Ученик мясника - Томас Перри

На колене вокруг ссадины расходилось розоватое пятно. Надо смыть возможную грязь. Это больно, но необходимо. Не хватало еще подцепить воспаление.

Он лежал, расслабив все мускулы, и пытался продумать дальнейшую ситуацию. С таким лицом ехать невозможно. Люди сразу обращают внимание на лица с синяками и фингалами под глазом.

Утром обнаружат два трупа и начнут искать того, кто их укокошил. Это может сойти за разборку среди своих, но все же полиция не удержится, чтобы не проверить приезжих, особенно в ближайших дешевых гостиницах и мотелях.

Номер он оплатил, как обычно, наличными на три дня вперед. Билет на чартерный рейс до Лас-Вегаса куплен. Но вылет только во вторник ночью. Слишком рано для того, чтобы лицо успело приобрести нормальный вид, но слишком долго для риска быть обнаруженным полицией, которая будет искать участников драки. Ему нужно оказаться в другом месте раньше, чем копы выйдут на след. Лучше всего сегодня. Вдруг он помертвел. Ведь остается еще сенатор. Как же он сможет покончить с сенатором и выбраться в ту же ночь из Денвера — с таким лицом?

Как ему не повезло с этими парнями в переулке! Если бы они выбрали не его, или прошли другой улицей, или хотя бы все произошло в другое время! Но теперь уже ничего не поделаешь. Мысли вернулись к исходной точке. Как уехать с таким лицом?

Маккинли Клэрмонт допивал свой бурбон и смотрел телевизор. Там какие-то арабы сноровисто заряжали орудие и стреляли по далекому горному склону. Интересно, подумал он, это показуха или они действительно так наловчились?

В шестьдесят седьмом он был в Египте наблюдателем. Тогда все было иначе. Боевой расчет изготовился к стрельбе, но оказалось, что снаряды не того калибра. Все уселись и стали пить и закусывать. Через два часа капитан сказал, что придется еще подождать, пока не разберутся с боеприпасами или не поступят дальнейшие указания. Все валялись на солнышке позади бесполезного орудия.

Карлсон прервал его воспоминания.

— Я бы сказал, сенатор, пока все идет прекрасно, не так ли?

— Полагаю, что да. Во всяком случае, мало вероятно, что телевизионщики переврут мое имя.

— Завтра трудный день, — тактично заметил Карлсон.

— Верно, — откликнулся старик и, поставив стакан, медленно поднялся. — Позвони мне в восемь, за завтраком мы наметим план действий. Нам хватит времени на это?

— Да, сэр. Первая встреча назначена на десять.

— Отлично. Увидимся утром.

Карлсон направился к выходу.

— Спокойной ночи, сенатор. Если вам что-нибудь понадобится, моя комната рядом. Четыре-ноль-восемь.

Он вышел и аккуратно прикрыл дверь.

Клэрмонт устало подошел к стенному шкафу и вытащил пижаму. Бросив ее на кровать, снял костюм и аккуратно повесил его на распялки. Можно было бы, конечно, воспользоваться услугами камердинера, но он считал это признаком слабости. И так он по полгода живет на чемоданах. Приходится выбирать: или самому заботиться о гардеробе, или распроститься с редкими минутами уединения.

Растянувшись на непривычной кровати, он поерзал, устраиваясь поудобнее. Политика хороша для молодых, подумал сенатор. Беда в том, что, когда ты набираешься опыта и можешь рассчитывать на уважение, ты уже слишком стар. Он бросил взгляд на свою вставную челюсть, опушенную в стакан на тумбочке. Этой челюсти лет побольше, чем некоторым ребятам в палате представителей. Клэрмонт ухмыльнулся: все-таки кусает он их здорово.

Вода снимала напряжение. Он чувствовал себя получше. Время от времени он, сделав глубокий вдох, погружался с головой. Потом сел, тщательно намылил голову и лицо. Казалось, дюжина шершней впились в кожу черепа и щеки. Он еще раз вдохнул и нырнул, аккуратно смывая мыло. Боль немного отступила.

Выбравшись из ванны, он вытирался осторожно. Неизвестно, сколько микробов на гостиничных полотенцах; кроме того, не следует оставлять следы крови.

Он причесался и вновь взглянул в зеркало. Отражение вселяло оптимизм. Лицо выглядело не так уж плохо. Проблемы со щекой и глазом можно решить при помощи темных очков. Надо действовать, другого выхода просто нет.

На часах было одиннадцать тридцать девять. Предстоит трудная ночь, но это не важно. Если бы все это произошло с ним во время обычного задания! И можно было бы позвонить, попросить замену или самому нанять кого-нибудь из знакомых. Эдди Мастревски проделывал такое не раз. Он вспомнил еще одну заповедь Эдди: никогда не работай, если ты болен. Если ты плохо себя чувствуешь, ты не сможешь соображать как надо. Это могут заметить, и тогда тебя запомнят. Выскочи у меня прыщ, говорил Эдди, и то я не стал бы работать.

У Эдди всегда находилась масса причин, чтобы не работать.

Он надел свежую рубашку и причесался. Во всем этом он нашел единственный плюс: если его и увидят с синяками, то через несколько дней с Божьей помощью все пройдет…

Но план действий придется кардинально менять. Он намеревался достать мощную винтовку с оптическим прицелом и застрелить сенатора через окно отеля. Именно так поступают все те энтузиасты, в чьи намерения не входит увидеть свои фотографии в газетах. Теперь для этого уже нет времени. И винтовки нет, так что этот вариант исключается.

Он подошел к своему чемодану. Карманный нож, шариковая ручка, чистый носовой платок, солнцезащитные очки. Хорошо, если бы они были покрупнее, на пол-лица… Он посмотрел в зеркало. Результат не грандиозный, но все же неплохо.

Он сел и начал изучать газету. В репортаже о приезде сенатора не говорилось, где он остановился. Но на последних страницах была помещена фотография старика и его помощника, которые выходили из лимузина перед каким-то зданием. Видна была часть фасада, и он понял, что это отель. Газетчики сообщали, что сенатор никогда не жил в Денвере, что он начал свою карьеру как член законодательного собрания в Пуэбло и у него там дом.

Он рассматривал фотографию, отыскивая какую-нибудь зацепку. Фигура швейцара в смешном костюме, словно из оперетки, ни о чем не говорила ему. Но на самом краю фасада он заметил табличку с цифрами «1905». Он улыбнулся. Этого достаточно.

В телефонном справочнике он нашел раздел «Отели» и поискал тот, который ему был нужен. Девятнадцатая улица, дом 1905. Отель «Плеяды». На всякий случай он досмотрел раздел до конца — вдруг есть еще гостиница в доме 1905? Он и так уже сегодня оказался жертвой достаточного числа неприятных совпадений. Слава Богу, ничего похожего больше нет.

Он вернулся к странице с телефонами ресторанов и нашел то, что ему было нужно.

Теперь пора. Он встал, разворошил постель, собрал чемодан. Перед тем как положить ключ на телефонный столик и потушить свет, огляделся, проверяя, не оставил ли чего. Он покинул гостиницу по черной лестнице. Больное колено ныло от холода, но он почти не хромал. Пройдя несколько кварталов, он подошел к другому мотелю. Напротив — заправочная станция и телефонная будка. Он вошел и набрал номер.

— Я бы хотел заказать такси.

— Где вы сейчас?

Он прочел вывеску напротив.

— Мотель «После полуночи», на Колфэкс.

— Куда ехать?

— Ресторан «Пещера пирата», на Аламеда.

Он чуть было не сказал «Аламеда, девятнадцать». Никогда не работай, если устал или нездоров!

— Хорошо. Машина будет через пять минут.

Всегда они говорят «через пять минут».

Так, теперь чемодан. Нельзя же его бросить здесь. Полиция может и не признать булыжник орудием убийства и начнет искать по всем мусорным ящикам округи. Опасно недооценивать полицию, полагая, что она ухватится за очевидный факт. Он решил оставить пока чемодан при себе. Худшее, о чем может подумать водитель, — что он посреди ночи удирает из мотеля, не заплатив по счету.

Такси подъехало к мотелю. Водитель уставился на дверь, ожидая пассажира, и не заметил человека с чемоданом, приблизившегося к нему с другой стороны. Только когда тот был уже рядом, шофер вздрогнул и неуверенно произнес:

— В «Пещеру пирата»?

— Да, это я заказывал.

В машине работала мощная печка, от которой на заднее сиденье шел горячий поток несвежего воздуха. После холода на улице в такой жаре можно задохнуться. Он сел так, чтобы водителю не было видно его лица.

Тронувшись, таксист заговорил:

— Чертовски холодная ночь, верно?

— Действительно. Хорошо, что вы быстро приехали.

— В такое время работы не много. Какой-нибудь пьянчуга либо старикан, засидевшийся в гостях, одна-две шлюхи, вот и все…

— Трудно остаться при своих?

— Ну, на самом деле не так уж плохо. Мы обычно околачиваемся в аэропорту, ждем поздние рейсы. Никто не будет звонить своей тетушке Мэри в два часа ночи, чтобы она забрала его оттуда.

— Да, пожалуй.

Некоторое время они молчали. В ночной поездке есть свое преимущество. Машин мало, такси неслось по Колфэкс, не тормозя перед светофорами. Он взглянул на часы. Уже за полночь. Черт побери, как быстро идет время, это для него плохо.