По следам преступления - Матвей Наумович Медведев

Когда же к матери стал приходить ее знакомый — пьяница «дядя Костя», жизнь ребят стала еще горше.

Однажды «дядя Костя» позвал Олега в парк Челюскинцев, обещая научить его играть на аккордеоне, о чем, кстати, парнишка давно мечтал. Но он научил его другому: заставил снять часы и плащ с пьяного, спавшего в парке на скамейке…

Так Олег совершил преступление.

Когда расследование дела было поручено Селиверстову, он начал с того, что изолировал детей от матери-пьяницы. По его ходатайству Игорь был устроен в интернат. Что же касается Олега, то после того, как выяснились все обстоятельства, связанные с его преступлением, было решено не отдавать парня под суд. Все ограничилось обсуждением на комиссии по делам несовершеннолетних.

Следователь помог Олегу обрести новую семью. Старшая сестра его матери, добрая, отзывчивая женщина, приютила племянника в своей семье. В спокойной обстановке Олег закончил восемь классов, поступил в техникум. И всегда с чувством особой признательности и благодарности приходил он к следователю, ставшему для него настоящим старшим другом.

За годы работы в прокуратуре у Алексея Ивановича Селиверстова выработалось умение разговаривать с подростками, располагать их к откровенности. Но не всегда и не каждый подросток может полностью раскрыть себя во время бесед со следователем. Иным это не удается сделать просто по складу своего характера. Но умение следователя проникнуть в юную душу помогает растопить ледовый панцирь недоверия и отчуждения, и подростку уже невольно хочется не только поведать все о себе, но и поразмышлять, оглянуться назад, оценить недолгую, но подчас такую непутевую свою жизнь. И тогда на имя следователя или прокурора приходят письма — письма-исповеди, присланные из следственного изолятора, из мест, где несовершеннолетние правонарушители отбывают наказание.

В 1965 году прокурор отдела по делам несовершеннолетних Маргарита Илларионовна Ловчикова поддерживала в Ленинградском городском суде обвинение по делу о преступном нападении на девушку группы подростков. Почти все участники этого тяжкого преступления были выпускниками средней школы. Понурив головы, нехотя, с трудом выдавливали они из себя слова, отвечая на вопросы суда…

После процесса прошло два года. И вот однажды Ловчикова получила письмо с незнакомым обратным адресом.

«Маргарита Илларионовна! Для вас будет, наверное, большой неожиданностью это письмо от бывшего обвиняемого. Я вполне сознаю, что осужден правильно и роптать мне не на кого. Я совершил подлость, преступление и должен расплачиваться за это сполна.

Но с каждым днем и месяцем позор, вина перед девушкой, ставшей нашей жертвой, перед родными и близкими, перед своими учителями, товарищами по работе все больше и больше, все тяжелее давят на грудь, не дают покоя ни днем ни ночью. Что бы я сейчас не сделал, чтобы смыть позор, заслужить прощение тех людей, перед которыми я так виновен, которые хотели видеть во мне настоящего человека, может, гордиться мной, а увидели преступника. Горько сознавать это!»

В своей юридической деятельности Ловчиковой часто приходилось иметь дело с подростками. Когда она выступала как государственный обвинитель и бичевала со всей строгостью, непримиримостью зло, причиненное людям несовершеннолетними правонарушителями, то и тогда не забывала, что перед ней на скамье подсудимых сидят (что там ни говори!) дети. И нельзя, чтобы мера наказания явилась для них травмой на всю жизнь. Подросток не должен видеть во взрослых своих врагов, бездушных вершителей его судьбы. Парень, который прислал письмо Ловчиковой, несомненно рассчитывал получить не просто ответ. Он был откровенен и ждал того же.

М. И. Ловчиковой, в прошлом помощнику прокурора города Череповца, члену Вологодского областного суда (она была им в 24 года), а ныне работнику аппарата прокуратуры Ленинграда, всегда была чужда душевная сухость. Ей хотелось, чтобы все в жизни было красиво. Даже в мелочах. Не случайно на рабочем столе прокурора неизменно стоит ваза с ветками и листьями. Маргарита Илларионовна любит музыку, может специально поехать в Ригу, чтобы послушать орган Домского собора; наряду с книгами о воспитании подростков, пишет в свободное время стихи…

Получив письмо, она сразу же написала ответ.

Так началась переписка, продолжавшаяся шесть лет. Письма, которые приходили к Маргарите Илларионовне, не всегда были одинаковыми. В них были стыд и раскаяние, боль за прошлое, светлые мечты о будущем, мучительные сомнения. Дескать, он, осужденный, только однажды не смог побороть в себе дурное чувство, за что поплатился, а не будут ли люди шарахаться от него всю жизнь: «Преступник!»?

«Мне было восемнадцать лет, когда все это случилось. Я только окончил школу. Я мог бы уже успеть сделать многое. Но один миг слабости перечеркнул все мои мечты, стремления, желания. Я стал преступником, очутился в заключении. Мир для меня сузился в своих масштабах, изменился. Хорошо еще, что я, хоть и не совсем, но все же успел до этого сформироваться как человек. Поэтому я могу во многих случаях не только иметь, но и отстаивать свои взгляды, свои убеждения. И я останусь Человеком…».

Однажды Ловчикова послала своему подопечному набор открыток с видами Ленинграда. Там были Медный всадник на фоне голубого неба, здание Академического театра драмы имени А. С. Пушкина, старинные фонари сквера на площади Островского, новые городские кварталы. В ответ парень писал:

«Здесь, вдали от родного Ленинграда, как-то по-особому воспринимаешь его величие, гордую и строгую красоту. Почему же, живя на свободе, я ничего этого не замечал?

…Меня окружают люди очень разные. Неодинаковые жизненные обстоятельства привели их сюда. Одних — жалеешь, других — презираешь, к третьим относишься просто равнодушно. Даже на примере этих людей видишь, что жизнь полна неожиданностей. Одни оступаются, но вовремя находят в себе силы исправиться, другие, оступаясь, падают и не могут, а может, и не хотят подняться, постепенно теряют человеческий облик и становятся способными приносить только зло.

А есть среди отбывающих наказание люди неплохие, душа у них в общем-то чистая, они не потеряли способности понимать чужую боль и страдания. Они любят искусство, музыку, любят книги и природу и когда в разговоре вспоминают дом, родных и близких, слова подбирают теплые, нежные. И думаешь: что этих людей выбило из нормальной жизненной колеи? Что привело сюда? Ведь никто не готовит себя для жизни такой. Значит, проявилось однажды худшее, что было в человеке. А может, минутная слабость, неумение управлять своими чувствами и поступками, как было у меня? Потерял человек контроль над собой, не остановил других от преступного шага, и вот — причинил зло и людям и себе».

Юноша не только размышлял. Все эти трудные для него годы он сознательно готовил себя к новой, большой, настоящей жизни: честно трудился,