Тайна предтеч - Игорь Демин

же «звании». Два командира сцепились, полосуя друг друга зубами и когтями.

На помощь бросились их звенья. С трудом понимая, кто побеждает, Босой иногда подбивал камнями самых резвых, что привело в итоге к взаимному уничтожению обоих отрядов.

Увидев впервые драку прапоров, Босой долго думал, почему они дерутся, да еще и так ожесточенно? Чтобы ответить на вопрос в точности, пришлось бы надолго поселиться в крысином царстве. И все же версия была: победивший прапор имел право бросить вызов лейтенанту или заменить его в случае смерти. Как и люди, крысы без раздумий убивали и рисковали собственными жизнями ради статуса, власти и более вкусной пищи.

И снова ожидание, иногда по нескольку часов. Перед каждым залом Босой спрашивал себя — почему он продолжает здесь находиться? Хвостов и ушей в рюкзаке хватит на месяц безбедной жизни, а то и на покупку какой-нибудь полезной редкости из прошлого. И все же он не уходит. Вдыхает запахи крысиных экскрементов, до рези в глазах всматривается в тьму, стараясь распознать движение, бросает камни, топчет гадкие шерстяные тушки и стоит, выставив перед с собой копье, когда нападают оставшиеся с небольшим отрядом лейтенанты.

Линия жизни неуклонно ползла вниз, руки отказывались подниматься, но он снова и снова садился на землю, и смотрел, и ждал. Босой точно знал, почему это делал, и все же не уставал задавать себе один и тот же вопрос и давать один и тот же ответ.

Он должен стать сильнее. Он должен заработать как можно больше денег, чтобы идти дальше, расспрашивать людей, платить им за кров, еду и, главное, за информацию.

* * *

Жизнь дала крутой поворот шесть лет назад, когда Босому было шестнадцать. Пыльник тогда отрядил самых сильных мужчин на трехдневную охоту, не удосужившись провести должную разведку. Отряд ушел, и Босой вместе с ними.

И почти сразу, то ли случайно, то ли по чьей-то наводке, к поселку подошла банда работорговцев. Они и в селение входить не стали, чтобы не нести случайные потери, только выставили условие — пять женщин в обмен на их мирный уход.

Времени дали до обеда, чтобы не успели организовать оборону или, не дай бог, послать за подмогой. Благо хоть не требовали только молодых, иначе бы поселок после такого хоть распускай, ведь без невест не будут здесь жить и женихи, да и у каждой молодухи был и отец, и ухажёр, и брат. Понимали это, наверное, и работорговцы, и чтобы избежать безжалостной погони, согласились хоть на вдов, лишь бы не были слишком старыми и на торгу потом хоть что-то стоили.

Пыльник, не зря все-таки носивший звание главного, в итоге сторговался на трех одиноких женщин, три мешка зерна, пять ящиков копченого мяса и семьдесят металлических пластин. И все бы кончилось ладно, одним огорчением от бессовестного грабежа, да только одна из женщин не стала дожидаться ужасов рабства и полоснула себе ножом по венам.

Пришлось заново рядиться, выбирать, кого отдать. И не держись Босой так отстраненно от поселковых, покажи он людям свою новую силу, может все и сложилось бы по-другому. Односельчане же здраво рассудили, что лучше потерять вслед за женщиной одного молодого диковатого парня, чем целую семью. Да и Босой никогда не скрывал, что собирался, чуть что, уйти из поселка сам и мать увести. Так что как ни крути, всем выгодно было отдать бандитам именно ее.

Вернувшись с охоты, Босой долго стоял посреди того места, которое в поселке называли центральной площадью, хотя ни площадью, ни тем более центральной оно называться право не имело. Стоял и думал, опустив дрожащие руки, что он, как мужчина, должен сделать.

Был бы он в нужный момент дома, а не на охоте — один бы вышел против всей банды работорговцев, и бабка надвое сказала, кто бы еще отступил. Махать же кулаками после драки не было никакого смысла.

Бросится на Пыльника? Вытрясти из него душу, а потом из его сынков и невесток, до того, как навалятся толпой? Вполне выполнимый план. Вот только что с того? Разве это поможет вернуть маму?

Не слишком робкие мужчины окружали потихоньку Босого, примериваясь к палкам и топорам, а он стоял и молчал. Глаза наливались кровью, душа требовала мести. Вот только мести за что? За то, что смалодушничали, не дали банде бой? За то, что перед тем, как отдать женщин, Пыльник не умер сам?

Босой искал повод броситься в драку и не мог найти. Хватило бы малейшей мысли, одного аргумента, чтобы убить за мать всех, до кого он сможет дотянуться. Ни мыслей таких, ни аргументов не находилось, и он стоял, все больше белея и врастая ногами в землю.

А потом просто ушел. Откуда пришла банда и в каком направлении ушла ему рассказал соседская баба, плаксивая и сердобольная. Она бежала рядом, с трудом поспевая за его широким отчаянным шагом, и нашептывала, поминутно утирая слезы: и как выглядели бандиты, и как вооружены, и что говорили, и куда пошли.

Главенствовал среди них мужик по прозвищу Стрыга. В подчинении у него было всего восемь человек, но все как на подбор — высокие, сильные, с пустыми глазами и хорошим оружием. Для небольшого поселка — серьезная сила, да и любой отряд постесняется с такими вступать в бой без серьезного повода.

Банда вела рабов и тащила телеги с добром, но быстро догнать их не получилось, хотя Босой бежал весь день и половину ночи напролет. В конце концов он понял, что или работорговцы свернули в сторону, или он сам пошел не туда, но в третьем по счету встреченным им поселке о банде Стрыги вообще не слышали, да и в округе в последние дни никого из чужих не видели.

Пробегав с неделю, Босой был вынужден признать, что перестал понимать, в каком направлении вести погоню. Да и деньги, и прихваченная с собой еда подходили в концу. Еще немного в таком темпе — и он превратится в грязного оборванца, без цели блуждающего по степи.

Босой заночевал в ближайшем селении в подсобке у торговца, а с утра пошел к местному главе.

В этих краях Босого не знали, и можно было представляться любым именем, а еще перестать делать вид, что он обычный огородник, каких в любом поселке — по девять на десяток.

— Чего тебе? — здешний главный, по