Фиолетовый меч - Иар Эльтеррус

Хранитель улыбнулся.

– Знаешь, последнее время я только и делаю, что глупости – вначале ввязался в чужую разборку, потом поверил ржавой железке, теперь спасаю воина, забывшего одно простое правило: нельзя оставлять на произвол судьбы того, чья жизнь лежала у тебя на ладони. Ну так как, поможешь?

Кондиг начал ругаться. Делал это он шепотом, но так яростно, что Элан только ежился, слушая поток непонятных слов. Похоже, в его обучение ругань не входила. А воин все не унимался. Его почти не было слышно, однако пока они открывали чан, поднимали тяжелое и скользкое тело вновь потерявшего сознание старха, варвар не замолкал ни на минуту. И лишь когда чешуя человека-русалки скрылась во тьме реки, он перевел дыхание и буднично спросил:

– Как ты меня заставил это сделать? Я ни у кого не шел на поводу! Но мне почему-то спокойно, словно я хорошо выполнил свой долг.

– Ничего я тебя не заставлял! Это был твой собственный выбор – и, похоже, ты им доволен.

Плеск воды заставил их вздрогнуть и обернуться. Лицо старха показалось над речной гладью. Струи воды стекали с него, образуя призрачный шлем. Кондиг напрягся и пригнулся, выставив вперед руки.

Старх смотрел на людей. Глаза его, большие и чуть навыкате, не выражали никаких чувств.

– Я вновь хозяин собственной судьбы. А вы – еще нет. На этом берегу опасно. На том – пустынно и спокойно. Торопитесь!

Из воды появилась рука, протянутая в сторону людей, когтей на ней не было.

Элан повернулся.

– Давай, Кондиг, это твой шанс. А я пойду искать свое оружие. Если все получится, через час я буду у вас. Если нет… В общем, не жди.

Воин напрягся.

– Я никуда не пойду! Тем более с этим!

Хранитель пожал плечами:

– Тогда возвращайся обратно в клетку. Думаю, тебя не накажут. – Он повернулся и пошел в сторону большого шатра, с удовлетворением слушая, как ругательства удаляются вместе с плеском воды.

Завязки на дверях пришлось распутывать зубами. Но когда развязалась последняя и Элан шагнул в шатер, в лицо ему брызнул яркий свет и с десяток наконечников уперлись в грудь. Поняв, что попал в ловушку, человек замер.

– Все-таки ты маг. Пожалуй, отдав тебя в руки Церкви, я смогу совершить самую выгодную сделку за всю свою жизнь, – Н`Рек довольно потирал руки. – Взять его!

Удар – и вновь все окутала темнота.

Гигантская сеть, разодранная на части, валялась на побережье. Грея растянулась на камнях, довольно греясь на солнышке. Несколько человек-ящериц суетливо несли ей самые разнообразные припасы, поглядывая на кровавое месиво, оставшееся от самых смелых или самых глупых. Когда огромный дракон расправляет крылья, нужно или склониться, или бежать, но уж ни в коем случае не нападать, по крайней мере, хорошенько не подготовившись. Сейчас они торопливо доставали все, что у них было съестного, надеясь, что, насытившись, страшное чудовище побрезгует их худосочными телами. Глава группы, склонившийся в невообразимой позе, отвечал на вопросы дракона, вновь превратившегося в хорошенькую девушку.

– Так почему ты решил, что я магиня, жрец?

– Люди давно уже не могут приплывать на архипелаг Великого змея! Стархи не позволят проплыть или прийти сюда никому из людей! Они топят их корабли в двух лигах от берега, а то и прямо у причалов! Это сильные воины!

– Стархи? Это те люди-русалки, которые только начали осваивать подводные гроты, когда я была здесь в прошлый раз?

– Видимо, это было очень давно, почтеннейшая! Уже около тысячи лет, как стархи сбросили ярмо людей, перестав быть их рабами и поклявшись, что ни один работорговец не омрачит гладь моря. И они очень не любят, когда их называют людьми.

– Человеческого в них все равно очень много. Были бы рыбами – давно бы ушли в глубины, предоставив сухопутных жителей их судьбе. Но откуда здесь рабовладельцы? Когда я уходила, все люди были объявлены равными!

В глазах человека-ящерицы вспыхнуло понимание.

– Так вы…

– Не сейчас. Продолжай.

В глазах собеседника Греи вспыхнул огонь фанатизма. Он встал на одно колено и заговорил – негромко, но страстно:

– Я, жрец народа Вар-Раконо, коготь клана Бьющих прямо, Ракх-инти, клянусь помочь тебе, Та-Что-Приходит-Втроем, во всех твоих начинаниях.

– Тогда помоги своим молчанием! Сейчас я одна и не собираюсь пока ничего делать, если не считать обильного завтрака.

Грея облизнула губы, оценивающе изучая раконца. Тот вздрогнул, поклонился и, сев на землю, продолжил:

– Люди были равными недолго. Около сотни лет. Когда все равны – значит, к власти может пробиться любой. Как правило, пробивались самые изворотливые, подлостью и интригами прокладывающие себе путь к вершине. Но, следуя закону, они не могли долго удержать власть в руках – явную, по крайней мере. И тогда появилась тайная, основанная на богатстве и пороке. Возможность править стала лишь инструментом разбогатеть и получить надел побольше. В те времена целые страны переходили из рук в руки, словно кусок булки. Кровь лилась рекой… Когда же правители определили границы своих торговых империй, нередко не совпадающих с границами государств, они обнаружили, что реальная власть уходит из их рук. Своей жадностью и лицемерием властители отвратили от себя людей – и те обратились к религии. Народ еще помнил приход Хранителя Предела, и это удачно легло на культ Триединого, сохранившийся с древних времен.

Народ тянулся в храмы, церковники потирали руки и богатели. Вначале восстановили все старые храмы, потом принялись за новые. В школах учителя «на добровольных началах» рассказывали подрастающим детям о необходимости веры и разгуле порока среди безбожников. Очередной президент оказался глубоко верующим. Церковные законы становились все жестче, объявляя еретиком уже того, кто не нес пожертвования… Потом Церковь получила статус государственной – и начался новый передел власти. Кровь вновь полилась рекой, и теперь уже олигархи оказались не готовы. После очередной волны войн на всем континенте людей воцарилась единая власть Церкви. Президент-фанатик, ставший кровавым тираном, уступил место епископу Конштейну. Тот пошел еще дальше – объявил, что поскольку души людские принадлежат Богу, то их тела – воплощению Бога на земле, или Церкви…

Грея слушала, морща очаровательный носик и лакомясь нежно-розовым виноградом.

Повозка вместе с толпой рабов медленно втянулась в ворота Северина. Первый город, увиденный Эланом в этом непонятном мире, был довольно величественен. Огромные стены из темного камня устремлялись ввысь на десятки метров, защищая город от возможной угрозы. Толстые, не меньше дюжины шагов в ширину, они создавали ощущение надежности и несокрушимой мощи.

Каменная кладка центральных улиц, по которым двигалась повозка с Хранителем – остальные сразу же куда-то свернули за городскими стенами, – была ровной и аккуратной. Клетку почти не трясло, и арбалетчики, державшие на прицеле мага, сумевшего вырваться за пределы зачарованных оков, позволили себе немного расслабиться. Они положили оружие на колени, не переставая пристально следить за ценным узником, и начали негромко переговариваться.

– Ну что, маг? Не передумал? Знаешь, что Церковь делает с такими, как ты? – Н`Рек, ехавший рядом с повозкой на великолепном жеребце, был настроен серьезно. – Это твой последний шанс.

– Не понимаю, о чем ты, – Элан усмехнулся. – Не засти, город мешаешь осматривать.

– Смотри, смотри… Может быть, это последнее, что ты видишь в жизни. У ждущих Триединого есть такая милая пытка – на глазные веки, широко раскрытые с помощью специальных приспособлений, капают капли воды… По одной в минуту. После трехсотой ты слепнешь, после трехтысячной – сходишь с ума. Так что смотри, пока можешь…

Мерзко ухмыльнувшись, Н`Рек отстал, придерживая лошадь и снимая шапку, – телега въезжала на главную площадь. Все здания, окружавшие ее, не имели окон, но двери зданий выходили в сторону церкви.

Огромная, выложенная темным, не отражающим лучи света камнем, площадь поражала не столько размерами, сколько именно необъятностью этой первозданной черноты. Казалось, что телега едет по остывшим углям ада. И посреди этого мрачного поля возвышалось огромное белоснежное здание, покрытое золотой росписью и главенствующее над всеми зданиями города – храм Триединого.

– Зачем направляетесь в дом Божий со скверной повозкой, возлюбленные чада Божьи? – Несмотря на умильный тон, выступившие из тени священники могли своим видом внушить ужас банде разбойников и разогнать ее – причем по одному. Три фигуры, вышедшие на свет из какой-то неприметной щели, поражали своей мощью: бугрящиеся горы мышц, крепкие бритые головы и явно не декоративное оружие, слабо сочетающееся с простотой монашеской рясы. Увидев их, вздрогнул не только Элан. Охранники торопливо сделали какой-то сложный знак, а Н`Рек, соскочив с коня, принялся взахлеб шептать что-то старшему из святош, всунув ему в руку несколько монет, отливающих золотом. Наконец фигуры, повернувшись, скрылись в тени стен, а рыжебородый, суетливо вскочив на коня, вновь дал команду двигаться, утирая вспотевшее лицо.