Сумеречная роза - Аманда Скотт

— Вы, должно быть, считаете меня дурочкой, сэр. Честно говоря, я не могу понять, почему ваш приход привел меня в такое замешательство. Тратить зря горячую воду, когда есть другие, кто мог бы ею воспользоваться, — действительно глупый обычай.

Нет сомнения, привычки в Миддлхэме можно назвать весьма экстравагантными.

— Несомненно, — согласился он, улыбаясь в ответ. — Ручаюсь, что там не спят все вместе в одной комнате.

— Господи, неужели подобный старый обычай все еще действует в Уэльсе?

Он усмехнулся:

— Да, и во многих домах, так же как и во многих английских, я уверен. Но если вы действительно хотите знать, бытует ли он во всех без исключения уэльских домах, то должен Признать, что нет. Мои родители потребовали для себя некоторого уединения еще до того, как оно вошло в моду, а поскольку дом наш большой, у матери и отца существовала возможность иметь еще и свои личные спальни.

— Так же, как у милорда Ричарда, — произнесла она, вновь охваченная печалью.

— И как у ваших родителей, судя по тому, что я видел.

— Думаю, да, — согласилась она, — но теперь это стало обычным для всех дворянских домов Англии.

— Да. — Он немного помолчал. Увидев, что юный Том стоит рядом с парой грубых деревянных подносов в руках, он сделал знак парню прислуживать Элис и Джонет.

Один из солдат принес для них два табурета, Элис села и стянула перчатки, чтобы есть. Жидковатое мясное рагу с несколькими кусками черствого хлеба показалось ей необыкновенно вкусным. Она ела с удовольствием, облизывая пальцы и макая хлеб в соус. Закончив есть, она вымыла руки в ведре, которое принес Том, вытерла и снова натянула перчатки.

Сэр Николас подождал, пока она расправит их, и подал ей кружку эля.

— Выпейте, госпожа. Эль вас согреет.

— Да, конечно, — согласилась она, осторожно отхлебывая. Напиток оказался крепкий, так что она не торопилась и, наслаждаясь теплом костра, решила не пить много, а то станет сонной. Однако скоро поняла, что ее глаза слипаются, и она не могла подавить зевоту.

Стемнело, и один из солдат стал настраивать лютню. Ветерок с реки добавлял странную гармонию в звуки лютни, и позади круга света у костра, сквозь туман, все еще окружающий лагерь, Элис видела серебряное мерцание ущербной луны над темной тенью замка. Зловещий лунный свет слабо освещал пейзаж, но делал людей, двигающихся вне круга света, похожими на призраки. Хорошо, подумала Элис, что она не из пугливых.

Полчаса спустя она встала, протянула свою пустую кружку сэру Николасу и подобрала юбки.

— День был долгий, — пробормотала она. — Если вы позволите…

— Идите с моим благословением, мадам, — напутствовал он. — Я провожу вас в вашу палатку.

Она кивнула на Джонет, которая пошла вслед за Элис:

— Моя камеристка сделает все, что нужно, сэр. Вам нет причины беспокоиться.

— Как скажете, мадам, но все-таки я пойду с вами. А заодно проверю часовых.

Холодок пробежал по ее спине, когда она поняла, что совершенно не подумала о часовых.

— Вы боитесь, что мы попытаемся убежать? — спросила она, стараясь сохранить беззаботный, даже поддразнивающий тон, но уверенная, что он услышит напряжение в ее голосе. — У меня не хватит храбрости, сэр, клянусь вам.

Если он и услышал странные нотки в ее голосе, то отнес их на счет простого страха.

— Мне приказано охранять вас, — проговорил он, — да и моих людей тоже, так что я выставил часовых, ведь здесь у нас много врагов. Но мои солдаты всегда настороже, и у вас нет причин для страха.

Она промолчала, подобрала юбки одной рукой и позволила ему взять себя под руку, чтобы проводить до палатки. Джонет шла за ними.

Оказавшись в палатке, Элис обнаружила, что появилась еще одна лежанка и новые шкуры. Она поблагодарила сэра Николаса за заботу, но очень осторожно, чтобы не дать ему повода задержаться.

Оставшись наедине с Джонет, она подняла повыше лампу и задумчиво посмотрела на нее.

— Знаю я ваш взгляд, — осторожно заметила Джонет. — Умоляю, что еще за неприятность вы себе задумали?

Секунду Элис думала, не солгать ли ей и сказать, что у нее и в мыслях нет никаких проказ. Она знала, что может разыграть возмущенную невинность перед самыми лучшими обманщиками, но знала также, что Джонет всегда разгадает ее игру, и очень быстро. Прислушиваясь к приглушенным шагам снаружи, она прижала палец к губам и повернулась к своей постели со словами:

— Принеси мне вон тот сундучок рядом со скамеечкой, хорошо? Я хочу помолиться до того, как мои глаза совсем закроются.

Порывшись в сундучке, Элис нашла свои четки и встала на колени на скамеечку. Но вместо молитвы она сделала знак Джонет приблизиться и прошептала:

— Я должна увидеть своего отца вопреки всем приказам валлийца. Здесь какая-то тайна, Джонет. Ты слышала, что сказал сэр Николас? Мой брат Роберт умер, а мой брат Пол отправился на воспитание всего две недели назад.

— Да, а бедные ягнятки вот уже девятый год лежат в своих холодных могилах. Что бы все это могло означать, миледи?

— Не знаю, но хочу узнать. Тебе известно, что я редко подхватываю болезни, так что я не боюсь находиться в стенах замка. Честно говоря, я больше боюсь демонов, которые могут быть между палаткой и замком, но уверяю тебя, что благополучно проберусь внутрь.

— Я пойду с вами.

— Ты не сделаешь и шагу! — приказала Элис, от испуга повышая голос. Опомнившись, она прошипела:

— Мне нужно, чтобы ты оставалась здесь и пресекла любые попытки войти в палатку. Я уже достаточно разыграла свою любовь к уединению, хотя, признаюсь, не надеялась, что это мне поможет убедить всех не беспокоить нас. Но если они все-таки попробуют, я рассчитываю, что ты защитишь меня. Скажешь им, что я вышла по нужде, или придумаешь что-нибудь еще. Только не упоминай о замке.

— Когда вы пойдете? — спросила Джонет, капитулируя быстрее, чем ожидала Элис.

— Как только в лагере все утихнет. Труднее всего будет не заснуть. Эль почти добил меня; я просто засыпаю на ходу.

— Тогда поспите, госпожа. Я разбужу вас.

Элис с сомнением посмотрела на нее.

— Откуда мне знать, что ты не оставишь меня спать до рассвета?

Джонет с достоинством ответила:

— Вы можете доверять мне, как доверяли всегда, мисс Элис. Я находилась при вас с младенчества и ни разу не предала. К тому же, — добавила она с кривой усмешкой, — мне не меньше вашего интересно узнать ответ на загадку, а с вами отец может поговорить.

От ее невинных слов у Элис мурашки побежали по спине.

— Надеюсь, что может, — прошептала она. — В прошлом он разговаривал со мной только тогда, когда я плохо себя вела. Даже зная, что сейчас он умирает, я боюсь, что мой язык застрянет во рту, а губы окаменеют, как бывало раньше. Он требовал, чтобы я рассказала ему о своих проступках, а я не могла его послушаться, и он наказывал меня еще больше, называя дерзкой упрямицей.