Катрина: Число начала - Алексей Кондратенко

Хозяин квартиры вернулся, протягивая Кристине связку ключей. Она передала их мне и повернулась к мужчине:

– А вы хорошо знали Павла?

– Ну, в общем, знал, да. По выходным вместе пивка выпивали, там… на дачу ко мне когда-то ездили. Но, вообще, Павел был человеком не компанейским, поэтому случалось такое не часто. А что? – он сложил руки на груди и прислонился плечом к стене.

– Кристина… – я показал в сторону двери в подъезд, – я пойду, осмотрюсь там.

– Да, хорошо. А я пока переговорю с… – она посмотрела на хозяина квартиры.

– Дмитрий, – сказал тот, – Дмитрий Краснов, – он протянул и пожал руку Кристины, потом мою.

– Очень приятно, – проговорил я и вышел.

Позади меня еще слышались голоса, когда я шел к оббитой дермантином двери квартиры номер 33.

– Как вы думаете, какова причина такого отчаянного поступка Павла? – слышался голос Кристины.

Дмитрий Краснов что-то увлеченно начал ей отвечать.

Я нашел в связке ключ для верхнего замка. Замок туго поддался, и дверь тут же приоткрылась. Не увидел на двери ничего, что указывало бы на минувшее присутствие полиции. Дверь не была ни опечатана, ни загорожена лентой, на ней даже не было записки, где указывался бы номер телефона для тех, кто может поделиться полезной информацией. Это было странно. Если в полиции открыли дело об убийстве, на двери должно было быть хоть что-то, что указывало бы на проведение следственных работ. Я задержался в дверях, разглядывая на дверной раме следы клейкой ленты на случай, если ее кто-то сорвал, но не увидел и их.

Оставив дверь, я зашел в темную прихожую с салатового цвета обоями и старым шкафом для одежды, казавшимся совсем черным в таком мраке. Меня шквалом овеял спертый воздух, похожий на дыхание смерти. Тени лежали как-то иначе, и все более напоминало каменную пещеру, чем жилое помещение. Шторы на всех окнах задернуты. Если Вольский повесился, то сделал это вечером. Если же нет, то закрытые шторы наводили на куда более тревожные версии. Комната напротив входа оказалась гостиной. Здесь стояло мало мебели, но темные со сложным режущим взгляд узором обои создавали ощущение загроможденности. Дверь в стене с сервантом вела в соседнюю комнату. В спальне помимо кровати стоял большой книжный шкаф. Некоторые полки были почти пусты, и повсюду на полу лежали книги. Создавалось ужасное впечатление, будто Вольский хотел как можно больше прочитать перед смертью, поэтому оставлял прочитанные книги где попало и брался за новые. Как и в предыдущей комнате, никаких рабочих бумаг здесь не было.

Выйдя в коридор, я тут же уперся взглядом в чернеющий дверной проем ванной комнаты. Возникло неприятное ощущение холода, пробирающегося по спине при мысли о том, что то же самое видел Павел за несколько минут до своей смерти, как если бы вешаться шел теперь я. Он не стал включать свет, чтобы не видеть собственных конвульсий. Цвета вокруг померкли, звуки заглохли. Легкая дрожь коснулась коленей Павла, перед скорой встречей со смертью. Перед единственным и неотвратимым концом. Окружающая квартира и целый мир за ее пределами растворились для Павла как сон.

Выбросив из головы эту картину, я зашел в третью комнату.

Кабинет Вольского. Определенно. Через щель между шторами в помещение протискивался промозглый дневной свет. На письменном столе стоял компьютер, принтер и лежало несколько распечатанных листов. Маленький столик для писем использовался Павлом, как подставка для старой печатной машинки. На подоконнике столбцами разложены папки. Возле пустой стены стоял двухместный диванчик, заваленный листами с текстами.

Листы на столе оказались частью копии научного доклада некоего профессора Вайнера и явно имели отношение к последней статье Вольского. Недавно Павел упоминал фамилию Вайнера. Я взял из нижнего ящика стола пустую папку, сложил туда копии работы Вайнера, решив, что эти бумаги могут пригодиться, если статья Вольского незакончена и ее придется дописывать другому журналисту. Теперь нужно было найти саму статью.

К счастью домашний компьютер Павла не потребовал пароля. Среди документов на жестком диске никаких недавно измененных или созданных файлов не хранилось, а корзину не очищали уже пару месяцев. Без сомнений. У Вольского оказался на удивление свободный, упорядоченный и незахламленный жесткий диск. Так обычно бывает, если пользуешься еще и ноутбуком. Но поискав ноутбук, я его не нашел.

Кристина зашла в квартиру и теперь крутилась где-то в соседних комнатах, оглядывая квартиру.

Минут пятнадцать просидев на присядках возле дивана и просматривая материалы, заголовки которых мне уже были знакомы по предыдущим выпускам журнала я так и не нашел той самой статьи. Я стал заглядывать под мебель, чуть отодвинул диван от стены. На сером слое пыли, накрывающем паркет, среди завалявшегося мусора лежала новенькая визитка. Я поднял ее и отряхнул.

ЭРЛИХ ЮРИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ

Редактор газеты «ИЗВЕСТИЯ ДНЯ»

Прочитал я, затем задвинул диван на место.

– Не нашел?

Я обернулся. Кристина стояла у двери.

– Нет.

Нагнулся за папкой с докладом Вайнера и сунул туда визитку.

– Ты что-нибудь нашла? – спросил я.

– Я немного осмотрелась, поймала настроение. Складывается противоречивое впечатление. Яснее картина не стала. Кстати! А ты заметил, что дверь Вольского не опечатана? Я боялась, мы не сможем попасть сюда из-за расследования.

– Да, заметил. Странно, правда?

– Да, – задумчиво протянула она.

Мы вышли в коридор.

– Ладно, пойдем, – сказала Кристина чуть разочаровано. – А ты везде искал?

– Похоже, в этой квартире статьи Вольского уже нет. Павел говорил мне, что собирается начать писать для крупных газет. И, кажется, я знаю, о какой из них шла речь.

Мы вышли в подъезд.

– Но это не важно.

– Почему?

Я закрыл дверь на ключ, и повернулся к Кристине.

– Если его статью напечатают в газете, тогда незачем помещать ее в наш журнал. Странно вот что, обычно он распечатывал два экземпляра каждой статьи. Одну в редакцию, другую всегда оставлял у себя.

Кристина позвонила в квартиру соседа.

– Тогда, если Вольский делал по два экземпляра каждой своей статьи, где второй? Один в газете, а другой?

– Не знаю. Не важно.

– Важно. Это не только последняя статья Вольского, ее исчезновение может что-то означать, мы должны…

– Все, что я был должен, я попытался сделать. Я хотел найти его статью. Не получилось. А ты и так работаешь над своим криминальным материалом.

– Да, но пока еще ничего не нарыла, – заметила Кристина.

– Ты только начала.

Дверь открылась, и на пороге своей квартиры показался Дмитрий Краснов. Я протянул ему ключи.

– Скажите, вы видели, чтобы здесь ходили из полиции? – спросил я хозяина квартиры. – К вам, например, заходили?

– Да, как я уже рассказал вашей коллеге, – ответил тот, кивнув на Кристину, – ходили тут какие-то люди. Расспрашивали что да как, узнавали, не слышал ли я чего в то утро.

– Утро? – переспросил я. – Но у него в квартире все шторы задернуты.

– Они сказали, дело было утром. Возможно ранним, не знаю… Но, во всяком случае, я ничего не слышал. Я уже сказал вашей коллеге, что считаю, Павел повесился. Скрытный он был, одинокий, а такие часто так кончают… – многозначительно покачал головой он. – Непонятно, только, зачем утром-то вешаться. Это как же получается, проснулся и в петлю, так что ли? – он хмыкнул. – Но это не убийство, я вам точно говорю. Павел был мужик здоровый, если что, так шум бы поднял немалый! А я ничего подозрительного не слышал.

– Если эти люди еще придут, – Кристина протянула ему свою визитку, – позвоните мне вот по этим телефонам. Мне будет очень любопытно узнать, чем они интересовались.

– Хорошо, – сказал Краснов и получше рассмотрел визитку.

Я шагнул к лестнице.

– Спасибо, что уделили нам время.

Кристина попрощалась и последовала за мной. Дверь за нами тут же хлопнула.

– Зачем ты дала ему свою визитку? А если следователям будет очень любопытно узнать, чем интересовалась ты? Одно дело стараться для Марии Андреевны, другое подставляться из-за самоубийцы.

– Как ты можешь так говорить? – возмутилась Кристина. – Вы с Вольским проработали, я не знаю сколько…

– Три года. И что это меняет?

Кристина остановилась на первом этаже.

– Многое! Ты же ничего для него не сделал. Может быть, собирался, но этого недостаточно! – горячилась Кристина. – Марк, от тебя не ожидала, – назидательным тоном сказала она.

– Я девушку свою вчера похоронил. Понимаешь? – не выдержал я, – И мне наплевать, кто вокруг умирает. Это не мои заботы. Главное, нет ее. Мне будет все равно, даже если умру я! Так я ее любил. А ты говоришь мне, что я должен что-то Вольскому. Плевал я на него. Я приехал за его статьей только потому, что не хочу оставаться наедине со своими мыслями. Наедине с тем бессмысленным мусором, во что превратилась моя жизнь буквально за одно нелепое мгновение. Я сделал это для себя.