Черный Рыцарь - Ольга Крючкова

– А при чём здесь я?.. – насторожился Жан.

– А при том, что Колетта весь вечер глаз не сводит с этого смазливого трубадура.

Жан побагровел от ревности и злости.

– Во-во! – протянул Жосс. – Я так и знал! Опять сцену ревности закатишь, за нож будешь хвататься! В общем, так: эту ночь Колетта проведёт с Ригором. А, если он захочет, то Колетта будет спать с ним постоянно.

Жан промычал что-то бессвязное в ответ. Жосс похлопал его по плечу.

– Так надо для дела, Жан. Если ты не согласен, то можешь уйти в любой момент.

Оскорблённый Жан окончательно сник, потому, как идти ему было некуда…

Отобедав на свежем воздухе, актёры и Ригор, теперь уже полноправный член труппы, отправились в путь. Ригор поделился с Жоссом, что при дворе графини де Мюлуз достаточно жонглёров, глотателей огня, музыкантов и даже есть два миланских комедианта.

Старый актёр сокрушался:

– Так мы в конце концов потеряем заработок – господа обзаведутся своими театрами. Кому мы будем нужны? Разве что крестьянам да горожанам, а они бедны… Слышал я по некоего барона де Эпиналя. Говорят, он – ценитель прекрасного. Вот к нему-то и направимся.

…Владение барона ничем не отличалось от владений его соседей: леса, поля, припорошенные снегом; убогие селения с крестьянами, ведущими полуголодное существование.

Наконец на горизонте показался замок самого хозяина. Ригор выглянул из повозки, дабы получше разглядеть родовое гнездо Эпиналей. Отчего-то ему стало неуютно, невольно страх сковал его сердце.

Жосс, правивший повозкой, натянул поводья и остановил лошадь примерно в четверти лье от замка. Он спустился с козел на землю и огляделся.

– Мрачноватое место… Да и крестьяне здесь какие-то запуганные… Странно…. Неужели здешний барон любит театр? – недоумевал он.

Из повозки выглянула Мадлен. Она, словно проворная сорока на ветке, покрутила головой в разные стороны.

– Ты как всегда прав, Жосс, – согласилась она, – кажется, местечко не слишком гостеприимное. Впрочем, мы можем ошибаться…

– Надеюсь, что так оно и будет. И мы заработаем здесь достаточно монет, – вставил Клод.

– Оставайтесь около повозок, – скомандовал Жосс. – Я пройдусь и посмотрю, что к чему…

Он направился на торговую площадь, раскинувшуюся напротив замковых ворот. К нему тотчас подошли два стражника.

– Бродячий актёр? – поинтересовался один из них.

– Да, – утвердительно ответил Жосс, смерив взором их сюрко с изображением оскалившегося волка, гербом барона де Эпиналь. – Хотели бы дать представление в этом прекрасном месте…

Стражники многозначительно переглянулись.

– Это можно… – почти одновременно подтвердили они.

– Только придётся заплатить… – уточнил стражник, первым начавший разговор с Жоссом.

– Сколько? – спокойным уверенным тоном справился Жосс, потому как вымогательство со стороны стражи было для него делом привычным.

– Два медных денье…[14] – стражник назвал цену и подмигнул своему сотоварищу.

Жосс тотчас извлёк из напоясного кошеля названную сумму и протянул стражнику. Тот беззастенчиво взял денье и поделился со своим сотоварищем.

– А скажи мне, достопочтенный стражник, – начал Жосс вкрадчивым голосом, – как здоровье вашего господина?

Стражники снова переглянулись.

– Слава Всевышнему с бароном де Эпиналь и его супругой досточтимой госпожой Эдмондой всё в порядке.

Стражники осенили себя крестным знамением.

– А можно ли сделать так, чтобы сиятельный барон узнал о нашем прибытии? – поинтересовался Жосс и запустил руку в напоясный кошель.

Стражники сглотнули в ожидании ещё одной монетки. Их чаяния не обманулись, заезжий актёр извлёк из кошеля ещё два денье.

…Вечером, после того как колокола местной церкви отзвонили вечерню и священник сотворил надлежащую службу, актёры установили на торговой площади близ замка Эпиналь свои повозки.

– Какой пейзаж вывешивать? – поинтересовался Клод у Жосса.

Тот почесал за ухом.

– Давай как обычно, пастушек с овечками. Публика здесь простая, для неё старое представление сойдёт. Но завтра… – Жосс оглянулся на Жана, помогавшего Клоду разбирать реквизит, – ты должен придумать что-нибудь утончённое для барона и его супруги. Кстати, посоветуйся с Ригором. Этот трубадур весьма образован и не глуп.

Жан скорчил недовольную гримасу.

– Ладно, разберёмся…

…Вокруг актёрских повозок собралось человек двадцать крестьян. Некоторые из них, зажиточные вилланы, явно выделялись своим одеянием: шерстяными плащами, вязаными чулками из овечьей шерсти и новыми башмаками. Их жёны и дочери также производили приятное впечатление – их одежда была чистой, а головы украшали чепцы тёмно-зелёного цвета, сшитые из тонкой шерсти. Из чего Жосс сразу же сделал вывод: после сегодняшнего представления им перепадут не только лёпёшки и сыр, но и медные денье.

Ригор, стараясь быть полезным своим новым друзьям на первом же представлении, извлёк из повозок несколько скамеек и расставил их напротив воображаемой сцены, где тотчас разместились вилланы со своими семействами.

Не успели Жан и Клод прикрепить полотно с изображением овечек и пастушек на одну из повозок, дабы создалась иллюзия лета и цветущего луга, как на представление пожаловали стражники и заняли места в первых рядах.

Жосс потёр руки от удовольствия.

– Вот и зритель… Глядишь, прилично подзаработаем… – мечтательно произнёс он.

Наконец всё было готово для начала представления. Колетта и Леон, облачившись пастушками, предстали перед зрителем. Ригор заиграл на лютне, Жан – на небольшой арфе, дабы создать музыкальный фон.

В то время как Колетта, Леон и Клод разыгрывали представление под аккомпанемент своих собратьев по ремеслу, из замка вышел человек, облачённый в длинный плащ, его лицо скрывал глубокий капюшон.

Он встал поодаль и долго наблюдал за актёрами, а затем покинул представление, исчезнув за воротами замка. Сие обстоятельство не ускользнуло от цепкого взора Жосса. Он догадался, что это был доверенный человек барона, и очень наделся, что вскоре его труппу пригласят в замок.

Глава 5

Надежды Жосса сбылись спустя три дня, после того как вся округа насладилась театральными представлениями. Жосс подсчитал доход, он оказался небольшим, но всё же в напоясном кошеле главы труппы позвякивали денье. Да и желудки актёров не бурчали от голода, потому как многие крестьяне расплачивались за просмотр представления различной снедью.

В этот день актёры проснулись рано утром. Жосс приказал им привести себя в порядок, ибо был уверен – именно сегодня они отправятся в замок и предстанут перед бароном де Эпиналь.

За минувшие дни Ригор сочинил зажигательную балладу, под которую было не грех станцевать, и лирическую песню о нелёгком уделе поэта. Актёры наскоро позавтракали крестьянскими лепёшками с сыром, запили их молоком и, дабы скоротать время в ожидании приглашения от барона, попросили Ригора исполнить одно из своих сочинений. Тот с удовольствием сел на табурет около костра, актёры расположились подле него, и заиграл.

У Колетты, которая питала слабость не только к произведениям трубадура, а в большей степени к нему самому, навернулись слёзы от умиления и восторга. Действительно, Ригор виртуозно владел инструментом, а его стихи ранили женщин прямо в сердце.

…Актёры разом обернулись и увидели мужчину средних лет, облачённого в тёмно-коричневые одежды с изображением оскалившегося волка, герба барона де Эпиналь. В руке незнакомец держал жезл, что говорило о его высоком статусе в замке – возможно, он был управителем. Посланника барона сопровождало несколько слуг.

Актёры встали и почтительно поклонились. Жосс тотчас смекнул, что удача плывёт прямо им в руки.

– Я рад, сударь, что песнь трубадура доставила вам хоть немного удовольствия…

Посланник барона кивнул.

– Я наблюдаю за вами с того самого дня, как вы прибыли во владения барона. Думаю, что ваши представления весьма не дурны… А трубадур, – он смерил взором Ригора, – талантлив и даже утончён… Увы, в наше жестокое время, когда почти весь цвет бургундского рыцарства не вернулся из Крестового похода, так хочется насладиться поэзией.

Ригор поклонился. Посланник барона удивлённо приподнял брови.

– М-да, юноша, я не ошибся, говоря о вашей утончённости… – не без удовольствия заметил он. – Не удивлюсь, если вы происходите из знатного рода.

Ригор снова поклонился.

– Увы, сударь, я – всего лишь сын торговца тканями. Но я часто бывал при дворе графини де Мюлуз…

Брови напыщенного посланника снова поползли вверх.

– И что же вы делали при дворе прекрасной графини?

– Сначала продавал ткани, а затем услаждал слух сиятельной госпожи своими сочинениями… – пояснил Ригор.

Посланник барона тотчас сделал соотвествующие выводы: юноша был придворным трубадуром графини и почему-то покинул свою покровительницу.