Разгон ветра - Слава Шев

мультимедийные панели, которые сейчас переливались лазурными волнами но, подразумеваю, могли изменить узор на любой другой. Огромный зал был условно разделен на три части: все входившие спускались в него по одной из двух лестниц, ведущих к произвольной танцплощадке, под ними располагалось место диджея, а поодаль, ближе к центру, буфет и бар, где все желающие могли заказать еду и напитки, каких я в жизни не видал. В глубине зала была установлена сцена, украшенная диковинными, сине-фиолетовыми цветами, свисающими с потолка. Такие же стояли в высоких и низких вазах на столах, установленных перед сценой. Но главным, что произвело на меня впечатление, было огромное, почти во всю стену окно. Ночной городской пейзаж, раскинувшийся за ним, переливался огнями и отдаленно напоминал мне блеск планктона в морской воде. Я не горел желанием с кем-то общаться, поэтому, взяв напиток, предпочитал держаться подальше от толпы, и просто глазел в окно. К счастью, другие приглашенные не проявляли ко мне особого интереса: каждый общался со знакомыми.

– Такой стресс, бедняжка! Я не представляю, как она все это вынесла! Как услышал, сразу подумал: ну все, конец моему триумфу! Вы же знаете, Ева сегодня будет в моем платье! – бархатистый, манерный и очень громкий мужской голос раздался справа от меня и отвлек от удручающих мыслей. – Нет, вы только подумайте, какая сильная женщина! Пережить кораблекрушение, а на следующий вечер все же устроить праздник! Могла ведь все отменить, разве бы мы не поняли?

Я повернулся так, чтобы увидеть говорящего. Темный мужчина с замысловатой высокой прической, разодетый в оранжево-желтый костюм, вышитый прозрачными, сияющими пайетками стоял в окружении множества дам, которые согласно кивали и что-то одобрительно бормотали.

– Вы будете в восторге от ее образа! Я предвкушаю фурор! Без преувеличения скажу – сегодняшнее платье Евы – мой неповторимый шедевр, я еще никогда не создавал ничего подобного! Я лично выкрашивал нежнейший шелк в идеальный красный, совпадающий с цветом лого – не унимался мужчина. Затем, широко жестикулируя, он начал показывать не себе фасон, который выбрал для платья.

– Антонио, душечка, все мы признаем и восхищаемся твоим талантом, но не мог бы ты перестать так размахивать руками? – спросила пожилая женщина, стоявшая справа от Антонио. – Это вечер Евы, позволь ей удивить нас, она как никто заслуживает своего звездного часа.

– Да, Марина, простите, вы совершенно правы. Лучше расскажите нам, как дела в компании? Удалось преодолеть разногласия с советом акционеров?

– Все прекрасно. Ева, можно сказать, выросла в кабинете директора этой компании. Она знает все нюансы и видела, как ее отец преодолевал немыслимые кризисы. Она готова. – Марина говорила негромко, но вся компания притихла, внимательно слушая ее, и я уловил буквально каждое спокойное, наполненное непоколебимой уверенностью слово.

– Да, Марина. Вы проделали большую работу, Ева станет отличным директором. А сегодняшний день – это и ваш праздник тоже, – заметил кто-то из собеседников и Марина благодарно улыбнулась и кивнула, принимая комплемент.

– Присоединяюсь к последнему оратору! – подняла бокал женщина в разноцветном обтягивающем платье, она стояла ко мне спиной, и я не мог определить возраст. – Ева навсегда останется вашей умненькой малышкой, Марина! Но мир корпораций не так прост – либо мы, либо нас. Нужно иметь зубы и уметь их показать. Крушение яхты это доказывает. Виновные до сих пор не установлены! У руля TechSeaGuard должен быть сильный, представительный человек, которого будут бояться.

– Вы на своего мужа намекаете, Анастасия? – подняла бровь Марина с насмешливой улыбкой.

До меня вдруг дошло, о ком именно шла речь все это время. Я вполуха слушал диалог, больше разглядывая говоривших, чем воспринимая смысл их слов. Ева Георгиевна Горбунова – бывший начальник информационной безопасности TechSeaGuard, ныне получила повышение и заняла место генерального директора, унаследовав его от отца. Я не сразу ее припомнил, поскольку в качестве директора она, пока, лишь однажды обратилась к работникам компании – с приветственным и воодушевляющим словом. В голове мелькнула неприятная мысль, что именно эту женщину, на ее прошлом посту, я все время обводил вокруг пальца. А сейчас и вовсе могу круто подставить… Эти мысли давили на меня все сильнее, я сделал пару глотков неведомого, но достаточно крепкого напитка, и отвернулся обратно к окну. Я был незваным чужаком на этом празднике жизни. Мне не хотелось встречаться взглядом с другими гостями. Мне не хотелось тут быть. Сказочная атмосфера и роскошь окружающего давили.

Я вновь угрюмо уставился в окно, когда оно, вслед за интерактивными настенными панелями, засветилось множеством мелких вспышек, зазвучала громкая музыка – почти фанфары, мерцающий свет поблек во всем зале, осветив сиянием только лестницу, по которой спускалась виновница торжества. Пожалуй, я в своей жизни не видел ничего более торжественного и величественно – Ева Георгиевна шла как королева, в прекрасном, серебристом, очень закрытом платье, которое тем не менее, обтягивало ее стройную фигуру. Ткань платья напоминала нечто среднее между рыбной чешуей и кольчугой, и казалось, что оно начнет звенеть при следующем движении хозяйки. Кудрявые рыжие волосы собраны в элегантную прическу, украшенную серебряными заколками, повторяющими форму браслетов и колец на руках.

Она прошла по лестнице под всеобщие аплодисменты. Я услышал, как после тяжелого вздоха, Антонио разразился гневными жалобами на неожиданную смену платья, не согласованную с его командой. Пока Ева Георгиевна произносила приветственную и благодарственную речь, он шепотом ругался на то, что его алый шедевр остался не у дел. “Сколько труда, сколько труда!” – повторял он, и я понимающе покачал головой, хоть и не понимал в моде ровным счетом ничего. Зато в напрасном труде некоторое время назад стал, можно сказать, экспертом.

Когда вступительное слово было окончено и снова заиграла танцевальная музыка, Ева Георгиевна уверенным и решительным шагом двинулась в мою сторону. На секунду мне показалось, что на ее лице появилось виноватое выражение, она простерла руки вперед, мне навстречу. Я не мог оторвать от нее глаз, мое сердце действительно пропустило несколько ударов. Я чувствовал себя самым подлым предателем, загнанным в ловушку.

– Мне очень, очень жаль, Антонио! Твое великолепное творение погибло вчера при крушении! – она пролетела мимо меня к группе сплетников. – Мы пытались его спасти, но оно безвозвратно испорчено. Вся ткань в непонятных затяжках и дырках. Пожалуйста, не злись, и очень прошу тебя, сделай такое же на следующий выход – тот алый был мне очень к лицу! – передо мной всплыло воспоминание о красной тряпке, которой я словил вражеского дрона.

Антонио, судя