Спасти СССР 3 (СИ) - Афанасьев Александр "Werewolf"

Первая незапланированная неприятность случилась в детской больнице. Вместе с кортежем первой леди — следовала и машина советского посольства, и когда они прибыли — посольские вытащили из машины целый мешок. Раиса Максимовна коротко переговорила с посольскими и те потащили мешок в больницу.

— Что это, дорогая? — прежним, покровительственным тоном спросила миссис Рейган

— О, это игрушки. Советские игрушки, я хочу раздать их детям.

Нэнси растерялась

— Но кажется… этого не было в плане

— Что плохого в том, что дети получат игрушки?

Плохое было, и миссис Рейган это понимала. С ними следовали репортеры. Она приехала без игрушек и вообще без всего. А яркие игрушки — привлекут внимание публики и полностью отвлекут его на советскую первую леди. А это плохо.

Она вывернулась. Пришлось выписать незапланированный чек на сто тысяч как благотворительную помощь. Но перебить впечатление она не смогла.

На форуме Семейной лиги Америки было еще хуже.

Текст выступления миссис Горбачевой был согласован, но только в тезисах. Но как только советская первая леди взошла на трибуну, с первых же слов стало понятно, что согласованный текст полетел в корзину

— Тридцать лет назад — сказала она, смотря в зал — я закончила Московский университет. Мы с Михаилом учились вместе, он на юридическом, а я на социологическом. Жили мы в общежитии, и после получения диплома у нас встал выбор — остаться в Москве или вернуться на родину Михаила и попытаться начать там. Мы выбрали второе.

Нэнси мрачно подумала — хитрая дрянь. Если бы она начала говорить про политику, все вежливо слушали бы ее, но не более того. Но она говорит не про политику, она говорит про жизнь, какую прожили и многие американки, о проблемах, которые стояли и перед многими семьями здесь. Тем самым она вызывает сочувствие и к себе и к своей коммунистической стране.

— … перед тем как Михаил получил новое назначение, и мы переехали в Москву — мы двадцать лет прожили на Ставрополье. Мы многое пережили вместе, воспитали дочь. Михаила назначили губернатором края, он много работал, строились дороги, дома, новые предприятия. Но мы никогда не думали и не говорили о войне…

…

— Войны затевают мужчины, но с их последствиями приходится иметь дело нам, женщинам. Мы отправляем на войну своих сыновей, мы вынуждены трудиться, когда мужчины воюют, мы готовим мужчинам, лечим их и утешаем в поражениях. Со всем злом, которое может принести война — приходится иметь дело нам. И поверьте, мы, советские женщины, вынесшие на своих плечах тяжесть самой страшной войны в истории человечества — больше всего хотим, чтобы новая война никогда не началась. С этим, мы протягиваем руку мира вам, нашим сестрам, нашим подругам. И давайте, скажем нашим мужчинам, чтобы они и не думали начинать новую войну…

Несколькими неделями спустя

Сентябрь 1985 года

Итан Гринвуд уже жалел, что послушался мистера Горбачева и передал снимки в прессу.

Несколько дней их дом осаждали журналисты и отец, наверное, бы его выпорол, если бы не вездесущие журналисты с камерами.

Наверное, папу несколько смягчил тот факт, что за снимки им заплатили семьдесят тысяч долларов. Папа положил деньги в банк на счет для оплаты обучения — а теперь снимки кочевали по всем газетам и к ним постоянно приезжали брать интервью. На работе папе дали даже небольшой отпуск.

Что касается школы, то там Итан конечно стал звездой дня, на него стали обращать внимание даже старшие девочки и все хотели услышать его рассказ про мистера Горбачева у них дома. В их захолустье, где обычно ничего не происходит — визит советского лидера был событием, по крайней мере, столетия. Правда, все спорили, должен он был или нет так себя вести с советским лидером, ведь тот был коммунистом! Кто-то считал, что его надо было выставить вон, кто-то — что это бы опозорило людей и город, ибо, если кто-то приезжает — надо проявить гостеприимство

В тот день — Итан как обычно приехал в школу на школьном автобусе. Он был всего лишь мальчишкой — и не заметил на стоянке черный Шевроле Каприс с затемненными окнами. А в классе — миссис Рут сказала, что суперинтендант Майлс просил его зайти к нему и с урока она его отпускает…

В кабинете суперинтенданта[7] — Итан увидел двоих мужчин в костюмах, одного помоложе и одного постарше, старше даже папы. Самого мистера Майлса не было.

— Итан? — спросил молодой — Итан Гринвуд?

— Да… сэр.

Отец всегда учил его — к взрослым надо обращаться «сэр» и разговаривать вежливо. Но ему инстинктивно не хотелось обращаться к этим людям «сэр». Но он был всего лишь четырнадцатилетним американским парнишкой, которого учили любить свою страну и верить ей — и потому он не сказал этим людям, что не хочет говорить с ними и требует вызвать папу и присутствия адвоката. Хотя он имел на это право.

— Садись, Итан — сказал молодой и бросил на стол газету Нью-Йорк таймс, на которой на первой полосе была его фотография с мистером Горбачевым — мы из ФБР и хотели бы задать тебе несколько вопросов. Это ведь твое фото?

— Да, сэр.

— И ты отправил его в газету?

— Да, сэр.

Молодой снова взял газету

— В прошлом году тебе присвоили орла-скаута за твои заслуги, Итан. В числе прочих для получения этого звания нужен значок за гражданскую позицию в стране. И вот так ты проявил свою гражданскую позицию? Снимаешься вместе с врагом нашей страны, позоришь звание скаута?

— Сэр, мистер Горбачев был гостем в нашем доме, его привел отец. Что плохого в снимке на память.

— Плохо то, что ты снялся для русской пропаганды, парень! Этим снимком ты работаешь на русских! И против своей страны!

— Выйди-ка — вдруг жестко и требовательно сказал тот, что постарше — и газетку свою забери

Молодой казалось, не знал, как поступить и ему неприятно было уступать перед юнцом — но старший смотрел сурово и требовательно, и молодому пришлось подчиниться. Выходя, он намеренно громко закрыл дверь

Старший выдержал паузу в несколько секунд.

— Послушай, Итан — наконец заговорил он — тебя никто ни в чем не обвиняет. Ты всего лишь американский подросток. И в том, что ты сделал фотографию с секретарем Горбачевым, нет ничего плохого. Мой коллега был не прав, обвиняя тебя в отсутствии патриотизма. Ты ведь не выдал секретарю Горбачеву никаких тайн?

— Нет, сэр.

— Значит, ты не сделал ничего плохого. Поговорить с кем-то и сделать снимок на память не преступление, даже если этот кто-то коммунист.

…

— Ты знаешь, что секретарь Горбачев коммунист?

— Да, сэр. Но…

— Но?

— Он не похож на коммуниста, сэр. И папа пригласил его на ужин его и мистера Буша.

— А как, по-твоему, выглядят коммунисты, сынок?

— Ну… как в кино. Знаете, такое кино про вторжение.

— Знаю. Но коммунисты могут выглядеть и не так. Они могут носить костюм и говорить умные вещи. Но они ненавидят нас. Они ненавидят нас, наш образ жизни, нашу конституцию, нашу свободу. Они готовы на все чтобы уничтожить Соединенные штаты Америки. Даже если у них сейчас в руках нет автомата.

Итан опустил голову

— Я все понял, сэр

— Что ты понял, сынок?

— Мистер Горбачев лжец. Папа зря его привел в дом.

— Ну, не обвиняй папу. Скорее тут виноват мистер Буш, что секретарь Горбачев оказался в вашем городе. Надо быть бдительными. О чем он говорил с твоим папой?

Итан как смог пересказал суть бесед за столом

— Значит, мистер Горбачев пригласил вас в Артек.

— Да сэр, я не знаю, что это

— Это хорошее место, парень. На юге, что-то вроде Диснейленда для коммунистов. Если ты будешь неосторожен, там тебе промоют мозги, и ты сам станешь коммунистом. Но ты же осторожный парень, Итан. Осторожный и умный, как и положено быть орлу скаутов. Верно?