Последний Порог - Роберт Сальваторе

Дзирт вытащил саблю и использовал ее, чтобы сдвинуть порванный шатер в сторону, открывая больше гоблинов, или точнее, частей гоблинов, разбросанных на земле перед ним. Он обнаружил зазубренные прорехи в одежде и коже. Эти раны были хорошо знакомы Дзирту, который путешествовал рядом именно с таким бойцом на протяжении многих десятилетий.

— Весёлый мясник, — прошептал он, в замешательстве.

— Нет, — сказала Далия. — Я видела эти следы клыков, прежде… — Ее голос затих, когда она подошла к нему, поскольку заметила, несомненно, совсем другую бойню в этой части разрушенного бивака.

— Вампир, — настаивала она.

— Веселый мясник, — ответил Дзирт.

— Тебе обязательно всегда со мной спорить? — Она спросила небрежно, но Дзирт обнаружил затаенное чувство истинного гнева. Сколько раз он появлялся в голосе Далии в последнее время?

— Только когда ты неправа. — Бросил Дзирт с обезоруживающей улыбкой — и понял, что это был, вероятно, первый беззаботный взгляд, которым он одарил Далию, после того, как они покинули недра Гонтлгрима, или точнее, после того, как он увидел, что Далия и Артемис Энтрери разделили страстный поцелуй. — Я полагаю, что это могло бы всегда тебе походить, — поддразнил Дзирт, он решил проталкиваться мимо собственной критичности и ревности.

Далия склонила голову набок. — Ты, наконец, перестал дуться? — спросила она.

Вопрос на мгновение вывел Дзирта из равновесия, поскольку он ему показался вопросом Далии, проецирующим ее собственное скверное расположение духа на него. Или возможно это был вопрос Далии, признающий, что она сама дуется — или огорчена или потрясена, независимо от того, чтобы это могло быть — это должно было прекратиться.

Но вопрос раздразнил Дзирта на гораздо более глубоком уровне, и вероятно более глубоко, чем Далия намеревалась. Дзирт не мог отрицать истинность ее слов.

Для Дзирта Далия оставалась большим противоречием, которое в состоянии тащить его эмоции любым, каким она пожелает путем, это казалось, так легко, как она меняет свою прическу. Но Энтрери… нет, ее уловки не сработали бы с Энтрери. Поскольку Артемис Энтрери знал ее или знал что-то о ней, что шло мимо причесок, чистой кожи или вайды, ее одежды, обольстительной или милой. Возможно, перед Дзиртом она стояла обнаженной, физически, но перед Энтрери, Далия была обнаженной эмоционально, раздетой для основной проблемы, которая так ее преследовала.

Дзирт видел это только короткое время, в виде сломанного и кривого молодого тифлинга-чернокнижника и реакцию Далии на это существо, на Эффрона.

— А как насчет тебя? — ответил Дзирт. — Ты мало говорила в десятидневку, после того как мы покинули Гонтлгрим.

— Возможно, мне было ничего сказать. — Далия стиснула зубы, как будто боялась, что что-то вырвется, если она утратит немного дисциплины. — У меня есть уши, — сказала Далия и пошла прочь.

Он последовал за ней из бивака и снова в лес, двигаясь медленно и низко пригнувшись, ища сломанные стебли или следы. Она шла долгое время, затем, наконец, остановилась на солнечной поляне с одним наполовину ушедшим под землю камнем, на котором удобно сидеть.

Далия устроилась полулежа, сняла шляпу и провела пальцами по своим волосам, позволяя солнечным зайчикам плескаться по лицу.

— Пойдем, — предложил он ей. — Мы должны узнать, кто или что убило этих гоблинов. Рядом вампир, как ты утверждаешь.

Далия пожала плечами, не проявляя интереса.

— Или Веселый мясник, — упрямо продолжал Дзирт. — И если последний, то нам не мешало бы его найти. Сильный союзник.

— Также я думала о своем любовнике вампире, — сказала Далия, и она, казалось, испытала некоторое удовольствие, когда Дзирт поморщился при этом упоминании.

— Неужели мы никогда не поговорим о том, что случилось в Гонтлгриме? — вдруг спросил Дзирт. — Кривой тифлинг обвинил тебя в убийстве. — Выражение Далии резко изменилось. Она хлестнула по нему взглядом.

Далия сглотнула и мгновение не отводила глаз от Дзирта, когда он сел рядом с ней.

— Он утверждал, что Алегни был его отцом, — нажал Дзирт.

— Замолчи, — предупредила Далия.

— Он назвал тебя матерью.

Она буравила его глазами, и Дзирт ожидал, что она протянет руку и вцепится в его лицо или разразится тирадой проклятий.

Но она этого не сделала, и это, возможно, было еще более тревожным. Она просто сидела, смотря в упор. Облако проплыло над их головами, закрывая солнечный свет, посылая тень на симпатичное лицо Далии.

— Неправдоподобно, конечно, вероятно невозможно, — тихо сказал Дзирт, пытаясь отступить.

Далия оставалась совершенно неподвижной. Он почти слышал биение ее сердца или это было его собственное? Пролетело много мгновений. Дзирт потерял им счет.

— Это правда, — призналась она, и теперь Дзирт смотрел так, будто получил пощечину.

— Не может быть, — ему, наконец, удалось ответить. — Он — юноша, но ты — девушка…

— Я была почти ребенком, когда тень Херцго Алегни упала на мой клан, — сказала Далия, так тихо, что Дзирт едва слышал ее слова. — Двадцать лет назад.

Мысли Дзирта вращались в кругах, очень легко приходя к темному заключению, к которому вели слова Далии. Он попытался ответить, но мог лишь беспомощно бормотать перед лицом ужаса. Он вспомнил свою юность и окончание учебы в Мили-Магтире, когда его собственная сестра повела себя с ним так непристойно, что он вынужден был убежать с отвращением.

На мгновение он подумал рассказать об этом Далии, чтобы попытаться претендовать на некоторое родство с ее болью, но потом понял, что его собственный опыт, безусловно, бледнел в сравнении с ее травмой.

Поэтому он бормотал, и наконец протянул к ней руку, чтобы обнять.

Она сопротивлялась, но вся дрожала. Слезы, которые катились из ее голубых глаз, были образованы глубокой печалью, он знал это, даже когда она издала низкое рычание, чтобы скрыть свою слабость.

Но отречение не могло удержаться, и гнев не мог сокрыть шрам.

Дзирт попытался прижать ее к себе, но она отвернулась, вскочила на ноги и сделала несколько шагов, к нему спиной.

— Итак, теперь ты знаешь, — сказала она, ее голос был холодным, как глубочайший лед зимой.

— Далия, — взмолился он, поднимаясь и делая шаг в ее сторону. Он должен подойти, схватить ее и обнять, шептать ей, что она может дать волю боли? Хочет ли она этого? Казалось, что нет, и все же, она позволила Энтрери себя поцеловать…

Дзирт с рычанием отклонил эту смешную ревность. Речь шла не о нем и не о его отношениях с Далией и конечно не о ее моментах с Энтрери. Речь шла о Далии с ее глубокой болью.