Я беременна, профессор! - Амелия Борн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Идем. Просто выйдем из дома, может, Веник сообразит показаться первым.
Так мы и сделали, и план сработал. Только вышли из подъезда, как дверца одной из машин распахнулась, и появился профессор.
– Дарья, – сказал он, когда я приблизилась к нему под Людкино тихое «повеселись, крошка!».
– Альберт Венедиктович, – пролепетала я, теряясь.
Но Поклонский взял все в свои руки. Открыл мне пассажирскую дверцу и решительно сказал:
– Поехали!
– И все же, Альберт Венедиктович, почему вы меня сюда пригласили? – спросила я, когда мы сели за столик. Пришлось сразу прикусить себе язык. Вроде бы сиди и наслаждайся вечером, Даша, а нет! Сдержаться и не спросить оказалось невозможно.
– Кхэм, – Профессор кашлянул, поправил очки. Посмотрел на меня поверх меню, которое держал кверху ногами. Пришлось потянуться через стол, перевернуть его, чтобы Поклонский не заказал какую-нибудь абракадабру. – А почему нет, Дарья?
Не поспоришь.
– Ну, просто мы с вами всего лишь сошлись недавно на волне обсуждения клонирования, – подернула я плечами. Альберт Венедиктович тут же отложил меня и чуть подался ко мне.
– И чем это не повод встретиться с вами за ужином?
Мои брови удивленно взметнулись. И это вся причина, по которой мы с ним здесь? Даже как-то обидно стало.
– Нет-нет, вы не подумайте, Дарья. Это лишь один из поводов.
От моих дальнейших расспросов Альберта Венедиктовича спас подоспевший официант. Но и тут не обошлось без удивительных вещей. Мою попытку заказать себе к пасте с морепродуктами бокал белого вина Поклонский решительно пресек.
– Вам не стоит пить алкоголь, – сказал он, когда удивленный нашей небольшой перепалкой официант отошел. Без заказа на мое вино, между прочим!
– Почему это? Я совсем не против выпить вечером бокал вина.
– Я тоже не против. Но сейчас вам пить не стоит.
– Вы снова за своееее? – простонала я. – С чего вдруг все вокруг решили, что я нездорова?
Поклонский сразу встрепенулся.
– Кто еще так решил? – потребовал он ответа.
– Мой отец. Но он часто подвергает меня гиперопеке.
– Кем он трудится?
– Врач-вирусолог. Стремление к медицине – это у нас семейное.
– А мама?
– Мамы не стало несколько лет назад. – Я вздохнула, горько улыбнулась. – Вовремя не обнаружили пневмонию.
– Как это часто бывает среди врачей, – протянул Поклонский и я кивнула.
– Но давайте об этом не будем. Может, расскажете о своих родителях?
– У меня все тоже печально.
– И они умерли от пневмонии?! – ужаснулась я.
– Нет. Всего лишь так увлечены собой и своей жизнью, что на сына им плевать. Меня воспитывали дед с бабушкой. Теперь остался только дед.
– Мне очень жаль, – искренне сказала я.
Если сейчас положить руку поверх ладони профессора, лежащей на столе, это будет уместно или нет? Мои терзания решил официант, который принес напитки.
Некоторое время мы с Поклонским сидели молча. Я гадала, зачем он все же позвал меня на ужин на самом деле, профессор неприкрыто изучал меня, как будто я была объектом для исследований. И вдруг спросил:
– Скажите, Дарья, а как вы сами относитесь к детям?
Я даже поперхнулась глотком воды. Профессор умел ошарашить.
– Я отношусь нормально. Процесс зачатия и рождения мне очень интересен, насколько вы уже поняли из выбранной мною специальности.
– Я немного не о том. – Поклонский снял очки и потер переносицу, как часто это делал, когда ему нужно было подумать. – Вы сами хотели бы стать матерью?
– Эмммм…
– Я так и думал.
– Что вы так и думали?
– Что в ваши планы это не входило.
– Пока нет. Мне всего двадцать лет. Когда-нибудь будет входить обязательно.
Профессор от этих слов сглотнул, я же снова начала задаваться вопросом почему он об этом расспрашивает? Может, взаправду, я ему нравлюсь как женщина и у него такие методы обольщения? Когда принесли пасту, уже я заняла наблюдательную позицию. Смотрела за тем, как Поклонский ужинает, задумчиво хмуря брови, как отпивает из стакана воду, как красивые губы касаются края бокала… Нет, все же для меня Альберт Венедиктович оставался загадкой, и я пока не понимала, что чувствую сейчас, когда наши отношения стали более близкими. Не лучше ли для меня было бы, чтобы все так и оставалось, как раньше? Профессор – за кафедрой, влюбленная я – на первом ряду в аудитории.
В общем и целом, этот ужин оставил мне слишком много вопросов, а ответов на них я пока не находила.
Через несколько дней меня ждало испытание, которых я в своей жизни еще не проходила. В третий раз за эти дни специальное приложение на телефоне сообщило мне, что у меня задержка. А ведь раньше все было, как по часам! Хорошо, что как раз были выходные, и я могла с чистой совестью проваляться с ноутбуком в поисках всей необходимой информации. Ее оказалось уж слишком много, помимо той, которую я изучала на лекциях.
Зато Таня подошла к этому вопросу более прагматично. Прихватив с собой Люду и пару тестов на беременность, приехала ко мне уже через час.
– Вот. Иди и делай, – вручила она мне тесты. – Конечно, лучше бы утром, но второй можешь оставить на завтра.
– Не смеши меня, Тань. Кто, как не вы, знаете, что у меня не было секса… – я примерно прикинула, когда рассталась с последним парнем, – … полгода точно.
– Иди и делай! – Таня развернула меня на полпути к кухне, куда я отправилась ставить чайник. – И пока не сделаешь, из ванной не выпустим.
– Вот как? Ну, сейчас увидишь, что я беременной быть не могу вообще ни при каких обстоятельствах!
Схватив тесты, я удалилась в ванную. Села на бортик, покрутила пачку в руках. Почему-то внутри все затрепыхалось от мысли, что сейчас я могу увидеть две полоски. Может, у меня гормональный сбой, о котором и молчал профессор? Но зачем? Это состояние прекрасно корректируется медикаментами!
Решившись с духом, я сделала тест и отложила его на край раковины. Стала ходить туда-сюда, насколько позволяли размеры ванной, стараясь не коситься на свой приговор.
Но когда взяла тест в руки и обнаружила на нем ярко выраженные полоски, пошатнулась и схватилась за стену. Неужели попала в тот крохотный процент, когда тесты могли соврать?
Вышла из ванной я со скорбным лицом и мыслью, что мне все же придется снова наведаться к профессору, пусть уже расскажет, что у