Трон сломленных богов - Эмбер Николь

прижала костяшки пальцев к губам, сглатывая слезы. В комнате воцарилась мертвая тишина, щупальца тьмы тянулись из углов, концентрируясь вокруг ее агонии.

Дианна снова протянула руку, убирая волосы с лица Габриэллы.

– Сначала я подумала, что, возможно, я ошиблась. Может, это был страшный сон и я еще смогу ее найти, понимаешь? Разве это не глупо? Даже после того, как я почувствовала, как эта отметина обожгла ладонь, у меня оставалась надежда, но теперь? – Прежде чем выпрямиться, она поцеловала сестру в лоб. – У меня действительно больше никого не осталось.

Пламя охватило тело Габриэллы, и я ахнула, забыв слова утешения. Силуэт Дианны темнел на его фоне – она вытянула обе руки, выпустив из ладоней потоки огня. Я в ужасе отшатнулась. Сестра, которую она так любила, исчезала в языках пламени.

Дианна смотрела на потрескивающий огонь, пожиравший тело Габби. Я боялась, что мой дом сгорит вместе с нами, но языки пламени не достигали потолка. Она их контролировала.

– Я похоронила своего отца. Я похоронила свою мать. Теперь я похороню ее.

Дианна не двинулась с места. Она просто стояла перед костром. Фантомные боли пронзили мои бока, грудь и горло, когда я вспомнила когтистого зверя, который чуть не разорвал меня на куски всего лишь месяц назад. Я старалась держать спину прямо, но каждая клетка моего тела кричала, чтобы я атаковала, защищалась или убегала. Теперь она по-настоящему чувствовала свое родство с Каденом – каждая темная и зловещая частица его силы запечатлелась в ее теле.

– Тебе не идет пахнуть страхом, Камилла.

Я сглотнула и попытался восстановить самообладание.

– Ты стала другой. Это чувствуется сразу.

Ее глаза встретились с моими, запах горящего тела сводила с ума.

– Хорошо.

– Я сделаю то, что ты хочешь.

Слова прозвучали немного быстрее, чем мне того хотелось.

– Я знаю.

Потрескивание огня и зловоние были невыносимыми даже для меня, и я развернулась, чтобы уйти.

Дианна окликнула меня:

– Прежде чем мы начнем, мне нужна урна и еще кое-что.

Я повернулась к ней, мое сердце колотилось.

– Начнем что?

Она взглянула на меня, пламя осветило ее темный силуэт.

– Уничтожение империи.

4. Дианна

Я провела рукой по распущенным прядям волос, которые щекотали мою щеку, развеваясь от дуновения океанского бриза. Надевать каблуки на пляж было ужасной идеей, мои ноги тонули в песке. Судя по отсутствию звуков, поблизости не было ни птиц, ни смертных. Единственное, что нарушало вечернюю тишину, – плеск волн. Солнце, огненный зверь, озарило облака розово-желтым сиянием. Я взглянула на него сквозь солнцезащитные очки – солнечный свет вызывал у меня головную боль. С наступлением ночи ветер стал немного прохладнее, и в это мгновение я почувствовала ее зов.

Я закрыла глаза. Знакомый голос шептал прямо в моем сознании, и я крепче обхватила руками урну.

Как насчет поездки на острова Песчаного Солнца? Когда я жила там, то нашла чудесный уединенный пляж. Там такие прекрасные скалы, с которых можно нырять прямо в воду! Мы с тобой не были на пляже по меньшей мере лет тридцать. Я даже не буду звать Рика. Пусть это будет веселая, расслабляющая сестринская поездка. Давай проведем там наш первый отпуск. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.

Ее голос затих, и мои глаза резко распахнулись. Пальцы впились в крышку урны.

– Это нельзя назвать отпуском, но именно сюда ты мечтала поехать. Лучше поздно, чем никогда, – сказала я, взглянув на черно-золотую урну в своих руках.

Камилла нашла подходящую емкость, и я собрала в нее прах. Нужно было провести Ритуал Хавлузина. Этому нас научили мать и отец. В нашей культуре он был обязателен – только так можно было упокоить душу за пределами звезд, хотя теперь я не знала, во что верить. Я стояла здесь и развеивала ее прах по ветру – рай казался мне шуткой. Наши родители учили нас, что тело – всего лишь сосуд. Самое главное – душа – уходит, и остается лишь оболочка. Возможно, именно поэтому я так себя чувствую. Неужели теперь я всего лишь оболочка? Казалось, будто на мою грудь навалилась груда камней.

Не было ни движения, ни жизни – больше ничего. Я знала, что должна плакать и кричать, но у меня не получалось.

– Я была нужна тебе, а меня не было рядом. Я думала только о…

Горло сдавило, когда я представила его лицо. Самкиэль. Чувство, охватившее меня, заставило перевернуться все мое нутро. Я оттолкнула его, закрыла на замок в своем разуме и сердце.

– Мне следовало сбежать с тобой. Мы могли бы спрятаться, оставив их воевать друг с другом из-за этой дурацкой книги. Мне очень жаль, Габс.

Я остановилась, подбирая подходящие слова. Мои пальцы коснулись крышки урны, безжалостные волны бились о берег, нарушая тишину ритмичными всплесками.

– Знаешь, я думала об этом. Возможно, было бы лучше, если бы мы умерли тогда, в Эории. Мне следовало просто остаться с тобой до самого конца, вместо того чтобы умолять первого попавшегося бога тебя спасти. Тогда Дрейк не нашел бы нас, и мы бы не встретили Кадена.

Мои губы скривились – в голове мелькали воспоминания того дня. Мер-Ка – мое имя при рождении. Габби звали Эйн, а Эория была нашим настоящим домом, где мы жили в мире и спокойствии.

– Иди за мной.

Он наклонил голову в сторону лоскута ткани, который заменял нам дверь. Он нес ее на руках, как будто она ничего не весила. Каким же сильным был этот странный человек? Я сглотнула и кивнула, послушно следуя за ним. Пока Эйн у него, я буду делать все, что он скажет, и пойду за ним куда угодно.

Я вышла из дома, мои ноги ступали по земле едва слышно. Он не проверял, иду ли я следом, двигаясь бесшумно и быстро, словно по воздуху. Мы проходили мимо многочисленных пустых домов. Половина деревни погибла в то самое мгновение, когда на нас упали куски неба. Все знали, что приближается что-то плохое, но мои родители не слушали. Они не верили в опасность. Теперь, слыша жуткий кашель Эйн, я жалела, что недостаточно старалась их убедить.

– К-куда ты нас ведешь? – спросила я.

Голос явно выдавал мой испуг.

Он повернулся, одарив меня легкой улыбкой.

– У меня есть друг, который может помочь.

Я снова кивнула, стараясь избежать его взгляда. Его глаза казались кусочками расплавленного золота и сияли неестественно ярким светом. Темные кудри, обрамляющие его лицо, делали его поистине великолепным. Его кожа была того же оттенка, что