Таран - Сергей Зверев

Какой же ему резон подписываться за незнакомого арестанта? Откуда вообще уважаемый вор знает о существовании Тарана? Что это было – случайное совпадение или обдуманный ход? Нет, совпадение исключается. Авторитеты вроде Шестипалого никогда ничего не делают просто так. Значит, Таран для чего-то ему понадобился. Опасная ситуация. Не за красивые же глаза взят Таран под защиту. Значит, что-то от него потребуется взамен. Что именно? И как поступить, если Шестипалый предложит выполнить какое-нибудь поручение?

Отказаться? Согласиться?

Размышления прервал окрик надзирателя-попкаря, заглянувшего в камеру:

– Таранов! На выход.

– С вещами? – спросил Таран, спрыгивая со шконки.

– С девочками, ключами от тачки и кредитками! – сострил надзиратель под смех заключенных. – Живей, Таранов. Не то допинг применять придется. – Он многозначительно похлопал дубинкой по ладони. – Будешь чемпионом по бегу на короткие дистанции.

Провожаемый любопытными взглядами, Таран вышел из хаты, привычно заложил руки за спину и двинулся по коридору, гадая, куда его ведут. Судя по тщательному обыску в конце второго этажа, к кому-то из высокого начальства. Однако вместо того, чтобы подтолкнуть Тарана к повороту в административный корпус, надзиратель скомандовал:

– Вниз. Голову опустить, по сторонам не смотреть.

На первом этаже задержались возле решетки и продолжили спуск по лестнице. Тарану это не понравилось. Что за дела? В подвале размещаются камеры для особо опасных преступников плюс несколько одиночек, в которых квартируются смертники. Ну и штрафные изоляторы, конечно. Выходит, в ШИЗО ведут?

– Меня на подвал? – спросил Таран, подвергаясь вторичному обыску у очередной решетки.

– Нет, – коротко ответил надзиратель, сменивший первого.

Странно. При переводе в новую камеру заключенные забирают вещи и матрацы, а Таран идет налегке. Куда же его, если не в изолятор? Может, тут у них «пресс-хата»? Но зачем прессовать осужденного, не ушедшего в несознанку и покорно схлопотавшего свой срок? Впрочем, если Тарана действительно решили забросить к отморозкам, то ему хана. Даже бритвы при себе нет, чтобы вскрыть вены в случае беспредела. Оставалось полагаться на собственные силы. Их у Тарана, слава богу, хватало.

– Стоять! – скомандовал надзиратель в глухом закоулке с одной-единственной дверью под номером семнадцать. – Руки за голову, лицом к стене.

Заскрежетал отпираемый замок. В ноздри ударил неожиданно приятный запах домашней жратвы.

Переступив порог, Таран замер, осматриваясь. Камера, в которую его втолкнули, была пятиместная: пара двухъярусных коек и одна одноярусная – лежбище местного пахана. Скорее всего, им являлся круглоголовый амбал в черной майке, восседавший за столом на ближнем к окну месте. Вокруг него сгрудились четверо остальных обитателей – щетинистый кавказец, белобрысый амбал с кроличьими глазами, молодой парняга с длинными обезьяньими лапищами и бритый наголо толстяк, череп которого лоснился в тусклом свете. Все пятеро, не обращая внимания на Тарана, угощались снедью, разложенной на «дубке». Были здесь и белые булки, и консервы, и тушенка, и даже литровка иностранной водяры. Отсутствовала только колбаса, официально порицаемая зэками за красный цвет, а на самом деле – за сходство с мужским членом. Но и без колбасы за столом было чем поживиться.

«Неудивительно, что они такие ряшки отъели, – подумал Таран, непроизвольно глотая слюну. – Нехилые ребятишки. У Кавказца костяшки пальцев – что твои орехи, у Орангутанга – бицепсы потолще моих ляжек будут, да и остальные – отъявленные мордовороты. Какого хрена меня к ним забросили? Если это Шестипалый облагодетельствовал, то лучше бы я с братвой Паленого разбирался».

– Привет чесной компании, – отчетливо произнес Таран.

Он умышленно переиначил слово «честной», чтобы не дать повода придраться к обращению. Здороваясь с незнакомыми арестантами, необходимо соблюдать предельную осторожность. Поприветствуешь братву или бродяг, значит, мужиков не шибко уважаешь, относишь себя к тюремной элите, а это еще обосновать надо… «Мир вашему дому» – тоже чересчур витиеватый, а потому рискованный вариант. Ну а всякие там «здрасьте» и «добрый день» – это для лохов.

Толстяк, окрещенный Тараном Черепом, поднял на него бычьи глаза.

– Кто здесь честный, а кто нет, еще не ясно, – прожевал он вместе с батоном.

– Если мы честные, то ты какой? – подхватил Белобрысый.

Ну, началось. Теперь держись. Зэка – он как сапер, ошибается только один раз.

– Я сказал «чесной», – напомнил Таран спокойно и сделал два шага вперед. – Если кто-то не расслышал, то не мои проблемы. Кто рулит в хате? Я Таран из двести пятой. Может, объясните, что я здесь делаю?

– Может, сам объяснишь? – поинтересовался Орангутанг с нескрываемой угрозой. – Лично мы официантов не вызывали.

– Без подсадных воздух чище, – подмигнул Череп.

Как ни странно, его действительно звали так.

– А ну, Череп, встреть гостя и проводи к дубку, – велел пахан в черной майке.

Взгляд его лучился гостеприимством, и Таран едва не попал в расставленную ловушку. Подойдя, Череп выставил перед собой ладонь. Инстинктивным движением было пожать ее, но в последнюю секунду Таран вспомнил, что в тюрьме за руку не здороваются.

– Что с клешней? – дружелюбно спросил он. – Парализовало?

– А ты доктор? – разозлился Череп, сообразивший, что хитрость не удалась. – Курево есть? – Он сделал вид, что протянул руку за сигаретой.

– Есть, – сказал Таран, обошел его, как неодушевленный предмет, и остановился напротив пахана. – Невежливо встречаете бродягу, – произнес он. – Есть претензии?

– Там, где были к нему претензии, на могилке растут гортензии, – дурашливо пропел Кролик.

– Падай, – предложил пахан, указывая взглядом на свободное место.

Таран подчинился. Он не спешил проявлять характер. Пускай сперва проявят себя новые попутчики.

И они проявили.

Вернувшийся к столу Череп сунул в рот ложку тушенки и с аппетитом зачавкал. Есть Тарану хотелось не так уж сильно, но то, что ему не предложили угощаться, означало: «тут тебя никто не уважает, так что на нормальное отношение не рассчитывай».

– Ты кто по жизни? – приступил к допросу пахан.

Ну вот, случилось то, о чем предупреждал недавно Паленый. Чтобы отнести себя к братве, требуются четкие обоснования, которых у Тарана нет. Назваться же «мужиком» – равнозначно тому, что поставить себя ступенькой ниже собеседников. Тем самым ты признаешь воровские правила игры и уже не имеешь права беседовать с ними на равных.

– По жизни я большой любитель пива, – закосил под дурачка Таран.

Тем самым он перехватил инициативу. Теперь пахан вынужден или «съехать с темы», или задавать наводящие вопросы. Если при этом будет допущена грубость, то Таран вправе ответить тем же. Дальше по обстоятельствам. Но «по понятиям» у Тарана появится формальный повод для применения силы.

– Грамотный? – поинтересовался пахан.

– Не то чтобы очень, но кой-чему обучался.

– Откуда ты?

Таран ответил. Назвал также фамилию и статью. А затем напрягся, услышав вопрос, заданный подчеркнуто равнодушным тоном:

– Кого из авторитетов знаешь?

– Паленого, например, – осторожно ответил Таран.

– А выше? – засопел придвинувшийся Череп.

– Выше – крыша, – парировал Таран, – а дальше не вижу.

– Ты не съезжай с базара по-скользкому, – предупредил Кролик, подвигая к себе здоровенную зеленую кружку с отбитой эмалью. – Тебя по-нормальному спрашивают, кого из мастевых знаешь?

– Может, Шестипалого? – подмигнул Орангутанг.

– Ну, если Шестипалого, то тогда разговор другой будет, – протянул пахан.

Какая-то фальшивая нотка прозвучала в его голосе. Тарану стало ясно, зачем его пригласили за стол. Обитатели камеры откуда-то знали про сегодняшнюю маляву и как бы предлагали Тарану воспользоваться авторитетным прикрытием. Но саму-то маляву он в глаза не видел. А что, если Паленый специально разыграл спектакль? Что, если он в сговоре с братвой из этой явно не простой камеры? Все-таки «пресс-хата»?

«Так и есть!» – пронеслось в мозгу Тарана, когда он увидел, что Кролик как бы невзначай запихивает в кружку увесистый кулек с сахаром. Судя по отбитой эмали и по многочисленным вмятинам, кружка неоднократно использовалась не по прямому назначению. Чифбак – ударное оружие, пускаемое в ход, когда нужно отрубить противника с первого же удара.

То косясь по сторонам, то наблюдая исподлобья за Кроликом, Таран хранил молчание.

– Ну, не знаешь, тем хуже для тебя, – проворчал пахан, складывая руки на груди. – Тут нам шепнули, что ты погоны раньше носил. Красноперый?

Дипломатия закончилась, начались провокации на границе. Следовательно, войны не избежать.

– Погоны у спецназовцев ГРУ не красные, да и вообще никогда не носятся, – тихо ответил Таран.