Блудница поневоле - Галина Романова

Что «которая», он уточнять не стал, а сосредоточил все свое внимание на том, что принялся шарить у Милочки под свитером.

— Кеша, — попыталась она высвободиться. — Я же за рулем, а это чревато дорожно-транспортным недоразумением…

Дорожно-транспортного происшествия удалось благополучно избежать, но в сильные душные объятия Иннокентия Милочка все же попала.

Спустя час, поправляя растрепавшиеся волосы и глядя на развалившегося на кровати самодовольного мужчину, она едва могла скрыть отвращение. Последнее время оно неизменно сопутствовало их свиданиям.

— Дорогая моя нимфа! — начал с пафосом Иннокентий, пытаясь поймать ее за коленку. — Ты была необыкновенно чувственной! Надеюсь, я не разочаровал тебя?..

— О, что ты, дорогой! — сложила Милочка губы в подобии улыбки. — Все было, как всегда, великолепно!

Она спустилась на первый этаж его двухэтажного особнячка и заперлась в ванной. Часто моргая, она попыталась справиться с рыданиями, подступившими к горлу, но две крупных слезы все же просочились сквозь ресницы, оставляя влажные дорожки на ее порозовевших щеках. И дело было не только в том, что ей порядком надоели его сумбурные бормотания во время оргазма. Иннокентий упорно обходил тему ее неприятностей. Несколько раз пытаясь направить разговор в нужное русло, Милочка натыкалась на вежливо отстраненное внимание, которое тут же сменялось щенячьими восторгами по поводу ее женских прелестей.

«Ладно! — решила она для себя. — Поживу здесь пару-тройку деньков, а там видно будет… Возможно, что-нибудь изменится…»

Но изменилось все гораздо раньше, чем она могла предположить.

Ранним утром следующего дня ее разбудили чьи-то шаги. Недоуменно покрутив головой и не понимая, кто бы это мог быть, потому как Иннокентий, уезжая, обещал вернуться не раньше, чем через три дня, Милочка завернулась в махровую простыню и осторожно приоткрыла дверь спальни.

По крутой деревянной лестнице кто-то спускался вниз. Ступени поскрипывали под чьими-то шагами, но угол коридора не давал возможности рассмотреть того, кому они принадлежат. Ступая на цыпочках, Милочка подбежала к перилам и свесилась вниз.

— Доброе утро! — Прямо против того места, откуда свешивалась ее растрепанная голова, стояла миловидная, средних лет женщина и с легкой улыбкой смотрела на Милочку. — Как спалось?..

— Сс-спасибо, хорошо, — растерялась Милочка. — Доброе утро, а-а-а вы, простите, кто?

Женщина обнажила в широкой улыбке великолепные зубы и представилась:

— Я Виолетта Николаевна, слежу за хозяйством Иннокентия Игоревича. Если вы проголодались, то у меня все готово…

— Ага, — тупо кивнула Милочка, все еще пребывая в замешательстве от неожиданной встречи. — Я сейчас…

Она вернулась в спальню и, усевшись на край кровати, призадумалась. Существование прислуги в загородном доме Иннокентия явилось для нее неожиданностью. Во всяком случае, за все прошлые визиты сюда ей ни разу не удалось с ней столкнуться. На мгновение в ее головке мелькнула шальная мысль, что эта женщина может оказаться ревнивой супругой ее любовника, но она тут же отмела ее как неправдоподобную. Полгода назад она видела Иннокентия с женой в театре. Пусть это было с приличного расстояния, но она успела заметить, что супруга Иннокентия невысокая, дородная женщина. Если за это время она сумела похудеть килограммов на тридцать, то уж подрасти на пятнадцать сантиметров никак не могла.

Натянув на себя белый домашний костюм из тонкой ангорской шерсти, подарок все того же Иннокентия, Милочка спустилась к завтраку. Про себя она решила, что, пообщавшись с этой милой женщиной, сумеет сделать какой-нибудь вывод о ней. Но ее надеждам не суждено было сбыться. Виолетта Николаевна оказалась еще тем крепким орешком. На все наводящие вопросы Милочки она, не уставая демонстрировать прекрасную работу своего дантиста, отвечала уклончиво. Так что к концу завтрака, который затянулся минут на сорок, Милочка не смогла составить простейшего портрета этой женщины-загадки.

С раздражением выскребая из розетки остатки мусса, который, к слову сказать, ей очень понравился, она лихорадочно искала причину задержаться на кухне, но ее не находилось.

— Чем собираетесь сейчас заняться? — брякнула она и, уловив недоумение, мелькнувшее в иссиня-черных глазах Виолетты Николаевны, пробормотала: — Ну, я это к тому, что если у вас найдется свободное время, то мы могли бы пообщаться и все такое…

Виолетта Николаевна бросила тоскливый взгляд в сторону раковины, доверху наполненной грязной посудой, и смущенно пожала плечами. Милочка сморщила носик, сложила губки розочкой и сочла за лучшее укрыться в спальне. Предлагать свою помощь в уборке по дому, пусть даже из желания получше узнать новоиспеченную знакомую, было выше ее сил. Поэтому она взяла со столика в гостиной стопку женских журналов, которые Иннокентий держал здесь в изобилии, и, завалившись на кровать, погрузилась в их изучение.

Обед прошел в одиночестве. Накрыв на стол и сославшись на занятость, Виолетта Николаевна исчезла в неизвестном направлении, оставив Милочку скучать от безделья. Не подняли настроения ни телятина под луковым соусом, ни великолепно приготовленный десерт. Поковыряв вилкой и то и другое, она сгребла все со стола в раковину и пошла блуждать по дому. На минуту остановившись около телефона, подняла было трубку с намерением позвонить Иннокентию на работу, но телефон молчал.

— Черт! — в раздражении швырнула она трубку на место. — Сколько же мне предстоит здесь сидеть?!

Желание одеться и выйти пройтись по дачному поселку с каждой минутой становилось все сильнее.

— К тому же у меня сигареты закончились, — обращаясь неизвестно к кому, попыталась оправдать она свои действия. — Я только туда и обратно…

Обратно пришлось задержаться. Остановил ее Палыч, местный сторож.

— Милушка, — окликнул он ее, когда она с третьей попытки все же перебралась через огромную лужу на повороте от местного магазинчика. — Как дела, дорогуша?

С Палычем Милка познакомилась год назад, когда коротала долгие летние вечера на крылечке, ожидая Иннокентия. Он приходил к ней с бутылкой самогонки и пачкой жутко вонючих сигарет. Милочка накрывала на стол под раскидистой березой в саду, и они говорили за жизнь. За разговорами время пролетало незаметно, и Милочка по-своему была благодарна этому бесхитростному мужичку, который хоть как-то скрашивал ее одиночество.

— О, Палыч, — обрадованно протянула Милочка ему ладошку. — Жизнь нормальная, а ты-то как? Смотрю, очки нацепил, важный стал…

Палыч засмущался и коротко хихикнул:

— А они, это… без диоптрий. Это я для солидности ношу. Пошли провожу тебя. Курить нету?

Милочка вскрыла пачку и, щелкнув по донышку, вытрясла несколько сигарет.

— Вот спасибо тебе, душа моя, — заулыбался Палыч щербатым ртом. — Давай уж тогда и закурим.

Они закурили и не спеша двинулись к даче Иннокентия. И как всегда, тем для разговора находилось великое множество.

Уже прощаясь у калитки, Палыч, смущенно опустив голову вниз, попросил:

— Ты это, Милушка, не обижайся… Нету двадцатки у тебя? С пенсии отдам обязательно!

— Ладно тебе, Палыч! — Милочка отсчитала четыре десятирублевые бумажки и сунула их в руку сторожа. — Я с понятием…

И вот в тот самый момент, когда она совсем уже было собралась открыть калитку, в темных стеклах очков Палыча что-то отразилось, знакомо блеснув синим цветом.

— Палыч!!! — сипло прошептала Милочка. — Что там сзади?!

Он осторожно высунул голову из-за плеча женщины и, недоуменно пожав плечами, пробормотал:

— Машина проезжала, и все. Больше ничего вроде…

— Какая машина?! Марка, цвет… Ты успел разглядеть?! — заволновалась она еще сильнее.

— Синяя какая-то, а марка… — Палыч оттопырил нижнюю губу. — А бес его знает! Иностранная какая-то. Она быстро мелькнула, я и разглядеть-то толком не успел.

Пожав напоследок руку озадаченному странными расспросами Палычу, Милочка влетела на крыльцо и, открыв входную дверь своим ключом, едва не упала, зацепившись за порог.

— Что с вами?! — Виолетта Николаевна, подобно призраку, возникла из ниоткуда и с легким прищуром смотрела на нее не отрываясь. — Что-то случилось?!

— Нет, нет, — поспешила успокоить ее Милочка. — Все в порядке…

Хотя сама прекрасно понимала, что в порядке ничего не было. Машина скорее всего была та же самая. Поднявшись к себе наверх, Милочка заметалась по комнате, лихорадочно собирая вещи в сумку. Но когда «молния» с визгом застегнулась за последней вещью, она упала на кровать и обхватила голову руками. Вопрос, куда ей сейчас пойти, оставался без ответа. И хотя у нее на брелоке висел ключ от дома Кирилла и Лерки, использовать их жилье как укрытие она не хотела. По крайней мере пока…