Журнал Наш Современник №6 (2001) - Журнал Наш Современник

Полчаса назад он узнал из разведданных, что немцы ворвались в местечко Калтиненай. "А теперь, ближе к ночи, противник закрепляется на достигнутом рубеже, - оценивал обстановку Черняховский. - Севернее и южнее местечка немцев нет. Образовался выступ... А что если срезать этот выступ? Обойти противника с флангов? И ударить одновременно? Стоп! Надо подумать. Надо все взвесить... Атаковать немцев, пока они не закрепились, - рассуждал далее Черняховский. - Закрепятся - втройне тяжелее будет нам тогда".

В двух словах он изложил замысел боя майору Онищуку: передовой отряд во главе с Поповым обходит местечко с севера, основные силы полка во главе с Онищуком - с юга, и оба одновременно атакуют неприятеля.

- Маневр стоящий, - после некоторого раздумья, не отрывая взгляда от карты, ответил Онищук.

- Седьмой, слушай боевой приказ! - резко бросил в микрофон Черняховский. - Обойти противника с севера! По возможности - скрытно. Быть готовым к атаке с ходу! Южнее Калтиненая противника атакует Пятьдесят первый. Атакуете одновременно по моему сигналу!

- Двадцать первый. Я - Седьмой. Приказ понял - выполняю! - вибрировали мембраны в наушниках Черняховского.

Он возвратил гарнитуру радисту, пристально взглянул на Онищука.

- Попов не подведет, - по-своему поняв взгляд комдива, сказал Онищук...

Солнце достигло зенита, когда Черняховский приказал Онищуку и Попову, выведшим батальоны на исходные позиции, атаковать противника.

Батальоны перестроились в боевой порядок и с двух направлений устремились на врага. Немецкие артиллеристы уже успели к этому времени пристреляться и встретили атакующих организованным огнем - две машины группы Попова вдруг прервали свой бег, запылали огромными факелами, зачадили черным дымом.

Стремительным броском вперед Попов вывел батальон из-под огня. Прикрываясь мелколесьем и кустарником, атакующие танки благополучно преодолели три сотни метров, и остальная волна в грохоте пушек и лязге металла накатилась на вражеские позиции.

Бронебойные снаряды танковых пушек проламывали броневые щиты немецких орудий, горячие струи трассирующих пуль косили их прислугу, пехотинцев в мышиного цвета кителях.

Враг дрогнул.

Бросая оружие, разбегались в паническом ужасе солдаты и офицеры от мчавшихся на них, извергающих горячий свинец танков.

Со скрежетом исчезали под гусеницами противотанковые орудия, тягачи, полевое оборудование.

Громкое эхо боя далеко катилось окрест...

"Не так уж и страшен черт, как его малюют, - ублажала душу Черняховского сладкая мысль. - В короткий срок отбросим поганую нечисть от нашей земли..."

Он уже обдумывал содержание донесения командиру корпуса, когда от Попова поступил тревожный доклад: попали в засаду, противник ведет ураганный огонь... "Несем потери... Горят шесть танков... Противник обстреливает с фронта и флангов. Горят десять машин..."

- Выходите из зоны огня противника! - требовал Черняховский. - Немедленно!

"Двадцать первый, я - Седьмой. Мой танк подбит, горит... Экипаж погиб... Продолжаю выполнять задачу..."

- Держись, Седьмой! - закричал в микрофон Черняховский. - Дорогой, поддержу огнем артиллерии!

"Двадцать первый, я - Седь..." - донесся по радио слабеющий голос Попова.

Потом наступила мертвая тишина.

"Газик" Черняховского проехал по бревенчатому настилу мостика через речку с топкими берегами, обогнул высотку, остановился на лесной поляне.

К Черняховскому стремительно подошел майор Онищук, стал докладывать обстановку. Был он порывист, возбужден.

- Что с Поповым? - остановил его Иван Данилович. Он и сам знал, что в той обстановке, в которой оказался Попов, трудно было рассчитывать на благоприятный исход. И все же у него теплилась надежда - а вдруг?

- Борис Петрович погиб.

- Как это случилось? - чужим от волнения голосом спросил Черняховский.

- Батальон встретил превосходящего противника... Попов повел в атаку... Увлек личным примером. Были уничтожены две роты пехоты, три противотанковые батареи. Нес потери и батальон. Когда погибли механик-водитель и башенный стрелок экипажа Бориса Петровича, он сам повел горящий танк в атаку. Был вторично ранен, расстрелял взвод пехоты, таранил две пушки. И...

Наступила тягостная тишина.

Черняховский хорошо знал Попова. В первый день прибытия его в дивизию он долго беседовал с ним. У них оказалось много общего - оба крестьянские сыны, знают цену куску хлеба, трудолюбивы, настойчивы, жадны до знаний. Черняховскому нравилось, как Попов проводил занятия с личным составом: без упрощений, послаблений, в расчете на сильного и хитрого противника. И вот теперь его нет.

- Каковы общие потери? - первым нарушил затянувшуюся паузу Черняховский.

- Двадцать человек погибло, восемнадцать ранено. Подбито тринадцать танков, - доложил Онищук.

- Дорого заплатили за первую победу, - вздохнул комиссар дивизии Шалаев, приехавший вместе с Черняховским. - Героев теряем.

- И еще, товарищ полковник, - неуверенно говорил Онищук. - Одно обстоятельство...

- Что?

- Лейтенант Иванов - в плену у немцев.

- Командир танковой роты? Которому я часы вручил? - весь напрягся Черняховский.

- Он, - кивком головы подтвердил Онищук.

- В плену? - вскипел комиссар. - Советский командир?

- Как попал в плен? - сурово спросил Черняховский.

- Так его подожгли в бою, - тихо говорил Онищук. - Вместе с экипажем покинул машину. Был ранен. Застрелил из пистолета двух немцев, а третий - по голове его прикладом. Пытались отбить его у немцев - не смогли.

- Значит, не сдался в плен, - с облегчением вздохнул комиссар. - Раненым был схвачен врагом?

- Именно так, - подтвердил Онищук. - Уверен: Иванов в плену не запятнает честь красного командира.

- Я тоже на это надеюсь, - сказал Черняховский и обратился к комиссару: - Василий Антонович, надо подготовить представление на присвоение Борису Петровичу звания Героя Советского Союза.

- В ближайшее время сделаю, - заверил комиссар.

- Завтра же!

- Есть завтра!

- Откуда Борис Петрович родом? - спросил Черняховский у Онищука.

- Тамбовская область... Село Рассказово. - Онищук помолчал и добавил: - Родился в России, хоронить будем в Литве...

Через месяц вышел указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении посмертно майору Попову звания Героя.

В дивизии Черняховского, что непрерывно вела жестокие бои с численно превосходящей ударной танковой группировкой противника, узнали об этом значительно позже.

* * *

В 1995 году, к 50-летию Великой Победы, вышла в свет документальная повесть Юрия Федорова "О пережитом..." Автор умер сравнительно недавно, до глубокой старости работая конструктором в одном из "почтовых ящиков". Испытания на его долю выпали поистине уникальные и в то же время в какой-то мере типичные для многих фронтовиков: мобилизация на второй день войны, отступление, неудачные попытки выйти из "котла", плен, принудительная работа на заводе в Германии...

Мы публикуем отрывок из предисловия Юрия Федорова к своей книге и главу XIV в сокращении.

...при написании повести мною руководило только одно желание - откровенно и правдиво изложить факты, не освещавшиеся ранее в нашей литературе, но действительно мною пережитые. Никакие "варианты" и "версии" не имеют в ней места...

Например: по "историческим данным" Герой Советского Союза летчик Пысин Н. В. усилиями жены получил "чистые" документы, не подтверждающие факта, приведенного в фронтовой газете его дивизии, где он снят перед самолетом, с надписью: "Герой Советского Союза Пысин Н. В. погиб смертью храбрых в боях под Либавой". А он в это время уж был в плену у немцев и - живой!.. Летчик ГВФ Пысин Н. В. благополучно скончался в звании Героя Советского Союза в 1989 году!

... я обратился к Пысину с просьбой рассказать, - как ему и другим узникам удалось выбраться из шталага с его вышками, пулеметами, прожекторами и двойным рядом заграждений из колючей проволоки? Он охотно рассказал историю, достойную хорошего детективно-приключенческого фильма. Мы знали, что режим шталага был значительно строже нашего и усугублялся еще и тем, что люди все время находились в бараках, с правом выхода на час в будни и на три часа по воскресеньям. Тогда разрешалось петь под аккомпанемент гитары на площадке перед своим бараком, разговаривать, общаясь с пленными из других бараков. Собираясь перед своим бараком, они как-то, топчась на месте, случайно сдвинули часть слоя песка и земли, под которыми обнаружилась чугунная крышка канализационного колодца. Возникла идея обследовать, куда ведет он.

В одно из воскресений население барака Пысина, как обычно, вышло наружу и расположилось плотной группой на том участке, где был люк. Разгребли песок, с помощью металлического крючка от вешалки приподняли и открыли люк. В колодец по скобам в его стене спустился выбранный по жребию товарищ. Люк закрыли, присыпали песком, стали ждать, прохаживаясь тут же. Прошел час. Тишина. Проходит второй, и мы, уже начав серьезно беспокоиться, наконец услышали стук в чугунную крышку люка. Без суеты расположились мы вокруг люка, осторожно разгребли песок и тем же "инструментом" открыли крышку. "Разведчик", перепачканный в нечистотах, стоял на скобе, не имея сил выйти из колодца. Колени его оказались стертыми в кровь, хотя были предусмотрительно замотаны полотенцами, превратившимися в грязные окровавленные лохмотья.