейчас очень занят, так что если дело терпит…
— Извините, — твёрдо ответила Алла, — но это, правда, очень важно.
— Хорошо, проходи, — кивнул я ей.
Она вошла и села на стул напротив меня.
— Это касается доносчика. Мне кажется, я знаю, кто это сделал.
Она замолчала, приняв максимально таинственный вид. Но мне было не до игры в загадки.
— Алла Юрьевна, так вам кажется или есть что-то конкретное о чём мне стоит знать?
— Конечно есть! — она возмущённо всплеснула руками, — я бы не стала попусту тратить ваше время.
Глядя на то, как долго она подходит к сути, я чувствовал, что закипаю.
— Ну так говорите уже!
— Говорю! Простите! — она понизила голос, — вчера вечером я забыла в правлении пару документов, с которыми хотела поработать дома. Но, когда я вернулась, то увидела свет в вашем кабинете, зашла туда, а там Лиза.
Алла торжествующе на меня смотрела, но я пока не разделял её уверенности.
— И что она делала?
— Рылась в ваших бумагах. Вот что! Но, увидев меня, она тут же сделала невинное лицо и сказала, что ищет потерянную днём серёжку. А я на её уши сразу посмотрела, а там те же серёжки, что и днём. Обе! У меня на такое глаз намётан, уж поверьте! Но она всё равно дурочку включила, сказала, что я что-то перепутала.
Я задумался. Конечно, Алла терпеть не может Наумову, но вряд ли стала бы врать о таком. А Лизе действительно нечего делать ночью в правлении.
— Ты не видела в каких документах она рылась?
— Видела, конечно. Первым делом проверила, — гордо отозвалась Аллочка, — она рылась в вашей папке со строительными сметами, где все планы и договоры с Калужским Трестом.
— Вот как. Интересно.
— Зря вы эту змею подколодную снова на работу взяли. Вот она вас и отблагодарила.
Я покачал головой.
— Нельзя ставить крест на человеке из-за одной ошибки. Есть много тех, кто оступившись однажды, потом добросовестно работает. Вот взять хотя бы нашего Митю Ягодецкого. Другое дело, что и слишком много шансов тоже давать не стоит. Но нам нужны доказательства, что это именно Лиза написала донос. И, хотя, рыться в моём кабинете без разрешения ей явно не стоило, но это ещё не доказательство. Нужны и другие улики… — я постучал костяшками пальцев по столу и, внезапно, меня озарило, — Алла, найди номер почтового отделения в Красной Заре.
— Сейчас, — моментально засуетилась она и выбежала из кабинета.
И как я только раньше не подумал? Если доносчик отправил письмо, то наверняка он сделал это в соседней деревне, где ближе всего. К тому же, там никто толком не проверяет кто и куда пишет письма, их просто сваливают в один общий мешок, в котором затем везут в Калугу, и уже в городе всё сортируют.
Вскоре Алла вернулась с нужным номером, и я тут же позвонил, представился и сразу перешёл к делу, назвав имя и описав внешность Лизы.
— А что-то случилось, что вы её так разыскиваете? Неужто пропала девка? — раздался удивлённый голос из трубки, — я её буквально несколько часов назад видела, она марки купить заходила.
— А отправляла что-нибудь?
— Да нет, ничего. Так что с ней случилось?
Я успокоил работницу почты и разговорил её ещё немного, выяснив, что Лиза заходила на почту не первый раз, и примерная дата, как раз укладывалась в промежуток, когда донос теоретически мог быть отправлен.
К сожалению, моя собеседница не помнила, что это было за письмо, сказав, что и Лизу-то запомнила потому что они так мило побеседовали. Собственно, занятая разговором, она и не посмотрела, что там на конверте, просто бросила его в общую
