Голос крови - Крис Уэйнрайт

— Так будет веселее, ублюдок! — воскликнул варвар, ухватив пятерней гребень шлема последнего противника.

Он чуть потянул его вперед, в проем, и ударом ноги в дверь расплющил голову стража вместе со шлемом, который треснул, словно яичная скорлупа.

— Да, не умеют все-таки в Шадизаре делать доспехи! — пожалел стражников киммериец. Выбрав себе меч подлиннее, он прихватил также пару кинжалов и направился к выходу.

Замира, которая затаилась в дальнем конце коридора и не видела, что происходит, осторожно позвала:

— Конан! Ты жив?

— А как же! — выбирая из связки ключ и подходя к клетке, заявил киммериец.— Я же говорил: выход должен найтись всегда!

Варвар открыл дверь, и девушка бросилась ему на шею, не в силах сдержать бурные рыдания — видимо, события последних суток оказались слишком сильным испытанием для ее нервов.

— Не плачь, все устроится,— поглаживая плечи Замиры, повторял киммериец.— Только прошу тебя — потерпи еще немножко, девочка, мне осталось сделать одно небольшое — ну совсем-совсем небольшое дело.

Он повел ее переходами дворца — открыто и не таясь стражников. У каждой двери стояло не больше двух охранников, в эти утренние часы еще сонных, и пока до них доходило, что идущий быстрыми шагами по направлению к ним человек являет собой опасность, либо пущенный твердой рукой нож, либо молниеносный удар меча навсегда прекращали любые раздумья.

Наконец Конан распахнул дверь в гарем советника. Сонный евнух вместе со стражем вскочили со скамьи, протирая глаза. Ударом могучего кулака киммериец чуть не вбил голову охранника в плечи по самые уши. Потом, схватив евнуха за горло, варвар резко приказал трясущемуся от ужаса хранителю цветника наслаждений:

— Оставляю тебе девушку! Одень, накорми! Ты, распутная свинья, отвечаешь за нее своей поганой башкой! Если с ней что-нибудь Случится, я заставлю тебя захлебнуться в собственной блевотине, уж можешь поверить! Да запри двери — откроешь только мне. Ясно?

Затем киммериец обернулся к Замире, которая уцепилась за его одежду и не хотела отпускать:

— Не беспокойся, я скоро вернусь. Сама посуди: не ходить же тебе голой по дворцу!

Довод подействовал. Конан задержался взглядом на ее стройном теле и вздохнул, затворяя за собой дверь:

— Придется идти, Нергал раздери этого мерзавца!

Утренняя трапеза советника была не столь обильна, как обед или ужин, но все же достаточно изысканна и разнообразна. Фрукты, немного рыбы, овечий сыр, печеные перепелиные яйца, творог с медом, вазочка печенья и прочих сластей, шербет, а после бокала сладкого тягучего вина — чашечка-другая терпкого чая, кхитайского или из Вендии. Слуга не успевал утирать пот с побагровевшего от пережевывания пищи лица своего господина.

— Что посоветуешь сделать с этими тварями? — спросил советник лысого управляющего, бочком сидевшего в отдалении на мраморной скамье.— Может быть, бичевать, пока не сдохнут?

— Если господина интересует мое недостойное мнение, то можно сперва высечь, а потом отдать страже повелителя. Пусть их посадят на кол на базарной площади.

— Ты что, дурак безмозглый, забыл, кто убрал у повелителя любимого лекаря? — взвизгнул советник.— Хочешь, чтобы моя голова тоже была там, на колу? Если этот киммерийский ублюдок расскажет, что послал его я…

— Господин, господин,— лысый бросился на колени,— прости своего недостойного слугу, я совсем не хотел этого!

— Думай, болван, прежде чем открывать свой гнилой рот! — прихлебывая душистый напиток, бросил ему советник.— Безмозглый сын безмозглого отца!

Управляющий проглотил обиду — куда денешься — и, наморщив лоб, погрузился в размышления.

— Придумал, слава богам! — вдруг радостно завопил он.

Советник вздрогнул от неожиданности, горячий чай пролился ему на колени.

— А-а! Сын шакала! — завизжал он.— Больно! Я обжегся — и все из-за тебя, куча ослиного дерьма!

Слуга бросился к хозяину и принялся задирать ему штанину. Советник оттолкнул его и запустил сосуд с остатками чая в незадачливого управляющего. Бросил с завидной меткостью: кружка попала тому прямо в лоб. Теперь от боли и неожиданности взвыл виновник переполоха.

— Молчи, сучий помет! — заорал на него хозяин.— А ты что стоишь как истукан? — напустился он на ошалевшего слугу.— Сделай что-нибудь! Ой! Больно! Всех высеку, придурки, а потом вообще не знаю, что с вами сделаю!

На шум из боковой двери прибежал домашний лекарь. Под оханья и причитания господина он смазал ему покрасневшее место мазью из серебряного флакона. Советник слегка успокоился и обратился к лысому, который все это время сидел, обреченно склонив голову и закрыв лицо руками:

— Что ты там еще придумал, ублюдок? Говори, пока я тебя не убил!

За дверью послышались какой-то шум и звон металла. Открывший было рот управляющий захлопнул его снова, выжидательно глядя на господина.

— Ты что оглох, горшок с помоями? — прикрикнул на него чернобородый, не обращая на посторонние звуки особого внимания. Его сейчас больше интересовало, что же такое надумал управляющий. А шум — да мало ли что там может происходить…

— Господин,— торжественно произнес управляющий, видимо донельзя довольный своей придумкой,— прикажи отодрать их кнутами, а потом отрежь языки. Тогда они ничего не смогут рассказать!

— Моло…— хотел похвалить его советник, но слова застряли в его горле.

Дверь слетела с петель, и на пороге с обнаженным мечом в руке вырос Конан.

— Язык отрезать, говоришь? — В мертвой тишине голос киммерийца звучал подобно грому.— Ловко придумал, мудрец! Тебе-то я его и отрежу, вот только погоди немного.

Последнее было сказано напрасно. Лысый оцепенел на своей скамье, и сейчас никакая сила не могла бы сдвинуть его с места хоть на волос. Прошло несколько секунд — и вдруг его тело брякнулось на пол: ужас оказался сильнее жажды жизни.

— Жаль,— усмехнулся киммериец,— но, видно, боги пощадили его. А что скажешь ты, сын гиены?

Тот, к кому столь несоответственно высокой должности обратился варвар, молчал. Он пытался вдавиться в дизанные подушки, но выходило неважно — похоже, подушки обрели твердость камня и не поддавались, или это ему только так казалось?.. Конан сделал два шага вперед и схватил советника за ворот рубахи:

— Про должок помнишь, зловонный мешок с требухой?

Советник упорно продолжал молчать, будто язык проглотил. Варвар отвесил ему легкую затрещину — зубы чернобородого клацнули, и тут его словно прорвало. Он зачастил скороговоркой — так болтают обычно с толпой базарные фигляры; слова понеслись из него, как водопад: