Золотой омут - Фридрих Незнанский

Гордеев посмотрел на часы. Рабочий день ожидался долгим. Но такова уж планида адвокатская, и с этим Юрий Петрович уже давно смирился. Рабочий день ненормированный — никогда не знаешь, когда попадешь домой.

Он достал из кармана ручку, вытащил из папки с десяток листов писчей бумаги, несколько прозрачных файлов и диктофон.

Адвокат подробно расспросил Лучинина обо всех обстоятельствах дела, о методах и способах проникновения в чужую компьютерную сеть. От всей этой профессиональной терминологии, перемешанной с не менее профессиональным жаргоном, у Гордеева через пару часов голова пошла кругом. Он чувствовал, что еще немного — и ему место будет в Кащенко. Впрочем, Лучинин говорил много и охотно. Ему явно не хотелось возвращаться в душную камеру.

«Его можно понять, — думал Гордеев, аккуратно конспектируя самое интересное из того, что говорил Вадим, — ну и я тоже не буду спешить…»

Когда Гордеев прервал расспросы Лучинина, шел уже девятый час вечера. Адвокат напоследок еще раз подробно проинструктировал своего клиента, что, как, кому и когда говорить или, наоборот, молчать.

— На сегодня, пожалуй, достаточно, — встав со стула и пройдя к окну и обратно, сказал Гордеев. — Информации к размышлению мне на всю ночь хватит. Надо все как следует обмозговать. И в первую очередь пообщаться с этим, как вы его назвали, «админом» из банка.

— Да, он вам обязательно должен рассказать, как все было на самом деле…

— Завтра же пойду к нему. А матушке вашей я позвоню сразу, как выйду отсюда, по этому поводу не беспокойтесь. Может, еще какие просьбы есть?

— Если не затруднит… — неуверенно начал Вадим.

— Я думаю, не затруднит, — утвердительно кивнул Гордеев. — Конечно, если это законно.

— Совершенно законно, — улыбнулся Лучинин. — Вы не могли бы узнать о моей девушке? Ее зовут Ольга… Ольга Каштанова.

— Конечно, — согласно кивнул Гордеев.

— Я ведь уже почти все, что планировал, закончил, когда ко мне ворвались… Ну омоновцы, я имею в виду… Мне перед этим на сотовый позвонила Надя.

— Что за Надя?

— Надя Галкина. Подруга моей девушки. Она мне рассказала, что с Олей случилось нечто страшное.

— Что именно?

— В том-то и дело, что я не знаю… Когда Надя позвонила, я сразу хотел бежать к Оле… Но тут ворвались омоновцы, арест, обыск… Я так ничего и не успел узнать… Очень беспокоюсь… Я все это время в тюрьме только о ней и думаю, что с ней случилось… И никто мне сказать не может. Вы ведь первый человек, с которым я после всего этого нормально смог поговорить и который меня выслушал.

— Это моя обязанность. Я постараюсь узнать все о вашей девушке. — Гордеев протянул Лучинину лист бумаги и ручку: — Напишите, кого спросить, все координаты, телефоны.

Как только Вадим написал и передал листок Гордееву, тот нажал кнопку вызова. Когда контролер уводил Лучинина, Гордеев немного проводил его и на прощание крепко пожал руку:

— Все будет хорошо. Помните, о чем мы с вами договорились, никакой самодеятельности — и тогда прорвемся. — Гордеев постарался придать своему голосу твердости и уверенности. — Мужайтесь.

Вадим ничего не ответил, только молча кивнул. Адвокат смотрел ему вслед, пока Лучинин и контролер не скрылись за поворотом коридора.

Гордеев представил, как будут шмонать Вадима в поисках запрещенных вещей, переданных адвокатом. Но сегодня они ничего не найдут. Вещи, принесенные Гордеевым, Вадим надел на себя, а стряпня вряд ли заинтересует контролеров. Затем Лучинина запрут в боксике. Там ему придется дожидаться комплектования группы из других заключенных, и только потом его отведут в общую камеру. Сложная, унизительная процедура…

Но облегчить положение подзащитного Гордеев пока не мог. Конечно, можно было заявить ходатайство об изменении меры пресечения, но предварительно следовало найти убедительные причины для этого. Их у Гордеева пока не имелось. Он мог только добиваться его оправдания и освобождения.

6

Здание центрального офиса коммерческого банка «Европа — Азия» располагалось в самом центре Москвы, недалеко от Никитских ворот. Оно было возведено в тупичке, носившем гордое наименование улицы. Однако на карте города, которую Гордеев всегда носил с собой, эта улица почему-то не была обозначена. Поэтому ему пришлось полагаться на схему, нарисованную Лучининым, и сделать несколько кругов, прежде чем искомая цель была найдена. Обычное дело для центра Москвы — адрес дома может быть вдалеке от улицы. Банк занимал небольшой компактный трехэтажный особнячок, выполненный в Новомосковском стиле, середины девяностых годов двадцатого века. Псевдорусский стиль, некоторые вкрапления модерна и модного хайтека. На крыше конечно же красовалась обязательная несуразная башенка, которые так любило московское правительство. Архитекторы старались поместить эти башенки даже там, где и надобности-то в них не было. Зато такая башенка являлась своеобразным выражением лояльности к московскому правительству.

«Живем, живем… — с грустью подумал Гордеев, — а ничего не меняется. Интересно, наступят ли времена, когда никому не будет дела до вкусов властей предержащих?»

Охранник на входе лениво поднялся навстречу Гордееву:

— Добрый день. Вы к кому?

— Мне нужен… — Гордеев сверился по записи в блокноте, — Вячеслав Леонидович Ампилогов…

— А-а… Сейчас. — Охранник нажал на аппарате, стоявшем перед ним на столе, какие-то кнопки и взял телефонную трубку: — Слава, тут к тебе пришли, выйди, пожалуйста…

Холл банка производил впечатление. Над дизайном поработали на совесть. Зеркала, кресла, столики, зимний сад. Аквариум чуть ли не во всю стену. Даже небольшой фонтан в центре холла. Однако людей, за исключением нескольких банковских операторов и двух охранников, видно не было. Банк, судя по всему, не страдал от наплыва клиентов.

«Скорее всего, в основном занимаются кредитованием бизнеса», — подумал Гордеев.

— Доброе утро. Вы меня спрашивали?

Гордеев повернулся. Перед ним стоял молодой парень лет двадцати пяти — двадцати шести, одетый совсем не как банковский клерк — в простые джинсы и вязаный свитер с оленями и ромбами.

— Доброе утро. Моя фамилия Гордеев, вот мое удостоверение. — Гордеев протянул парню свою адвокатскую корочку, но тот даже не взглянул на нее. — Мне надо с вами поговорить.

— А по какому вопросу?

— Я по поводу несанкционированного проникновения в компьютерную сеть вашего банка…

— Ах, об этом… Но я уже вчера все рассказал вашим и вряд ли что смогу добавить…

— Нашим?

— Ну милиции…

— Дело в том, что я не из милиции. Я адвокат Вадима Лучинина, того человека, который…

— Да я прекрасно знаю Вадима… Попал он в переплет. Давайте пройдем ко мне, я вам все расскажу.

Маленький кабинет Ампилогова находился под лестницей и навевал мысли о каморке папы Карло. Но, судя по всему, хозяина кабинета это ничуть не смущало.

Ампилогов сел за стол с компьютером, смахнул дискеты и какие-то схемы и детали в верхний ящик стола и предложил Гордееву расположиться в кресле напротив. Гордеев сел и вынул блокнот.

— Я в какой-то степени виноват перед Вадимом, — начал Ампилогов. — Все дело в том, что проникновение в банковскую сеть было все-таки санкционировано мною и начальником службы безопасности.

— То есть? — удивился Гордеев.

— Да, именно так. Он взламывал нашу сеть с нашего ведома. Правда, это не было зафиксировано письменно…

— А вот с этого места, пожалуйста, помедленнее и поподробнее. Насколько я понял, вы с Вадимом Лучининым знакомы, — направил разговор в нужное русло Гордеев. — Вы позволите записать нашу беседу на диктофон?

— Да. Пожалуйста… — Ампилогов подождал, пока Гордеев включит диктофон, и продолжил: — Я Вадима знаю довольно давно. Мы с ним учились вместе. На одном факультете. Я, правда, на курс старше был.

— Вы были друзьями?

— Не так чтобы очень, но приятелями нас можно назвать.

— Что вас связывало?

— Компьютеры… Они тогда были не так распространены, как сейчас, но бум уже начинался… Игры, трехмерная графика — все это завораживало… Мы просто бредили компьютерами. На факультете у нас был свой круг общения — мы обменивались новостями, программами. На этой почве и сошлись. Ну а потом начали изучать языки программирования — тут вообще лучше, когда есть товарищи по интересам.

— Вадим способный программист?

— Да. Очень способный. О нем тогда по факультету ходили самые фантастические слухи.

— Какие?

— Ну, например, что он может взломать любую, самую хитроумную защиту. Знаете, среди хакеров есть понятие «гуру», так называют человека, который с ходу может увидеть, как устроена программа. Вот Вадим приближается к такому искусству. Мне пока это недоступно — я всегда немного отставал от него.