Дерзкая - Н Шитова

Я набирала на экране в качестве пароля слова, приходящие мне на ум в связи с моими размышлениями о Юрке. Компьютер отфыркивался от моих попыток, но нетерпение, уже прочно засевшее во мне, не давало просто бросить эту работу.

Месть... Запрет... Занавес... Тайна... Опасность... Кошмар... Колдовство... Оккультизм... Нет, это несерьезно. А Юра ко всему относится очень серьезно. Для него любой вздор. любые гипотезы считаются возможными и имеющими право на существование. Вопреки общепринятым мнениям Юра считал, что на этом свете возможно все, все реально, каким бы сверхъестественным это ни считалось. Поэтому и спиритизм, и магия, и прочая белиберда были для него равноправной частью действительности.

Действительность. Вот что это. Законная часть действительности, спрятанная от любопытных глаз. Это, несомненно, может быть только действительность... Сущность... Естество... Реальность...

Компьютер тихо пискнул, и на пару секунд экран погас.

Реальность.

Три файла, запертые одним ключом.

В первом -- список имен, разделенный черточкой на две неравные части. Над чертой, занимающей три экранных страницы, незнакомые мне сочетания имен и фамилий и дата около каждого имени. Ниже -- семь имен, около пяти из них даты. Неотмеченными остались двое: Юрий Орешин и Олег Середа. Я вывела содержимое файла на печать и оторвала выползший из принтера рулончик

Второй файл, графический, содержал фрагмент карты в масштабе 1:2000. Побережье некоего водоема и населенный пункт на нем, название не указано. Несколько обозначенных кварталов и что-то, отмеченное прямоугольником. В двадцати километрах к юго-востоку городишко под именем Кепа. Я уже собралась распечатать карту, но тут в дверь постучали.

-- Катя, открой, -- послышался голос Юры.

-- Зачем?

Я не стала сочинять всякую чушь про то, что я не одета: я знала, что никакими наивными уловками ребят не остановить. К тому же Юрка в собственной квартире откроет любую дверь, как бы я ее не закрывала. Хотелось просто по возможности оттянуть момент, когда моя лихая диверсия откроется и будет безжалостно пресечена.

-- Чем ты там занимаешься? -- тревожно спросил Юра.

-- Играю.

-- Открой, -- еще настойчивее попросил брат.

Как жалела я в эту минуту о том, что плохо освоила компьютер. Мне бы сейчас быстренько сбросить на свой диск интересующие меня файлы, а потом спокойно просмотреть. Мой пароль они никогда бы не вскрыли. Но черт меня возьми, я слишком плохо училась в школе! Я поняла, что если даже начну, то заспешу и запутаюсь, что-нибудь не смогу вспомнить и только даром потеряю время. Иногда поздно понимаешь, что совершенно ненужные на первый взгляд умения могут предрешить исход дела. Теперь же мне оставалось только поскорее посмотреть, что там дальше.

Не отвлекаясь на препирательства с Юркой, я снова повернулась к компьютеру. Я решила обойтись без распечатки карты, ведь я уже знала, как называется городок в той местности. Нужно было срочно просмотреть третий файл.

Третий файл, тоже графический, заставил мои ладони покрыться влагой. С экрана смотрел серый пес. Пасть его была оскалена, клыки и губы вымазаны чем-то темным. Глаза пса смотрели на камеру, его снимавшую, с ненавистью почти человеческой... Впрочем, эти глаза, действительно, были похожи... Я пощелкакла клавишами, и изображение увеличилось. Теперь с монитора на меня смотрели только глаза. Это были большие, миндалевидные, с яркими белками, выразительные голубые ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ глаза...

Рука протянулась из-за моего плеча.

От неожиданности я с криком подскочила.

-- Тихо, малышка... -- Юра поймал меня и усадил обратно. Он старался ничем не выдать свой гнев, но у него даже руки дрожали от негодования.

-- Юрка, я сотру к черту эти файлы, -- произнес Олег, подходя к клавиатуре с другой стороны.

-- Нет. Перекодируй... -- отозвался Юра. -- Да не здесь! С нашего компьютера.

Олег тяжело вздохнул, показал мне кулак и ушел, хлопнув дверью.

Юрка бросил свой костыль на мою постель и сел на банкетку у компьютера. Он смотрел прямо мне в глаза, словно хотел прочитать в них, много ли мне стало известно. Смотрел и молчал.

-- Ты хочешь, чтобы мне стало стыдно? -- не выдержала я. -- Но мне не стыдно, Юра, потому что это нечестно.

-- Что?

-- То, что ты не доверяешь мне.

Он криво усмехнулся, отвернулся и уставился в монитор.

-- Да, малышка, возможно, это нечестно. Но я уж возьму этот грех на душу. А иначе может случиться непоправимое, -ответил он наконец. -- Недооценил тебя, каюсь. Ты лезешь напролом, как медведь сквозь чащу. Поэтому...

-- ... с этого момента я буду находиться под домашним арестом под неусыпным бдительным оком Олега Середы.

-- Знаешь, иногда мне страшно иметь с тобой дело, -сообщил он мне после паузы. -- Я должен был оставить тебя в интернате, и Вера Сергеевна сделала бы из тебя няню для малышей. Таким, как ты, нечего делать рядом со смертью, потому что они не способны оценить опасность...

-- Я похожа на человека, который мог бы задержаться в интернате? -- я встала и положила руку ему на плечи. -- Не сердись, пожалуйста. Я хочу вам помочь.

-- Я не могу подвергать тебя риску только из-за того, что всплывают мои старые дела, -- покачал он головой, и я видела, что свое решение он ни за что не поменяет.

-- Я все равно буду в этом участвовать.

-- Ну, это мы еще посмотрим, -- Юрка невесело усмехнулся, встал, взял костыль и, тяжело передвигая ноги, вышел из моей комнаты.

Я выключила компьютер, погасила свет и легла.

Бедняга Юра вновь недооценил меня. Уйти от опеки Олега очень просто, не одним, так другим способом. Я очень хорошо изучила нашего общего друга, и знала, чем можно его пронять. Потом я попробовала бы поискать эту серую собаку с человеческими глазами. Лежа, я взглянула на темный монитор. На мгновение мне показалось, что голубые глаза тоже посмотрели на меня изнутри через стекло экрана.

Подлинность снимка в файле не вызывала сомнений. Но очевидно, что существо, изображенное на нем, обладает необычными свойствами, причем такими, которые вызывают страх у Юрки. Я была уверена, что Юра боится. Юра, который практически ничего не боялся, даже смерти, потому что уже побывал у нее в лапах. В моих ли силах избавить его от этого страха? Во всяком случае, в моих силах попытаться это сделать.

Юрке шел тридцать восьмой год. И если быть точной, он вовсе не был мне братом. Мои родители, жившие в Пскове, погибли в автомобильной аварии, когда мне не было и года. Никого в целом свете у меня не было, и я оказалась в единственно возможном месте: сначала в доме ребенка, потом в интернате для детей-сирот.

Это сейчас я предпочитаю никогда не вспоминать о том, что было там. А тогда у меня не было выбора.