Не бойся друзей. Том 1. Викторианские забавы «Хантер-клуба» - Василий Звягинцев

— Одно время — весьма увлекался, было дело — и в турнирах участвовал, в журналах публиковался.

— Тогда вы меня тем более понимаете. Вывести страну из довольно глубокого кризиса без новой крови, политических потрясений, да ещё и так, чтобы никто на очередных реформах ничего не потерял, все только выиграли — очень интересная задача. Вроде как мат в три хода конём и пешкой.

— На мой взгляд — едва ли осуществимая, — скептически усмехнулся Олег.

— Да неужели? А разве ваша идея восстановления самодержавия в XXI веке не казалась большинству политиков абсолютной утопией? И тем не менее — пока всё идёт хорошо.

— Вот именно — пока, — ответил Император. — На пути масса подводных камней и непременные потрясения, которых я жду с не самыми радужными настроениями. Например — надвигается война с Великобританией и, боюсь, не только с ней. На этом фоне затевать ещё и предложенное вами…

— Так в том и суть, Ваше Величество! — с весёлым энтузиазмом воскликнула Сильвия. — Вы привыкли играть в игры с нулевой суммой — сколько один проиграл, ровно столько другой выиграл. А я предлагаю совершенно другое. Выигрывают все, причём намного больше первоначальных ставок…

— Звучит заманчиво. Один вопрос — за чей счёт в конечном итоге? Поговорку про бесплатный сыр, надеюсь, знаете?

— Как не знать. Ответ: «За счёт того, кто покупает сыр для мышеловки», вас устроит?

— Нет, вы совершенно изумительная женщина! — от всей души развеселился Олег. Позвонил в серебряный настольный колокольчик. Велел возникшему на пороге поручику подать ещё шампанского и всего прочего. Грешные мысли он окончательно оставил, но вот желание напоить гостью допьяна и посмотреть на неё в этом состоянии никуда не исчезло. Возможно, таким образом он надеялся компенсировать моментами возникавший при разговоре с нею дискомфорт. Если сказать резче — свою интеллектуальную недостаточность.

Она проявлялась прежде всего в том, что странная женщина очевидным образом опережала его в мыслях, на шаг, на два или на целый круг. Но опыта боевого офицера, учёного, политика, вождя, в конце концов, было достаточно, чтобы иногда это понимать, иногда — просто чувствовать. Она без всяких усилий, без задержки отвечала на любой задаваемый вопрос, причём так, будто заранее его знала. С подобным он в своей жизни встретился только один раз до этого — когда познакомился с тогда ещё поручиком Чекменёвым. Сам Олег был всего шестью годами старше, но — уже подполковником, ещё не Местоблюстителем, но всё равно одним из Великих князей.

Они тогда почувствовали взаимное влечение, как влечение стрелки компаса к магнитному полюсу. Оба были умны, каждый по-своему, обладали взаимодополняющими способностями, причём Олег сразу понял, что амбиции поручика никогда не перейдут известного предела, и решил, что в нём он найдёт, может быть, единственного человека, с которым всегда сможет оставаться самим собой. И за двадцать очень непростых лет ни разу не имел повода пожалеть о своём тогдашнем выборе.

И вот сейчас он увидел многие черты своего помощника и друга в этой женщине.

Её муж, генерал-лейтенант Берестин, ему тоже понравился как солдат и человек. Олег охотно мог назначить его на пост своего Главковерха[20], но «личным другом» не сделал бы никогда. Два медведя в одной берлоге не уживаются. Не в том дело, что такой человек способен учинить заговор и захватить его место. Это невозможно по определению: не Древний Рим у нас, не эпоха «солдатских императоров». Просто близкое общение с подобной личностью вызывало бы постоянные, пусть и неявные, трения, вредные для общего дела.

Оттого и при Врангеле, не слишком сильном полководце, как знал Император из документов, Берестин оставался лишь начальником штаба, хотя и удостоился высшего ордена Николая Чудотворца за номером один. Вояка хоть куда, однако с амбициозными начальниками органически несовместим при всём демонстрируемом уважении и практической незаменимости.

(Олег ещё не знал, как в «реале» Врангель изгнал с должности и из армии вообще генерала Якова Слащёва, величайшего тактика XX века, им же титулованного Слащёв-Крымский. А девятью годами позже и большевики предпочли убить ими же амнистированного генерала, нежели терпеть его издевательские оценки деятельности «красных маршалов» на лекциях в Академии Генштаба.)

«Немедленно нужно вызвать сюда Игоря и познакомить его с Сильвией Артуровной. А самому — посмотреть со стороны, как у них друг с другом отношения наладятся», — подумал Император. Как и подобает особе его масштаба, решение было неожиданное и изящное. Если противник переигрывает тебя позиционно, попробуем комбинационно сыграть.

— Извините, Сильвия Артуровна, мне нужно отлучиться на минутку, — сказал Олег вставая. Сейчас он поступил противоположно принятому в высших кругах этикету. Там считалось, что дама не поймёт, если мужчина вздумает выйти в туалет, не сказав, что ему нужно позвонить по телефону. А Император собрался именно звонить, но не хотел, чтобы гостья догадалась.

— Послушай, Олег, — Сильвия сделала очередной ход, — зачем эти лишние «онёры»[21]? Наедине называй меня на «ты» и просто Си. Обоим же проще будет…

Император ничего не ответил, просто наклонился и поцеловал ей руку.

«Умеет вести партию, не устаю удивляться, — подумал он. — Тем лучше, тем лучше…»

С Чекменёвым его соединили сразу. Генерал, он же «полномочный посол и министр при ООН и ТАОС», по счастью, находился в лондонской резиденции посла барона Гирса, где сейчас велись трудные переговоры с премьер-министром Правительства Её Величества Уоллесом. Трудные для обеих «высоких договаривающихся сторон». Россия старалась не продешевить, по полной использовав имеющееся на руках «каре тузов». Великобритания — не потерять лицо, если придётся сбросить карты, но втайне надеясь, что придёт «флеш-рояль»[22].

Как он может выглядеть в переводе на общедоступный дипломатический язык — пока не совсем ясно было и премьеру, и руководству «Хантер-клуба», создавшего Уоллеса, как в своё время ребе Бен-Бецалель своего Голема. Только Голем был из глины, а этот — вообще неизвестно из чего. Но он сам и его «патроны» надеялись, что и на этот раз фортуна будет благосклонна к «старой доброй Англии» и сумеет учинить нечто подобное внезапной гибели в шторм испанской «Непобедимой армады».

— Как там у тебя? — спросил Олег без предисловий и прочих дежурных фраз.

Чекменёв тоже не был занудой, на подобный вопрос отвечающий пространно и детально. Он сразу понял, что Император имеет в виду совсем другое.

— В пределах. Если карт-бланш не отменяется, я его дожму…

— Отменяется…

На той стороне защищённого кабеля повисла пауза. Если так, то Чекменёву нужны пространные пояснения.

— Одним словом, прикажи Гирсу тянуть резину, с намёком на нашу готовность «войти в их положение», а сам вылетай в Москву немедленно.

— В буквальном смысле? — счёл нужным уточнить Чекменёв.

— В самом.

— То есть — на посольском самолёте? Два часа уйдёт на согласование эшелонов и подготовку экипажа. Сейчас по Гринвичу двадцать три. Часам к пяти Москвы постараюсь прибыть во Внуково.

— Вот и давай. Жду в Берендеевке. Счастливого полёта.

— Только я опасаюсь, что мой срочный вылет может быть расценен самым превратным образом. «Чрезвычайного посла» экстренно отзывают «для консультаций». Это может быть воспринято как начало разрыва дипотношений.

— Да и чёрт бы с ними. Пусть думают. Штатный посол ведь остаётся на месте. А лишняя сумятица в стане врага нам не повредит.

Император положил трубку. Вернулся на веранду.

Сильвия, облокотившись о широкие перила, всматривалась в окружающую терем ночь, покуривая длинную, нездешнюю сигарету. Её очаровавшее Олега платье сзади приподнялось настолько, что открылись ноги до самого верха, во всей красе. Император подумал, что таких ног он до вчерашнего дня ещё не видел. У любой женщины вольно или невольно, но найдутся хоть какие-то дефекты, физические или эстетические. Иногда и сбившийся шов на чулке, и не так поставленный каблук могут вызвать неприязнь (но наверняка — если есть и другая причина, пусть и фрейдистская). Здесь же всё было идеально.

И одновременно — ни малейшего влечения к обладательнице этих ножек он больше не ощущал. Совсем другие игры начались.

— Знаешь, Си, — стал он рядом и тоже закурил, — я немного подумал и решил заключить политический союз лично с тобой. Это ведь немало — личный союз российского Императора с женщиной из другого мира. Знак большого доверия и… порядочный риск, как ты понимаешь.

— Не спорю. В том числе и большая честь для женщины. — Ирония прозвучала весьма тонко, в стиле аристократических салонов, где Сильвия воспитывалась. — Что касается риска — в той России есть интересная поговорка: «Кто не рисковал, тот в тюрьме не сидел». Я заодно надеюсь, что не только мои «чисто женские качества» подвигли тебя на судьбоносное решение.