Течение неба : Христианство как опасное путешествие навсегда - Епископ Григорий Лурье

Но даже этим не ограничивается привлекательность христианской жизни — если смотреть на нее, скажем, с точки зрения религиозного эстета.

«Становление Богом» либо начинается еще здесь и в жизни земной, а не загробной, либо его не происходит вообще. Здесь оно осуществляется в разных людях в разной мере. Те, кто усиленно подвизаются (кстати, к слову: «подвизаться» — от слова «подвиг», а не от слова «возиться»), — доходят до непосредственного видения Бога (что, правда, еще не гарантирует спасения, так как и такие люди иногда губили свои души). Они видят Его как свет — тот же самый нетварный, а не обычный вещественный свет, которым плоть Христова просияла пред учениками, когда Он взял их с Собой помолиться на гору Фавор (это событие называется Преображение Господне). Как тогда просияло тело Христово, так теперь все христиане, которые соединены со Христом, могут видеть этот свет уже внутри себя (и снаружи тоже). Об этом очень много написал в XI в. св. Симеон Новый Богослов, память которого совершается как раз сегодня — в ту ночь, когда я это пишу (12 октября старого стиля = 25 октября нового стиля). А те христиане, которые слабоваты — не могут видеть Фаворского света, — все тоже не лишены его: он все равно в них находится, хотя бы они сами его и не видели.

Так много о свете я сказал потому, что именно этот свет изображается на иконах. Именно такое значение имеют золотые нимбы, золотой фон, золотые складки на одеждах.

Такое же значение имеют голубые и синие круги, квадраты и овалы, в которых бывают заключены на иконах некоторые фигуры… (Конечно, я тут называю иконами только настоящие иконы, а не мазню в «итальянском стиле», не передающую ничего, кроме эмоциональной «накрутки»). В таком свете проходит вся жизнь христиан уже на земле, хотя бы они сами этого не видели непосредственно.

Красиво, в общем. Русские люди это заметили еще тогда, когда князь Владимир послал делегацию в Царьград посмотреть на православное богослужение. Послы потом рассказывали, что не знали, «были ли они на земле или на небе».

В 1970-е гг. новое поколение советских людей, уставшее от поверхностного и пустого политического протеста «шестидесятников», узнало об этой красоте и повалило в православные. Памятником той эпохи остается «Поэтика византийской литературы» Аверинцева, да, пожалуй, и сам Аверинцев.

Повалило — и обломалось. Православие — красиво, но его красота — это не красота на витрине музея или антикварного магазина, а красота дикой природы. И даже очень дикой природы.

Человек «Поэтики византийской литературы» (или, к примеру, «Живописи Андрея Рублева») так же мало приспособлен к Православию, как любитель читать о путешествиях в Африке — к джунглям и малярии.

Тут Шахерезаду почти уже застигло утро, и она как раз дошла до логического предела, на котором можно прекращать дозволенные речи.

Беседа 2

Почему интеллигентный человек никогда не станет православным (учение о Церкви)

Забыл поставить в известность, что я хотя и веду эти беседы по ночам, но планирую уложиться в число гораздо менее тысячи.

2.1. Что значит «красиво жить»

Жить стоит только ради Истины и Красоты (что, наверное, одно и то же). Кто-то думает иначе или вообще об этом не думает, но такой вряд ли будет это читать. Так что будем считать, что здесь спора нет. Но очень по-разному можно понимать не только «Красоту» и «Истину», но даже само это «ради». От того, ради чего именно кому-то захотелось иметь в своей жизни Красоту и Истину, больше всего и будет зависеть то, что он примет за Красоту и за Истину.

Различие сформулировал один из носителей восточной мудрости, когда его спросили: «Любите ли Вы помидоры?». — «Кушать — лублу, а так… нэт».

Мы ищем красоту, но для чего она нам нужна? Просто так — чтобы составить коллекцию красивых предметов, которые стали бы оформлением нашей жизни, или же для того, чтобы она стала внутренним содержанием, то есть смыслом нашей жизни?

Это можно пояснить другим примером, в более библейском стиле.

Есть известная связь, но и не менее известное различие между тем, чтобы «любить женщин» (вообще) и любить собственную жену. Все мы хотя бы смутно чувствуем, что это различие достаточно принципиально, так как создает совершенно разный род отношений. Человек по-разному употребляет свою свободу, когда «просто так» увлекается противоположным полом и когда вступает в брак. Человек, состоящий в хорошем («красивом») браке, не называется «свободным», но, по сути дела, он не менее, а более свободен, чем до брака: до брака он имел некоторые возможности, которые можно было реализовать, а можно было загубить. Сами по себе эти возможности не имеют цены. Они бывают хороши тем, что их можно правильно использовать…«Кушать лублу, а так — нэт».

Наша жизнь и вся в целом подобна капиталу: его можно просадить на что попало, можно инвестировать в какое-нибудь стоящее дело, а если капитал пролежит без движения — то не будет от него никакой радости. Такова и та свобода, с которой все мы рождаемся. Мы вольны выбрать для своей жизни тот смысл, который захотим ей придать. В выборе мы можем ошибиться (но и тут еще будем иметь шансы исправиться). А вот вообще отказаться от выбора смысла — самое бестолковое состояние. «Любите ли Вы жизнь, а также любите ли Вы свободу?» — «Кушать (употреблять в дело) — лублу…»

Все это имеет прямое отношение к исканиям Бога. Искать — и даже находить — можно по-разному. Одним Бог нужен для «дела», — чтобы их жизнь получила смысл; а другим — «так», из любознательности. Одни ищут связать с Богом всю свою жизнь, а другие — легкого флирта. Что получится в результате — зависит не только от самого «богоискателя», но и от противоположной стороны. Тут, как и в отношениях между лицами противоположного пола, обе стороны имеют свободу. Но есть и различие. В отношениях с людьми можно, не договорившись с одним (одной), найти другого (другую). А в