In vinas veritas - Александр Бруссуев

Один из друзей инвалида подбежал к пузатому водителю и потребовал сатисфакции за утраченное здоровье. Тот как раз собирался вновь залезать в свой броневик. Характерное почесывание большим пальцем указательного и среднего не оставляло сомнений в желании борца за справедливость. Шофер без замаха дал наивному в морду, тот отлетел на кадку и повис на фикусе.

В это время из дверей быстрым тревожным и решительным шагом показалась управляющая. Увидев страдающего от потери жизненных сил задавленного и висящего на фикусе его друга, она взмахнула то ли в радости, то ли от возмущения руками и поспешила к пузатому. Может быть, даже что-то и сказала, потому как тот лениво махнул ручонкой с кулаком на конце — и энергичная бизнес — чайна — леди собрала весь рекламный щит со всякими там «велкамами» и вместе с ним улеглась на крошечном газончике. не способные удерживаться за своих медбратьев. его подкашивающиеся руки. твующих. ачканного в пыли носильщика. портье самоотверже Интрига закручивалась.

Сей же момент на выходе из гостиницы материализовался, как Моргунов в «Кавказской пленнице», один из боссов, приехавших на этом грузовике. Я уж всерьез осматривался по сторонам, куда бы удобнее было бесшумно слиться, буде здесь открыта стрельба. Важный узкоглазый дядя подошел вплотную к своему подчиненному, замер на пару минут. Может, он слушал объяснения, а может просто мерил взглядом своего водителя. Тем не менее, созрел до определенного решения и выдал смачную оплеуху пузатому. Да, подумалось мне, рукоприкладство у китайских братьев в ходу. Буду брать эту методику на вооружение.

Притихшие, было, хотелиевские плебеи вмиг осмелели, закричали что-то угрожающее. Двое даже подбежали поближе, в надежде, видно, сорвать гонорар за недоразумение. Босс вложился в удар всем корпусом — и первый полетел к ногам застывшим у дверей коллегам. Второго опустил в придорожную пыль набивший руку шофер.

Мафиози ушел в гостиницу, «Великая стена» бесшумно уехала по направлению к своей великой китайской сестре, а в машину заглянула моя неразговорчивая агентесса. По углам улицы валялись в непринужденных позах четыре бледно-желтых гражданина могучей страны, а мы выезжали куда-то вдаль. По интонационному характеру непрекращающихся словесных возлияний мне показалось, что в этой гостеприимной гостинице меня не особо ждали. Я подумал: «Может ей тоже в рыло зарядить, чтоб заткнулась? Так, просто традиции ради». Но пока решил воздержаться.

А зря, если судить по тому, куда и на что она меня бросила в другом гостевом доме.

8

Тут-то и появились долгожданные тети с тележками. Они ненавязчиво предлагали пожрать утомленным первыми получасами перелета пассажирам. Мы сидели в самом хвосте самолета, поэтому к нам, изнемогающим от забытого, было, в суете Петербурга чувства голода, щедрые дарители продуктовых наборов должны были добраться уже тогда, когда первые кресла начинали сыто рыгать. Зато перед нами первыми показались ящики на колесиках, в которых щедрые англичане заботливо упаковали летные нормы различного алкоголя. Добрая бортпроводница уставилась куда-то вперед, ожидая сигнала к раздаче. Но Саша решил сам дать ей подобное разрешение:

— Будьте добры, предложите нам что-нибудь выпить. Очень уж долго ждать, когда к нам подойдут. Пожалуйста!

Он неплохо владел английским, правда, очень гнусным. В смысле, гнусавым. Тем не менее, нам был предложен изрядный выбор. Мы остановились на пиве. А я, набравшись храбрости, заказал еще виски со льдом. К моей тайной радости, нимало не смутившись, мне выдали стакан со льдом и бутылочкой уважаемого мной «Teachers». Саша сразу же потребовал свою долю в виде «Campari». В это время самолет ощутимо качнуло. В наших приземленных умах, конечно же, возникло модное слово «турбулентность», но стюардесса несколько озадаченно посмотрела в иллюминатор, как-то вся подобралась и, оставив тележку рядом с нашими креслами, на негнущихся ногах отправилась в носовую часть. Казалось, что она сдерживает себя, чтоб не побежать.

Мы синхронно выглянули за борт. Мимо нас как раз живенько так чесал другой самолет. Был он настолько близко, что, казалось, можно было помахать рукой его человеческой составляющей, буде они плющили носы в свои иллюминаторы. Наверно, так быть не должно: самолеты вроде бы летают по своим коридорам без шансов пересечься (увы, это правило не без исключений). Тем не менее, мы посмотрели друг на друга, пожали плечами, и я принялся сноровисто набивать продуктовый пакет бутылочками вискаря, благо контроля над ящиком Пандоры не было пока никакого. Пусть списывают потом на большую любовь пассажиров к шотландскому виски.

Краткий ланч прошел удивительно душевно. Закрепили успех отменным кофе с молоком, уничтожили еще по бутыльку летных градусов, эксперимент со сближением с другим авиатранспортом уже казался далеким и не пугающим. Народ ничего не заметил. А если и заметил, то виду не показывал. Директор государственного Эрмитажа все в такой же барской позе стоял в проходе у туалета, развлекая себя непринужденной беседой с кем-то невидимым. На его плечах элегантно покоился стильный шарфик, а, может, и не шарфик, а вовсе и кашне, или кашпо, или жабо, или капот. Очень захотелось спать, мысли путались. Я еще раз выглянул в иллюминатор. На крыле сидел мохнатый чертик, помахивая хвостом, болтая козлиными ногами и подмигивая мне лукавым глазом, улыбаясь во весь пятачок. Допиться до чертиков я пока не мог, поэтому понял, что уже сплю.

Проснулся уже на посадке, когда нужно было пристегиваться и собираться с мыслями: что же делать дальше-то?

9

А дальше судьба распорядилась за нас. Получил я свой багаж (Саша так и долетел с чемоданом в салоне), пошли сдаваться эмиграционным властям, вертели головами, как два деревенских простофили на Невском проспекте, старательно читая вывески. Вдруг, у элегантной белокурой девушки в Хитроуской униформе в руках я увидел аккуратный плакатик с моей, орфографически правильно оформленной фамилией на русском языке. Сказать, что я удивился — значит, пошутить. Ну, а написать, что челюсть у моего компаньона упала до пола — значит, обеднить его удивление, когда я ни с того, ни с сего подошел к прекрасной незнакомке и начал с ней вовсю улыбаться. Фамилии-то моей он не запомнил, поэтому пропустил мимо внимания сей замечательный слоган, что девушка пикантно держала в руках. А я уже поворачивался к нему, призывно махая рукой.

— А это наш старпом, Саша, кстати. Мы вместе добираемся до парохода.

— Ирма, — улыбчиво представилась дева — краса. — Ну, тогда пойдем?

— С вами хоть на край света, — несколько неуверенно произнес Саша.