i 1cdedbafc07995a6 - Admin

   -- Ну и отлично. Я и не хотел.

   Он говорит правду, и я выдыхаю -- стало быть, угадал. Черт, я знаю его двадцать шесть лет -- разве могло быть иначе?

   Михась указывает пальцем на себя:

   -- Кто за меня?

   Я поднимаю руку. Прости, Михась.

   Однако я единственный.

   Михась почти не реагирует, словно знал наперед, что будет именно так. Я заведомо был в фаворитах. Я -- связующее звено между всеми ними. Братья Миронюк -- сыновья моей крестной, мы знаем друг друга с пеленок. Ваня -- друг детства. С Михасем мы с пятого класса дружим. Женя -- родной брат. Я свел их вместе и закрепил на себе, как втулка, на которой держатся все спицы нашего колеса, нашего ка-тета, если угодно мистеру Стивену Кингу.

   Я понимаю, что уже выиграл, но Михась для формальности наставляет палец на меня. Ему даже не надо называть мое имя -- руки Жени, Вано, Витоса и самого Михася уже в воздухе.

   В одно мгновение я становлюсь главой прайда... Неожиданно. А впрочем, почему нет? Из всех здесь присутствующих я больше всего подхожу на эту роль. Что еще я умею? Командовать -- вот все, что я могу. Я не умею жертвовать собой, как Женя и Ваня, я не умею прислушиваться к точке зрения других, как Арт, я не умею быть преданным, как Витос и рассудительным, как Миша. У каждого из них есть какой-то талант, а мой -- использовать таланты тех, кто меня окружает. И я пользуюсь ими на всю катушку. Когда мне нужна компания, я звоню Михасю, когда машина -- Ване, когда помощь в работе и пополнение компании -- братьям Миронюк, когда нужно настроить компьютер -- однокашнику Олеже (интересно, жив ли он?). Не говоря уже о брате. Им я кручу, как хочу и когда хочу. Я использую друзей для своих целей, но сейчас это на руку всей группе. Сейчас моя цель -- выжить любой ценой, и, думаю, наши интересы в кои-то веки совпадают.

   Михась хлопает меня по плечу:

   -- Поздравляю.

   -- Спасибо. Но еще нам нужен заместитель.

   -- На кой хуй? -- хмурится Женя.

   -- На случай если... ну, знаете, вожака вдруг не станет.

   Все настороженно переглядываются, словно я собрался прямо сейчас лечь и умереть.

   -- Тогда еще р'аз голосуем? -- воодушевляется Виталик.

   -- Нет, -- отвечаю. Хватит с меня голосований. -- Зама назначит главный.

   Никто не перечит. Теперь уже поздно.

   Я остаюсь верен своему первоначальному выбору:

   -- Михась.

   Мой друг криво улыбается мне. Не знаю, испытывает он радость или огорчение, но, думаю, в нем и того и другого понемногу. Отныне решения буду принимать я, в то время как ответственность за последствия нам предстоит делить поровну.

   -- Я все равно не останусь с бабушкой, -- щурится Арт из клубов табачного дыма.

   По лицу Жени расплывается мстительная улыбка.

   -- Если я скажу, ты останешься один, -- отвечаю ему.

   -- Пожалуйста, -- пожимает плечами Арт. -- Мне похуй.

   Все с подозрением косятся на меня. Я блефую. Оставлять здесь кого-то -- плохая идея, и в этом споре Женя уже обречен на поражение. Но я играю вновь обретенными мускулами и слежу за реакцией. Они покупаются на мой блеф. И мне это чертовски нравится.

   -- Никто с ней не останется, -- выношу вердикт.

   На сей раз негодует Женя. Начинающийся заново спор убивает в зародыше Витос:

   -- Кто будет выступать, того буду бр'осать на пятак! -- предупреждает он. -- Я -- палач. Тебя это тоже касается, -- добавляет он в сторону Арта.

   В ответ тот показывает средний палец.

   Я обращаюсь к Жене:

   -- Забаррикадируем все окна в дом, укрепим дверь, оставим ей еды и питья на двухнедельный срок. Выходить на улицу будет только днем и только раз -- чтобы очистить переносной туалет и дать псу пять минут выгуляться. Если за это время мы не вернемся -- она всех нас переживет.

   Женя не выглядит убежденным, но вынужден согласиться. Мое решение ему не нравится, но это меня не беспокоит. Именно поэтому и я не поднял руку на голосовании, когда произносили его имя. Поменяй нас местами, и он пошел бы у меня на поводу. Сие -- бремя каждого младшего брата.

   Поворачиваюсь к Ване:

   -- Вано, ты вспомнил?

   -- Вспомнил. На Нансена есть оружейка. "Арсенал" или как-то так...

   -- Тогда собираемся.

   Нансена -- совсем недалеко. Не больше километра вверх по Шеболдаева. Когда-то было... В отличие от магазина Тамилы, до которого сто шагов пешком, расстояние до Нансена теперь покажется мне бесконечно долгим путешествием. И пускаться в него неподготовленными нельзя.

   11:25

   Я ставлю задачу разделиться. Трое остаются в доме, готовить бабушку к двухнедельной осаде, трое едут в "Арсенал". Мое первое серьезное решение, как лидера. Делю группу не наобум: в доме остаются Михась, Женя и Арт. Я, Вано и Витос на "Октавии" выдвигаемся в магазин. Все правильно -- два брата и два лидера в разных группах. Больше шансов, что к родителям вернется хотя бы один сын.

   Женя настаивает на том, чтобы перед отъездом мы все проверились на предмет микротравм, а все найденные обработали йодом и заклеили пластырем. Делаем, как он говорит.

   Берем с собой несколько ножей, два топора и мачете. У Вани в багажнике отыскивается кусок арматуры и устрашающего вида "вундервафля", как называет это Витос, сделанная руками самого Вано. Кусок черенка от лопаты с набитыми на одном конце гвоздями -- эдакое подобие "утренней звезды". Несмотря на примитивизм, орудие выглядит внушительно.

   -- Ну, мы погнали, -- говорю я, стоя одной ногой в машине.

   Витос и Вано уже внутри, двигатель включен и тихо урчит в ночной тишине дневного города, нарушаемой лишь жалобными стонами брошенных зэков.

   -- Давай, удачи, -- брат пожимает мне руку, и его страх словно передается мне через ладонь.

   Мне не хочется оставлять его здесь. Ни с пацанами, ни с ротой солдат.

   -- Вы тут тоже поаккуратней.

   -- Да нам хули, у нас Дэн, -- улыбается Арт.

   К моему удивлению, он справляется со страхом лучше Жени. Или я просто хуже его знаю...

   -- Через час не вернетесь, мы выдвигаемся на поиски, -- напоминает напоследок Михась.

   Хлопаю его по плечу:

   -- Через полчаса вернемся загруженные под завязку.

   -- Залазьте в машину, -- кричит мне Ваня из салона, -- товарищ командир, еб вашу дивизию!

   11:40

   Теперь я знаю, как выглядит покинутый город. И это страшно.

   Мы видим брошенные машины. Мы видим сгоревшие остовы машин, сгоревшие кости людей в остовах машин. Трупы повсюду -- столько я не видел даже в фильмах про войну. Одни целые, другие истерзанные, третьи -- разбросанные по кускам на несколько метров. Мы видим брошенные дома, брошенные многоэтажки, брошенные магазины и кафешки, сауны и автомойки. Где-то там, в их темных углах притаились бывшие владельцы, ждущие своих новых клиентов. Новой ночи.

   Воздух наполнен гарью и пороховым запахом. Под колесами хрустят тысячи стреляных гильз и ковер битого стекла. Пока мы поднимаемся к РИИЖТУ, я вижу трупы нескольких военных. Я различаю их лишь по обрывкам зеленой формы -- то, что содержалось внутри, теперь похоже на кровавое месиво.

   РИИЖТ разрушен. Моя альма-матер, где я провел пять лет жизни, теперь в огне. Из кабинетов и окон вырываются длинные языки пламени, лижут беленые стены, покрывая черной копотью. Куполообразная крыша главного корпуса ввалилась внутрь. Завораживающее зрелище.

   Раз или два мне попадаются бесцветные лица людей за стеклами уцелевших хрущевок. Выжившие. Такие же, как и мы. Они смотрят на нас со страхом и недоверием. Они боятся нас не меньше, чем мы их. Их мало и с каждым днем будет становиться все меньше. Если кто-то думает, что глобальные катаклизмы заставляют сплотиться, то он ошибается. Наш мир отныне -- сообщество первобытных хищников. Охотников, кто посмелее, и падальщиков, кто нет. Эволюция пущена в обратное русло -- выживут самые деградировавшие, самые злые и бесчестные, аморальные и подлые. Это наш новый прогресс. Дарвиновский естественный отбор. Травоядным здесь не место.

   Нам несказанно везет -- в сутолоке гигантской пробки, в которую превратились теперь все дороги города, Ваня умудряется находить узкие лазейки и, не щадя кузова своей машины, поднимается на Нансена.

   Только там, на горе, мы вдруг обращаем внимание на небо. Всего два часа назад первозданно голубое, теперь оно затянуто некрозной плотью дождевых облаков. Дневной свет меркнет -- солнце скрывается за плотной пеленой. В воздухе отчетливо пахнет дождем.

   Мы подъезжаем к магазину в тот момент, когда первые капли начинают барабанить в стальной кузов машины. Несколько падает на лобовое стекло, и мы видим, что они розовые...

   11:40

   -- Блять! -- Ваня спешно закрывает окна.

   Как и прошлой ночью, дождь обрушивается на нас единой мощной стеной, и вот уже розовые потоки отравленной жижи стекают по стеклам.

   Мы смертельно напуганы. Боимся дышать. Ваня перекрывает вентиляционные заслонки, чтобы даже насыщенный ядовитой влагой воздух не поступал в салон. Витос натягивает на нос горловину толстовки.