Князь: Зеркало Велеса. Заклинатель. Золото мертвых (сборник) - Александр Прозоров

– Зачем тебе, Андрей Васильич? Никак, напиться желаешь? Так вода – она колодезная. А ты, сказывали, недужил изрядно…

Тем не менее, коромысло Варвара опустила, положив поверх ведер, и смущенно потупила глаза. Андрей убрал коромысло в сторону, подождал, пока вода успокоится, и наклонился над одной из бадеек. Не зеркало, конечно – но уж получше узенького клинка.

Из темной воды на него глянуло почти знакомое лицо. Разве только чуть попухлее, и волосы длинноваты. Отросли, что ли, за время наркоза? Тело тоже показалось не совсем знакомым. Вроде и не жирное – живота он у себя нынешнего не отметил, – а все равно крупноватое.

Зверев решительно расстегнул ферязь, сунул ее девушке, содрал с себя рубаху, снова склонился над водой.

Зрелище открылось весьма неплохое. Чертовски неплохое. Не Шварценеггер, конечно, но мышцы вырисовывались весьма рельефные. Витя Стеблов с параллельного класса уже год культуризмом занимался – так он даже близко к такой картинке не подошел, хотя и любил выпендриться, в одной футболочке после физкультуры по этажам пройтись – как бы жарко ему, вот и не одевается. Да, такое и вправду только во сне привидеться может.

И тут Андрея посетила еще одна мысль, на этот раз шальная. Он решительно поднял бадью и опрокинул себе на голову.

– Ой-ё-о… – От неожиданного ледяного холода на миг перехватило дыхание. Кожа мгновенно покрылась мелкими мурашками, плечи свело. Мерзкий холодный ручеек заструился со спины в штаны.

– Да ты что же, барчук?!! – с крыльца с дробным топотом слетел Пахом Белый, накинул ему на плечи опашень. – Что же ты творишь?! В горячке еще вчерась метался, а ныне уж, не помолясь, без парилки, под воду холодную лезешь! А ты, дура, чего смотришь?! Плетей на конюшне давно не пробовала? От, боярыня тебя вдосталь накормит!

– А я? – растерялась Варя. – Я чё? Я…

– Порты сухие тащи, дура! Белье за домом сохнет. Неси, пока не заметил никто…

Дядька, обняв Андрея поверх овчинного опашня, потянул его вверх по ступеням, в дом, и дальше – в комнату, в которой Зверев очнулся. Здесь торопливо растер юношу внутренним мехом одежды, сбросил ее на пол, откинул с постели покрывало с кружевным краем, приподнял одеяло и чуть не насильно уложил Андрея туда:

– Что же ты, барчук?! Ну да ладно. Я быстро одежку отнесу да баню велю стопить. А как Варька порты принесет, в сухое переоденешься.

Молодой человек не ответил, переваривая неожиданные результаты эксперимента.

Он чуть не задохнулся от холода! Во сне такого не бывает. Во сне может быть просто холодно. Но уж ведро колодезной воды на голову во сне – от такого просыпаются, порой даже с криком. Если наяву спящего облить – вскочит. Да чего там сон! Сознание человек потеряет – и то его ведром воды в чувство привести можно! А тут… Как наяву!

В дверь бесшумно просочилась девушка. Втянув голову в плечи, она кинула на сундук неглаженые портки и черные шаровары, тут же выскочила наружу. Андрей поднялся, переодел нижнее белье, опоясал рубаху и снова лег в постель. Ему нужно было хорошенько подумать.

В глубине души он все еще продолжал надеяться на то, что это все-таки сон. Или наркоз. Всплыла даже мысль о коме, но ее молодой человек усилием воли запихал обратно в подсознание. Безнадежные варианты Звереву не нравились.

– Итак, пусть это будет просто очень крепкий, правдоподобный сон, – вслух предположил он. – Такой яркий сон, что в нем можно утолить жажду, наесться, ощущая вкус, и чуть не схватить паралич от холода, вылив на себя ведро воды. Неплохие впечатления. С другой стороны – что будет, если тут во сне мне дадут дубиной между глаз? Сотрясение мозга и полный букет сопутствующих ощущений? А если в водоворот речной попаду и утопну? Я на самом деле копыта откину – или все же проснусь, получив все полагающиеся впечатления?

Ближайшая аналогия, что пришла в голову, – это фильм «Матрица». Только там человек во сне мог получать такие же яркие впечатления, как в реальности. Но в «Матрице» после «впечатления смерти» герои умирали…

– И проверять на себе, правда это или нет, как-то не хочется… – закончил мысль Андрей, вылез из-под одеяла и принялся одеваться. Лежа думалось плохо – хотелось побегать из угла в угол.

– Да, влип я по полной программе. – Накинув на плечи ферязь, он отошел к окну, выдернул-таки из кольца крючок и толкнул выходящие на двор створки. – Сон не сон, а шкуру надобно беречь со всем тщанием. Если, чего доброго, после смерти мне еще и ад так же ярко причудится, то – бр-р-р.

У дальней стены между камнеметами на длинном поводе мальчишка гонял по кругу серого коня, а другой сидел у скакуна на спине.

– Наездники… – пробормотал Андрей. – А ведь мне, верно, в этом сне тоже придется к седлу привыкать. И почему я на компьютер, кроме авиа– и автосимуляторов, ничего не ставил? Сейчас бы половину проблем уже снял.

Теперь оставался вопрос номер два: что делать с этим смачным сном до пробуждения? Оставаться в усадьбе – или признаться, что он никого и ничего не знает, никому не родственник и вообще чужой?

– Допустим, я признаюсь, – прикинул он. – Вариантов два. Либо мне поверят и отпустят на все четыре стороны, либо сочтут, что я после горячки сбрендил. Тут, судя по мечам, камнеметам и арбалетам, царит глухое средневековье. Как в те времена сумасшествие лечили? На цепь в холодный погреб, и бить плетьми, пока болезный за ум не возьмется? Нет, что-то не нравится… Особенно с учетом яркости впечатлений… А если поверят – что тогда? Пинка под зад и за ворота? И я останусь в чистом поле голый, босой, без денег, без дома, да еще не представляя, что это за мир, с чем его едят, каковы его законы и где вообще я нахожусь… Классная перспектива. Даже не знаешь, что и лучше. Психа хоть и бьют, но подкармливают. А тут… Траву, как лошади, жрать? Так ведь даже на траве только до первого снега дотянешь.

Получалось, у него оставался единственный разумный выход: признать себя пока здешним барчуком. Тем более что именно таким его вроде и считают, а странности на недавнюю горячку списывают. Язык здешний он вроде понимал – видать, некоторые навыки в новом теле остались. Относятся все с дружелюбием, отдельные промахи простят. Можно пожить да хоть немного оглядеться первое время. А там видно будет…

Отцовский подарок

– Оделся, барчук? На, выпей! – Пахом вошел с каким-то кожаным мешочком в руках, протянул Андрею.

Бурдюк туго стягивался вокруг деревянного горлышка с болтающейся на коротком шнуре пробкой. Зверев запрокинул непривычную флягу над головой, не сразу догадавшись, что мешочек нужно отдельно поднять за острый хвостик, сделал несколько глотков и только тут сообразил, что в мешочке – чуть сладковатое терпкое вино. Он оторвался, отер губы, протянул бурдюк обратно:

– Спасибо. Хорошая штука.

– Ты допивай, допивай, – потребовал дядька. – Пусть кагор[2] кровушку согреет да по жилам разгонит. Пей.

Андрей не заставил себя уговаривать дважды, допил вино, вернул кожаную флягу Белому. Ему действительно сразу стало тепло, даже захотелось расстегнуть ферязь. В голове тоже появилась приятная расслабленность. Во всяком случае, чувствовал себя Зверев уже не так тревожно. А может, беспокойство ушло с принятием решения. Теперь он знал, что делать.

– Пожалуй, чувствую я себя вполне здоровым, Пахом, – решительно сообщил Андрей. – Нечего мне более в постели валяться. Давай, покажи мне крепость.

– Какую крепость, барчук? – не понял дядька.

– Ну… – Андрей запоздало сообразил, что как сын хозяина, выросший в этих стенах, он и так все должен отлично знать. – Я хотел сказать, давай пройдемся немного? Свежим воздухом подышу после болезни.

– То мысль добрая, – тут же кивнул Белый. – Пошли. Токмо, чур, не обливаться боле!

– Не буду, – пообещал Зверев. – То помутнение на меня нашло какое-то. Но теперь буду держать себя в руках.

– Да я и вижу, горячка след свой оставила, – согласился дядька, выходя в горницу. – К озеру пойдем? Свечу за исцеление, опять же, поставить надобно.

– Давай на стену сперва поднимемся?

– Отчего не сходить? Глянем заодно, все ли ладно там…

Спустившись с крыльца, Пахом повернул направо, нырнул в проход между домом и хлевом, обогнул груду соломы, прикрытую рогожей, затем по узкой тропе, вытоптанной вдоль склона, поднялся на земляной вал и тут же глянул в одну из бойниц:

– Блестит сегодня золото как, барчук, глянь.

Андрей подошел к соседней бойнице, выглянул. По сторонам, куда ни падал его взгляд, растекался бескрайний океан густого зеленого леса. Лишь изредка то тут, то там, светились проплешины полей или поблескивали влагой небольшие озерца. Слева, справа, вдалеке поднимались еще холмы, но уже не такие высокие, а далеко у горизонта поблескивало что-то желтое, словно велосипедный катафот.