Стихийник (СИ) - Анджей Ясинский

Где-то с пару часов я то улыбался, то морщился, от звуков, выдаваемых парнем из инструмента. Чуть ли не каждые пару минут бегал к агрегату вносить корректировки. Но в конце концов все получилось. Получилось не совсем, конечно, как задумывалось, но очень и очень неплохо для первого раза и для такого сложного артефакта.

Уже после обеда мне все это надоело хуже горькой редьки и я стал выпроваживать парней домой. При этом и сам засобирался в город. Надо было заехать к Васе, показать, что я приготовил к экзамену, узнать, хватит ли этого, забрать бумаги про земного элементаля, и еще меня ждала куча мелких дел. Возможно, его информация прояснит многие детали, без нее мне стремно даже пытаться вызвать этого загадочного и непонятного земного элементаля (возьмет и расплющит из-за ошибки вызова, недаром секрет так и не могли восстановить). Криса тоже поехала с нами.

— Ник! — крикнул радостный Тир, раскинув руки в стороны и впитывая глазами окружающую действительность, — оказывается жить — прекрасно и удивительно!

— Угу, — буркнул я, — а хорошо жить — еще прекрасней и еще удивительней.

— Эх ты! — махнул рукой парень, — тебе не удастся испортить мне настроение!

Мы с Крисой переглянулись и одновременно улыбнулись.

Стояла тихая, спокойная погода. Солнце светило так ярко, что, казалось, дай ему волю или чуть подтолкни, его лучи пронзят все на своем пути. В воздухе разносилось стрекотание насекомых. Иногда спокойствие нарушалось легким движением воздуха, отчего казалось, что мир во сне вздыхает и, покрутившись на своем ложе, успокаивается до следующего раза.

Тройка эльфов-рейнджеров быстро и совершенно бесшумно передвигалась по лесу. Казалось, что деревья и кустарники для них просто не существуют, настолько ловко они просачивались сквозь внешне неприступные стены из переплетений различных растений, здесь, на границе леса растущих особенно густо, что было сделано намеренно и поддерживалось в таком состоянии специальными командами-лесниками. Рейнджеры двигались в сторону границы, с которой пришел странный сигнал от сигнальной сети, за последние месяцы усиленной и охватившей всю территорию леса эльфов. Странность сигнала о нарушении границы была в том, что он периодически повторялся на одном месте, а не передвигался внутрь территории, как было бы при ее намеренном нарушении. Причем периодичность была явно искусственной — раз в одну минуту. Двадцати минут эльфам хватило для того, чтобы переместиться из соседнего сектора патрулирования.

— Что это такое? — сдавленно выдохнул самый младший из тройки. Эльфы находились на самой границе леса, и осторожно выглядывали из-за деревьев.

Старший группы, прищурившись и не выдавая своего состояния перед подчиненными, рассматривал необычное существо, молча и неподвижно сидевшее с закрытыми глазами в двадцати метрах от границы. Его можно было бы принять за статую, настолько неподвижно оно сидело, если бы не знание того, что наличие статуи в этом месте еще менее вероятно, чем присутствие самого настоящего дракона.

— Дракон, — пытаясь остаться невозмутимым, ответил старший. И вот как ему реагировать? Что здесь потерял дракон? Мало того, что их немногие видели, так еще и выходы драконов за свою территорию — дело неслыханное.

— Дракон? Ух ты! Я думал, они больше. И что мы будем делать? — спросил второй подчиненный.

Старший пожал плечами.

— Надо доложить. Мы ничего не можем решить. Ситуация слишком нестандартная, — и он начал вытаскивать амулет связи, когда неожиданно глаза дракона раскрылись. Старший замер. Отличное зрение рейнджера, делавшее его одним из лучших лучников, позволило ему увидеть, как зрачки дракона вытянулись в вертикальную линию и он несколько раз быстро моргнул внутренним веком.

— Хр… Выходить… Я видеть… — донесся шипящий голос дракона. Рейнджеры переглянулись. Вообще-то увидеть эльфа в лесу, если он этого не хочет, дело сильно проблематичное, если не сказать невозможное. Однако дракон мог обращаться только к ним.

Старший сделал знак подчиненным оставаться на месте и вышел на открытое место. Дракон, до этого времени сидевший как суслик на задних лапах с упором на хвост, пошевелился и улегся на живот, сразу став намного ниже эльфа. Что означает такая смена положения, эльф не знал, но на всякий случай перевел свой организм в состояние, предваряющее боевой режим, хотя нутром понимал, что это никак не поможет. Если хотя бы десятая доля того, что рассказывают о драконах, правда, то стоит дракону захотеть напасть — и можно смело отбрасывать ветви и сушить корни, никакие заклинания не помогут.

— Хр… Я… нужно… каварить… — снова прошипел дракон, глядя на эльфа. Тот чувствовал себя очень неуютно под пристальным взглядом глаз ящера. Да и говорил тот странно, рот его не шевелился, только иногда изо рта выскакивал язык, минуя страшные зубы, и под челюстью, ближе к горлу, периодически надувался какой-то мешок и вибрировал в такт словам.

— С кем гость хотел бы говорить? — спросил эльф.

Дракон прикрыл глаза и несколько мгновений молчал.

— Каварить… язык людей? Эльфи… сложно… каварить…

— Да, я говорю на человеческом, — для пробы рейнджер ответил на диалекте людей, насколько он знал, ближе живущих к драконам.

— Хорошо, — дракон явно обрадовался и подняв голову, продолжил уже на более приемлемом для него языке, — я есть большой познанник, мне надо к вам.

— К нам? — удивился рейнджер, потихоньку расслабляясь, — зачем?

— Мне надо познать шум у вас, — и, немного подумав, дракон кивнул головой, видимо желая таким образом усилить эффект где-то увиденным ранее жестом.

— Ничего не понимаю, — пробормотал рейнджер и растерянно оглянулся в сторону леса, — какой шум?

— Шум у вас. Я услышал. Давно. Долго собирался. Яйцо хранил, — он гордо поднял голову, — сын родился. Долго добирался. Шум кончился. Но я помнил направление. Надо познать. Большой шум. Проблема. Для всех.

Эльф только пожал плечами. Он ничего не понял.

— Давай, я свяжусь со своим начальством, а уж они пускай думаю как и чем тебе помочь. Хорошо? — как маленькому попытался донести свою мысль рейнджер. Может и дракон не совсем его понимает? Хоть на человеческом вроде бы и ясно произносит слова, намного лучше, чем на эльфийском, но все равно ничего не понятно. Рейнджер молился про себя, чтобы дракон понял его правильно и не дай Лес ни на что не обиделся (мало ли какие у них, драконов нравы?!). Пасть на землю обугленной веткой эльфу очень не хотелось. Главное — перетерпеть, как-то выкрутиться, а там уж пускай начальство разбирается.

Дракон печально наклонил голову на бок, глядя на рейнджера одним глазом. Затем опустил голову на землю и закрыл глаза.

— Я ждать, — донеслось до эльфа.

Глава 2

В городе мы с ребятами распрощались. Довольный Тир, бережно придерживая мешок с концертными причиндалами, в сопровождении своих парней отправился к себе.

— Ник, — перед прощанием сказал он мне, — я обязательно жду тебя на состязании музыкантов. Обещаю, ты не будешь разочарован.

— Хорошо, — я хлопнул его по плечу, — порви их там всех. Пусть почувствуют себя ниже плинтуса, — парень только рассмеялся на мои слова, хоть и не понял причем тут плинтус, но по смыслу догадался о чем я.

Проводив взглядом удаляющуюся группу, я повернулся к Крисе.

— Ты сейчас куда?

— Думаю к учителю заскочить. Надо взять кое-какие мелочи. Потом в гильдию.

— Хорошо. Тогда, как освободишься, подъезжай к Васе, я буду у него. Обратно вместе отправимся. И… наклонись ко мне, — я поманил ее пальчиком. Криса заинтересованно наклонилась, а я легонько куснул ее за ухо. Девушка вскрикнула и зажала ухо ладонью.

— Ты чего? — улыбаясь, спросила она.

— На парней не засматривайся, — я погрозил ей пальчиком. Когда мы прощались с Тиром, мимо нас прошла веселая толпа молодых гномов, многие из которых с интересом посматривали на девушку, а она им в ответ улыбалась, — и смотри, не перетрудись в гильдии, у меня на тебя сегодня большие планы.

Рассмеявшись, Криса хлестнула свою лошадь и умчалась. Я про себя вздохнул. Все никак не могу определиться со своими чувствами к Крисе. Люблю ли я ее? Не знаю. Влюблен? Определенно да. Мне с ней хорошо, в постели никаких проблем. Но в душе присутствует какой-то дисбаланс. Или мне это только кажется? Черт его знает. Да и что такое любовь? Каждый объясняет ее по своему. Для одного — это спокойствие в чувствах, удобство, привычка. Для другого — взрыв чувств, ревность, скандалы. Да-да, был у меня знакомый, который просто не представлял себе, что есть иная любовь — без этих постоянных дерганий за струны души, к которым цепляются нити сети, опутывающей его и ее, и которую некоторые называют любовью. Самому мне пока не с чем было сравнивать. Вернее я не уверен, что те чувства, которые я испытывал к своим бывшим подругам — любовь. Иначе я бы не вспоминал их сейчас с таким спокойствием, даже равнодушием.