Метро 2033. Мраморный рай - Сергей Кузнецов

Сергей ухмыльнулся.

— Отчего ты выбрал из всего, что я сказал, только ругательства? В твоей башке явно интеллект присутствует.

— В твоей башке… присутствует… пупсик. — Радостно возвестил юродивый улыбаясь.

— Что? — Маломальский нахмурился.

— Дебил дурку! — и незнакомец хлопнул Сергея по плечу.

— Я тебе сейчас мозги выбью из черепа, козел! — Маломальский толкнул незнакомца.

Юродивый сделал обиженное лицо и, повесив голову, пробормотал:

— Козел… из черепа. — Сказав это, он стал тыкать указательным пальцем правой руки в подушечки пальцев левой, словно пересчитывал эти пальцы.

— Я тебя спрашиваю, ты, почему на детей пялишься?! — рявкнул сталкер, указывая рукой на играющих ребятишек.

Незнакомей проследил за его рукой и уставился на них.

— Детей? — переспросил он.

— Да, черт тебя дери! Детей!

— Детей! — радостно закивал юродивый, и показал Сергею три пальца своей ладони.

— Да. Трое детей. Чего тебе надо вообще?

И незнакомец показал теперь один палец. Потряс им перед Сергеем и сказал:

— Детей.

— Один? — спросил Маломальский.

— Один? — переспросил юродивый.

— Один ребенок?

— Один детей, — кивнул высокий.

— Один детей, это один ребенок.

— Один ребенок детей, — снова кивнул юродивый.

— Да нет же… — И Сергей вдруг подумал, что этот незнакомец кого-то отдаленно ему напоминает. Кого? Чрезмерно вытянутое лицо с большими черными глазами. Оттопыренные уши и зализанные, словно не настоящие черные как смоль волосы. Этот юродивый был словно карикатурой на Сеню Кубрика. Того самого, что пропал там, наверху, в районе Нагатинской. Но этот юродивый никак не мог быть Сеней. Сеня был даже ниже Сергея. Волосы у него был гуще и лицо не такое вытянутое. Глаза поменьше. И не такие черные. И не такие, как у этого, на выкате. И у этого зубы сверкали белизной и здоровьем, что в наше время редкость. А Сене выбили три зуба еще в том году в драке с бандюгами, что обитали на Третьяковской. Этот просто похож. И то отдаленно. Но это не было бы странным, если бы не… Стоп. Юродивый пришел с Нагатинской. А перед этим пришел заплаканный глухонемой ребенок.

— Ты ищешь того ребенка? — Спросил Маломальский.

Незнакомец смотрел на него теперь задумчиво. Словно пытался понять, что у него спросили.

— А ну пошли. — Маломальский бесцеремонно схватил его под руку и поволок за собой. Юродивый смотрел на него недоуменно, но не сопротивлялся.

Они быстро направлялись к станционному госпиталю, который был оборудован на бывшем посту милиции, обнесенном дополнительными стенами и помещениями.

— Вера! Вера, открой! — Сергей настойчиво стучал в деревянную дверь левого крыла станционного госпиталя собранного из деревянных щитов, частей вагонов электропоездов и кирпичей.

Санитарка Вера, что решила приютить того странного ребенка, жила прямо в госпитале. В крыле, где были подсобки, и не было больничных коек. Поэтому было логично искать ее здесь. И логичным было предполагать, что и ребенок здесь. Маломальскому было неимоверно любопытно, какая реакция будет у юродивого и того ребенка, когда они увидят друг друга.

Однако дверь никто не открывал. Тогда, стоявший позади незнакомец вдруг деликатно отстранил Сергей от двери и потянул дверную ручку на себя. Дверь открылась и юродивый, взглянув на Сергея, снова широко улыбнулся.

— Да, тебе, наверное, памятник за это поставить надо, — проворчал сталкер и вошел внутрь. В темном коридоре стаяла различная утварь, освещаемая тусклым светом, бившим из приоткрытой двери справа. Там была комната, в которой и жила санитарка.

— Вера! — снова позвал Сергей. Но никто не ответил. Тогда он вошел в комнату.

Это было помещение, примерно три на три метра с низким потолком и свисающей с него керосиновой лампой. В одном углу шкафчик с посудой. В другом пластиковый столик. Под столом стопки медицинской литературы. Пластмассовая корзина с бельем. Между ними старая ржавая вешалка, на которой висела различная одежда. На стенах развешаны потускневшие картинки, выдранные из различных журналов. А слева от входа кушетка. И Сергей не сводил сейчас с нее глаз. На ней лежал, запрокинув голову, ребенок лет четырех или трех. Одет он был в неимоверно старые, потерявшие всяческий намек на какой-либо цвет лохмотья. Ноги вместо обуви так же перемотаны тряпьем. Крохотные пальчики на ладонях скрючены, словно от невыносимой боли. Рот раскрыт, будто в безмолвном вопле. Изо рта, ноздрей и ушей, тянулись бурые струйки засохшей крови. Сомнений не было. Ребенок мертв. Сергей давно уже привык видеть смерть. И дети часто умирали. Но привыкнуть к смерти детей, невозможно, если осталось в тебе еще что-то человеческое. Он вздохнул и прислонился к стене. Тем временем незнакомец вошел в комнату и уставился на ребенка. Никакой видимой реакции не было. Ни скорби, ни горя, ни недоумения. Он просто взглянул на ребенка и, подойдя к нему, осторожно прислонил ладонь к его голове.

— Один ребенок… детей… — тихо проговорил незнаком — Что Вера?

— Вера! — повторил незнакомец и стал судорожно трясти перед собой ладонями, словно пытался подобрать нужные слова из тех, что знал. Затем растопырил одну ладонь и сделал ею движение от головы мертвого ребенка к своей голове, засовывая пальцы себе в ноздри и рот. — Мозз! Мозз! Вера!

— Что еще за мозз?

Юродивый повторил свое движение рукой и снова произнес.

— Мозз! Вера!

— Да что ты заладил-то? Думаешь, это Вера его убила?

Собственно, разобраться в этом надо было и как можно скорее, думал сталкер. Смерть похожа на насильственную. Но возможно малыша убила какая-то неизвестная болезнь. И болезнь эта может быть заразной. А юродивый пытался сказать что-то о взаимосвязи гибели ребенка и тем, что сейчас происходит с женщиной, что была с ним рядом. Да, юродивый этот не такой дурак как кажется. Но объяснить толком ничего не мог, хотя явно что-то знал. Только не имел возможности этим поделиться. Или делает вид, что не может? Хотя, судя по его возбужденному состоянию, он очень хочет, чтобы Сергей его понял.

— Ладно, — вздохнул Сергей. — Пошли отсюда. Я вызову службу безопасности.

Они вышли на серый гранит станции, и Маломальский тут же окрикнул первого же стрелка внутренней безопасности Тульской, что попал в поле его зрения. Сталкер торопливо объяснил ему, что в жилище Веры найден мертвый ребенок и что причина смерти неясна, но обстоятельства вызывают тревогу. Что надо срочно доложить администратору о случившемся и начать поиски Вероники. Стелкеры, имеющие гражданство той или иной станции были особой кастой людей и стрелку внутренней безопасности рекомендации Сергея были не просто словами, а необходимыми к выполнению командами. Тот внимательно слушал сталкера, пока юродивый с любопытством разглядывал автомат, свисавший с плеча молодого человека, затем кивнул и бросился выполнять рекомендации Маломальского.

Сергей проводил его взглядом и пошел к своей палатке. Незнакомец засеменил следом.

Казимир находился в палатке Сергея и в свете керосиновой лампы рассматривал какую-то книгу.

— Чего читаешь, Казимирыч? — Маломальский устало опустился на свою койку и задумчиво уставился на уложенные стопки книг у изголовья кровати.

— Да вот. Из того, что ты приволок. Про ядерную войну. Точнее про жизнь после нее.

— Прелесть, какая, — вздохнул сталкер.

— Ну да. — Казимир кивнул. — Тут даже про метро наше есть.

— Даже так? Ну и как мы там живем?

— А никак. В метро никто не спасся. Тут все наоборот. Основная движуха на поверхности. Только там зима ядерная. Оставь почитать. Занятная книженция.

— Конечно. Бери.

В палатку осторожно вошел согнувшийся незнакомец. Он с нескрываемым любопытством оглядел скромное жилище сталкера и вдруг остановил свой взгляд на Казимире. Вытаращил и без того выпученные глаза и присел на корточки. Он таращился на то место, где у Казимира должны были быть ноги.

— Уууу, — промычал юродивый и протянул руку, чтобы пощупать обрубки ног старика, но тут же получил книгой в лоб и, отпрянув, непроизвольно уселся на деревянный настил пола палатки.

— Ты, мил человек, ручонки не распуская. А то шею сверну. — Спокойно проговорил старик. Затем обратился к Сергею. — Чего это он за тобой таскается? И почему ты смурной такой?

— Ребенок тот умер. — Тихо ответил Маломальский.

— Нда… — Покачал головой старик. — Детишек жаль, конечно. И Вере опять не повезло. Черная полоса какая-то на станции нашей. Группа Лося еще…

Сергей вдруг резко поднялся и взглянул на книгу в руках старика.

— В метро никто не спасся, говоришь? — Он покачал головой. — Сейчас на поверхности день. Группа Лося, скорее всего, пережидает день в подвале каком-нибудь. Ночью вернуться. Как и я… — Сталкер повернул голову и посмотрел на юродивого. Тот не мигая, наблюдал за ним, сидя на полу и обняв свои колени, в которые уперся подбородком.