В твоих объятиях - Максин Салливан

Минут пятнадцать спустя кто-то постучал в ее дверь, и она бросилась открывать. Тейт сердито посмотрел на нее:

— Это протест?

— Что-то в этом роде, — выпалила она.

— Джемма, не сейчас. Мы должны…

— Я не оставлю ребенка одного.

Он остановился, чтобы переварить сказанное, а затем кивнул:

— Я попрошу Сэнди присмотреть за ним.

Джемма уже познакомилась с дочерью Пегги и Клайва, которой исполнилось двадцать один год, и была бы рада оставить ребенка с ней.

— Но я уже пыталась дозвониться на кухню, там никто не отвечает.

— Пойду, позову ее.

Вскоре они спускались по ступенькам. Джемма держала Тейта под руку, и со стороны все выглядело очень естественно.

— Твой недавний выход произвел на всех неизгладимое впечатление.

Она ни за что не позволит ему догадаться, что напугана до смерти.

— Разве не этого ты ожидал от меня?

— Да, в точности.

Ей не понравилось, как он это сказал.

— Это была идея твоей матери.

Увидев Клайва, стоящего у огромной двери и готового отворить ее, Джемма поежилась:

— Э-э-э… это ведь всего пару снимков?

Тейт как-то странно посмотрел на нее и сжал ее руку:

— Несколько фотографий у фонтана и все. Я отвечу на пару вопросов, но если они спросят что-нибудь у тебя, уж не подведи.

— Хорошо.

Он притянул ее к себе:

— Готова?

Она удивилась такому жесту. Ей стало приятно, что он не собирался бросить ее на съедение этим волкам. Она прокашлялась:

— Готова.

Каким-то образом им удалось принять вид влюбленной пары. Они стояли у фонтана и позировали. К счастью, здесь ее нервозность была понятна.

Но потом…

— Поцелуй на камеру, — предложил один из фотографов.

Джемма почувствовала, как напрягся Тейт. Ей показалось, что он сейчас откажется. Пусть бы отказался. Она еще не совсем отошла от того поцелуя у алтаря.

Затем он наклонился к ней и страстно поцеловал.

Вспышки.

Камера.

Действие.

Она понимала, что это всего лишь игра, но ее сердце бешено колотилось. Она попыталась не поддаться ему, как в тот раз, но поцелуй длился… и длился… и длился. Но стоило ей уступить, и он отпустил ее.

Его глаза ни о чем не говорили, но она увидела легкий румянец на его щеках. Это заставило ее почувствовать себя менее уязвимой.

Тейт привык к такого рода делам, он рос при вспышках фотокамер, поэтому непринужденно повернулся к фотографам и с улыбкой спросил:

— Хорошо получилось?

— Великолепно!

— Здорово!

— Эй, а что скажет по этому поводу новоявленная миссис Чандлер? — спросила какая-то женщина.

Джемма постаралась взять себя в руки. Нужно играть до конца. Если она покажет свой страх, они проглотят ее и выплюнут.

Она мило улыбнулась им:

— Определенно старание приводит к совершенству.

Толпа взорвалась смехом:

— Хорошо сказано! А как насчет…

Но Тейт поднял руку:

— Достаточно. Нас с женой ждут гости. И медовый месяц.

— Но что вы скажете по поводу награды за гуманитарную помощь?

— Я очень горжусь своей семьей, — коротко бросил Тейт. — Это большая честь для нас.

— А как насчет…

Джемма увидела приближающийся к ним вертолет.

Тейт наверняка тоже его заметил. Он подтолкнул Джемму к двери.

— Ребята, на этом нам придется попрощаться.

Они шагнули внутрь, и Клайв закрыл за ними дверь, как раз когда вертолет подлетел к особняку.

— Клайв, поторопись, или они ринутся сюда. Они сделали достаточно снимков.

— Это точно, мистер Чандлер, — какой-то мужчина поспешил на помощь Клайву.

У Джеммы подкашивались ноги.

— Слава богу, все позади.

Ее напугала эта толпа и вертолет над головой. Они хотели историю. Хотя бы какую-нибудь.

И Тейт сказал о медовом месяце.

Конечно, он не думал об этом. Но тем не менее она задрожала при одной мысли об этом. Ведь Тейт далеко не мальчик и не сможет долго сдерживать зов плоти.

Может, у него появится любовница?

Ей стало дурно при одной мысли об этом, и она успокоила себя тем, что он не станет этого делать. По крайней мере, пока. Он не станет рисковать честью семьи.

А вдруг он захочет ее?

Ей казалось, что их занятие сексом будет скорее походить на военные действия. Хотя его сегодняшние поцелуи не были враждебными. Наверное, потому, что они делали это для публики. Все это лишь игра. Больше ничего.

Джемма принимала противозачаточные таблетки. Ее доктор сказал, что они начнут действовать через месяц, и посоветовал до этого использовать другие средства. Но она никак не ожидала, что они понадобятся.

— Еще не совсем конец, — вернул ее к действительности Тейт. — Нам нужно возвращаться к гостям.

Самое трудное позади. Теперь она с легкостью справится со всем.

Вскоре она осталась наедине с бабушкой Тейта.

— Надеюсь, ты будешь хорошо относиться к моему внуку, — сухо сказала Хелен Чандлер.

Джемма сперва подумала, что речь идет о Натане, но потом поняла, что старушка говорит о Тейте.

— Если Тейт будет хорошо относиться ко мне и Натану.

— Он будет. Мой внук знает, что такое ответственность.

— Охотно верю.

Разве вся эта свадьба не из-за его чувства долга?

— Тейт принимает все слишком близко к сердцу, — нерешительно добавила Хелен. — Он такой же чувствительный… как его отец.

Никто не сомневался, что Тейт глубоко задет. Ведь он считал, что его обманули. Сначала эта история с Дрейком, а теперь обнаружилось, что у него есть сын.

А может, Хелен имела в виду что-то другое? То, чего не знала Джемма?

Но тут к ним подошел сам Тейт:

— Ба, боюсь, мне придется забрать Джемму. Все ждут нашего танца.

Опять от них чего-то ждут? Опять эти обязанности. Джемма почувствовала себя крестом Тейта, который он вынужден тащить на себе.

Она спокойно скользнула в его объятия, желая так же легко войти в его жизнь или выбраться из нее, но только ни то ни другое нельзя было осуществить.

— Я понимаю, почему вы все так относитесь ко мне, — тихо сказала Джемма.

— Что?

— Я говорю о том, как твои родные относятся ко мне. Они никогда не простят меня, не так ли?

— Бабушка уже стара.

— А Бри?

— Она молода, но у нее и близко нет такого опыта, как у тебя.

Джемма проглотила и это оскорбление. Он сказал это так, будто она переспала с целой командой футболистов.

— Мне все равно, что они меня не принимают, если только они не будут переносить свое отношение ко мне на ребенка.

— Никто из моих родных не причинит вреда моему сыну.

— Нашему сыну.