Балин. Сын Фундина. Государь Мории - Елизавета Огнелис

от них, возвышалась скала Керрок: гигантский камень с вырубленными на нем ступенями. У подножья скалы курился дымок. Хотя людей не было видно, Балин знал, что броды через Андуин хорошо охраняются. Если раньше тролли, варги и другие темные твари боялись пересечь реку ближе, чем за сотню миль от Керрока и дома Бьерна, то теперь ни волк, ни орк и сунуться не смели сюда. Кроме людей броды охраняла и другая сила. При воспоминании о том, как они ночевали в доме Бьерна, Балина охватил озноб. За окном во тьме они слышали рычание, а потом — скрип огромных когтей по дереву дома. Утром Бильбо рассказал о своем странном сне, в котором сотни черных медведей «медленно и тяжело кружатся в пляске при лунном свете». Тогда никто не придал большого значения этому: мало ли чудес на свете?

— Помнишь слова Серого странника? — проговорил вдруг Оин. Не дождавшись ответа, он продолжил, — не употреблять слов «меховщик», «меховая накидка», «муфта», «меховой капюшон», «меховое одеяло» и не говорить глупостей. А теперь пойдем.

Балин удивленно поглядел на него.

— Почему мы должны идти сейчас? Не лучше ли подойти к бродам и переговорить сначала с Гримбьорном? Мы устали, а встреча с Бьерном потребует много сил.

— Мы идем к нему не драться. Сила здесь ни к чему. А наше войско, — в голосе Оина прозвучала насмешка, — пройдет милю до Керрока и без нас. Ори проследит за этим, я ему уже сказал. Вчера, — предупредил Оин еще не родившийся вопрос.

Он повернулся к растянувшейся по дороге колонне всадников, увидел Ори и помахал рукой. Гном, едущий впереди на пони, привстал на стременах и кивнул в ответ.

Через час, миновав ухоженные полянки красного, белого и розового клевера, где продолжали трудиться пчелы величиной с кулак, они вышли к роще дубов-великанов. Позади деревьев стояла высокая живая изгородь, скрывающая дом Бьерна. Войдя в широкие ворота и миновав сад, они увидели множество деревянных строений. Амбары, сараи, конюшня, сам дом и еще пара рубленных высоких жилищ без окон, похожие на амбары. В прошлый раз Балин не придал этому значения, но сейчас заметил и удивился мастерству Бьерна. Пока они шли к дому с крыльцом из цельных бревен, Балину не попалось на глаза ни единой железной вещи — ни гвоздя, ни скобы; обода бочек, собирающих дождевую воду, были дубовыми; даже дверные ручки выдолблены.

К ним, как и в прошлый раз, осторожной рысью подбежали две маленькие лошадки, чуть выше пони, и с умными мордочками, внимательно посмотрели на пришедших и ускакали. Но не в сторону строений, а, наоборот, в сад. Балин и Оин переглянулись и неспешно двинулись к дому. Не успели они пройти и половину пути, как их остановил грозный рык:

— Куда пошли, супчики-голубчики? Аль не видите, хозяина нет дома.

За время, что прошло с их последней встречи, Бьерн почти не изменился. Черная борода, темные с проседью волосы, могучие руки. Только сейчас он выглядел гораздо больше, словно подрос за прошедшее время. Между его широко расставленными ногами свободно прошел бы не только хоббит, но и гном.

Балин, оторопев, ответил с внутренней дрожью:

— Я Балин, сын Фундина. А это Оин, сын Лори, мой товарищ. Мы следуем с Одинокой горы, что в Эреборе, к Мглистым горам, в Казад Дум. Сорок восемь лет назад мы уже заходили к вам, почтеннейший Бьерн, только нас было пятнадцать: тринадцать гномов, волшебник Гендальф и хоббит Бильбо. И вы тогда еще не были таким большим, — добавил, смешавшись, гном.

— Бильбо? — переспросил гигант, — Знать не знаю никаких гномов, волшебников и Бильбов вместе взятых. А вы убирайтесь прочь, пока я не всыпал вам как следует.

Неожиданно для Балина Оин тоже подбоченился, раздвинул ноги пошире, и закричал так громко, что Балину захотелось присесть, а еще лучше — превратиться в муравья и оказаться за сотню лиг отсюда.

— Что это за хозяин, что отказывает друзьям в простом разговоре! Не для того я прошел три сотни миль, чтобы какой-то косматый оборванец орал на меня! Кому понравиться такой прием!

Нахмурившийся Бьерн сделал шаг и взмахнул ручищей. Оин, вместо того, чтобы бежать прочь, бросился вперед, намереваясь свалить гиганта. Тогда Бьерн протянул обе руки, рывком поднял отчаянно барахтающегося гнома над головой, желая следующим движением разбить противника о землю. Балин закрыл глаза.

Услышав не удар, а громкий смех, он решился приподнять одно веко. Великан стоял, положив руку на плечо Оина. Откинув голову назад, так, что борода задралась в небо, он смеялся от всей души. Оин выражал свою радость не так бурно, но глаза его блестели.

Вдвоем они подошли к Балину. Тот все еще не мог оправиться от пережитого. Никак не ожидал храбрый гном, что гнев Бьерна, хотя и притворный, потрясет его до глубины души. Со страхом спрашивал себя Балин, как выглядит Шкуроменятель, если его по настоящему разозлить.

Глава 4

Услышав не удар, а громкий смех, он решился приподнять одно веко. Великан стоял, положив руку на плечо Оина. Откинув голову назад, так, что борода задралась в небо, он смеялся от всей души. Оин выражал свою радость не так бурно, но глаза его блестели.

Вдвоем они подошли к Балину. Тот все еще не мог оправиться от пережитого. Никак не ожидал храбрый гном, что гнев Бьерна, хотя и притворный, потрясет его до глубины души. Со страхом спрашивал себя Балин, как выглядит Шкуроменятель, если его по настоящему разозлить.

Они шли к дому, и Оин говорил Балину:

— Пока вы с Даином решали, стоит идти в Казад Дум или нет, я целую год прожил здесь. Совет старейшин прозаседал десять лет, а я за это время тайные тропы ко всем морийским воротам узнал. А пока ты следующие десять лет армию в полсотни гномов собирал, я здесь свое войско подготовил.

Глаза Оина ярко блестели, он ткнулся чуть ли не в ухо Балина и горячечным шепотом продолжал:

— Бьерн пойдет с нами, и Гримбьорн тоже. И еще кое-кто.

Губы Оина коснулись уха, неприятно его щекоча:

— Мы были в Мории, — шепот стал почти неразличим. — И кое-что узнали.

Балин остановился и посмотрел на друга. Произошедшая с Оином перемена поразила его. Перед ним стояло существо с совершенно безумными глазами, скрюченными, побелевшими пальцами сжимая топор.

Их прервал голос Бьерна, в котором все еще слышался смех.

— Хорош шептаться, как у себя в пещерах. Заходите, так уж и быть, пообедаю с вами. А пока раздевайтесь и умывайтесь. Скамейки на