Как это было у меня: 90-е - Сергей Васильев

«Это как “алгеброй поверить гармонию”: можно сухими цифрами и последовательностью проводок описать жизнь! — вдруг осенило меня. — Ведя баланс своего банка, ты как будто пишешь его жизнь, ведешь его дневник».

Эта мысль очень меня тогда возбудила. Весь первый год нашей работы баланс банка я вел сам. У нас был, конечно, главный бухгалтер и штат бухгалтерии, но ежедневно каждую проводку в балансе я пропускал через себя. Я чувствовал каждую его строку. Кому должны мы? Кто должен нам? В какой-то момент мне стало казаться, что я слился с балансом и чувствую в нем все: как он растет, как он меняется, какие строки увеличиваются стремительно, какие — не так быстро.

Постигнув эту науку, я стал c удовольствием излагать ее основы всем друзьям и знакомым, кто хотел пойти работать в банк или начать заниматься бизнесом.

— С чего начать? — спрашивали они меня.

— Начинайте с баланса, — говорил я. — Поймите его суть. Прочувствуйте смысл проводок, не перекладывайте это на бухгалтера. Бухгалтерия вообще ничего такого не чувствует, она просто машинально заносит цифры в таблицы. Прочувствовать собственный баланс можете только вы лично. И лишь после этого вы почувствуете свой бизнес, его дыхание и пульс.

P.S.

Я уже не помню, как называлась та книга, с которой я начал изучение бухгалтерии. Это была какая-то тоненькая брошюра в мягкой обложке, купленная случайно на каком-то стихийном книжном развале. Она быстро истрепалась, переходя из рук в руки по моим друзьям. Но именно она стала единственной книгой о финансах, которую я внимательно и вдумчиво изучил. Больше ничего о бизнесе и финансах я никогда не читал. Всему остальному нас научила жизнь.

Авто (1992–1996 годы)

Первыми автомобилями, которыми мы обзавелись, были четыре «Москвича-2141».

Мы купили их сразу, все вместе, вчетвером, весной 92-го. Поехали на единственный тогда официальный рынок — большую площадку завода АЗЛК, — взяли с собой толстые пачки денег и там за наличные их купили.

Все — одинакового серого цвета.

И на этих четырех тачках мы подкатили к общаге в Жуковском, где тогда еще обитали, тем самым вызвав всеобщий фурор среди студентов и преподавателей.

Четыре новеньких «Москвича» на заднем дворе общежития были не просто автомобилями — они воспринимались как знак, как невероятный и абсолютно тогда непонятный феномен!

Тот же эффект мой новый «Москвич» произвел у подъезда тещиного дома в Коломне и на даче, куда мы с женой и сыном отправились на выходные.

Фурор и непонимание — это мало сказать!

Чем вообще был автомобиль для советского человека в то время?

Личные машины встречались редко и воспринимались как знак достатка и, безусловно, возраста!

В двадцать пять лет в СССР невозможно было купить автомобиль. За ним нужно было отстоять очередь, которая порой тянулась годами. Занять место в ней получалось где-то после сорока — только тогда у тебя могли уже появиться соответствующие деньги.

Да и накопить на машину было очень трудно. Чаще всего, когда очередь подходила, человек собирал нужную сумму в долг по друзьям и знакомым, а потом годами расплачивался.

В общем, иметь автомобиль однозначно считалось верхом престижа!

Вот почему столько непонимания в дачном кооперативе вызвал новый «Москвич», стоящий у домика одинокой инженерши Коломенского КБ, у которой была только дочь-студентка с молодым мужем-аспирантом.

— А как он ее купил? Что, вот так подошел и отдал за нее сумку денег? — спрашивали недоуменно соседи.

— Да, пришел и заплатил! Наличными! — гордо отвечала теща, сама абсолютно не понимая, как такое могло получиться.

«Москвич-2141» часто выходил из строя. В нем все тряслось и барахлило, хотя я этого и не замечал. Тогда считалось, что, если автомобиль ломается, это нормально.

Я ремонтировал его сам. У него то садился аккумулятор, то по дороге на работу начинал дымиться радиатор, рвались какие-то тросы, лопались покрышки, случались мелкие аварии и т.п.

Года через два-три я подарил этот «Москвич» своему шоферу.

Как только появилась новая модель «жигулей», знаменитая тогда «девятка», я тут же ее купил. В этом автомобиле уже ничего не тряслось, но катался я на нем недолго. Деньги тогда зарабатывались быстро, и уже через полгода я сменил красную «девятку» на свою первую иномарку.

Этой крутой иностранной тачкой была «Хонда Сивик» ярко-синего цвета. Небольшая, но имевшая острые формы, она казалась тогда почти спортивным болидом.

Впрочем, и на этой крутой тачке я поездил недолго, поскольку мне тогда уже полагалось авто с водителем.

«Хонда» прожила у нас долго, и постепенно ее хозяйкой стала теща — которой в свои пятьдесят пять пришлось учиться водить машину и сдавать экзамены на права. Без автомобиля она уже не справилась бы с ритмом жизни нашей семьи.

Где-то в это же время всей командой мы решили обзавестись внедорожниками, а так как мы старались выдерживать какое-то равенство, у нас появилось… шесть «Паджеро».

Это были семейные автомобили, и с того времени в команде стал вырабатываться общий стиль. В будние дни каждый ездил на автомобиле с водителем, в выходные — садился сам за руль внедорожника.

Эта «Паджеро» была многострадальной машиной: два раза в ней ночью били стекла и вытаскивали приемник, когда я оставлял ее у квартиры под окном, и в результате — с того же самого места у квартиры на Кутузовском — ее и украли.

Как только мы решили, что мне полагается водитель — а за «этикетом» у нас следил Андрюха, — мы купили «Мерседес 300», это была уже банковская машина. Я пересел с переднего водительского места на заднее, пассажирское. Вскоре на втором переднем сиденье устроился мой первый охранник Славик. Так втроем мы и ездили всюду — до июля 1996-го, когда случился крах банка, — менялись лишь марки «мерседесов».

P.S.

Потом у меня было еще много разных машин. Но именно эти автомобили до сих пор почему-то числятся за мной в коломенском ГИБДД. И мне периодически начисляют по ним какие-то налоги и штрафы, хотя все эти авто давно уже ушли в металлолом…

«Я — Сильвестр» (1993 год)

В 1993 году я все еще сидел в нашем офисе на Большой Тульской. Кабинет, секретарь, коридор и стол охранника перед входом — вот что можно было увидеть, если направляться от моего рабочего места на улицу, — и обратно, если идти ко мне.

Незадолго до этого случая Козырева назначила к нам в московский филиал нового завхоза — и одновременно руководителя службы безопасности — Юрия Евгеньевича. Его ей рекомендовал какой-то тверской безопасник, из «бывших» (то есть из кагэбэшников).

Юрий Евгеньевич как-то налаживал наше хозяйство, следил за покупкой столов и стульев, ну и присматривал за охранниками у нас и в офисах московских отделений. Работа была не хлопотная, проблем у нас не случалось, поэтому мы с ним особо и не пересекались.

Но однажды…

Сижу я как-то в своем кабинете один. И вдруг безо всяких звонков и предупреждений секретаря — я лишь услышал какой-то небольшой шум в приемной — в кабинет ввалились человек пять реальных жлобов! Без моего приглашения они расселись на диване.

За ними вошел неприметный мужчина среднего возраста, щуплый на вид. Взял стул, стоявший у стены, и расположился прямо передо мной. Я не успел даже понять, что происходит.

Они не кричали, ничего не требовали, вообще никто ничего не говорил. Все происходило в абсолютной тишине и спокойствии. Я сидел за своим рабочим столом, глядя то на здоровенных ребят на диване у стены, то на мужичка.

В проеме двери показалось испуганное лицо нашего охранника. Он пожимал плечами: мол, ничего не мог поделать, я один, а их вон сколько. Рядом с ним виднелось растерянное, испуганное лицо секретарши.

— Я — Сильвестр, — представился мужичок и протянул мне руку.

— Сергей Васильев, — ответил я, и мы поздоровались.

Скажу откровенно, в тот момент я ничего еще не понимал. Я не понимал: кто ко мне пришел, что это за люди? То есть я представлял собой абсолютного болвана, не знакомого с миром «блатных», людей в законе и вообще — с бандитами. Я вообще ничего про них не знал! Наверное, именно это мне и помогло.

Сильвестр еще какое-то время смотрел на меня с некоторым сомнением и подозрением, пока с сожалением для себя не понял, что перед ним полный профан! Серьезных людей я не знал. А я действительно в тот момент вообще ничего не слышал ни про Сильвестра, ни про серьезных московских людей в законе.

Тем не менее Сильвестр начал разговор.

Он спросил про наше новое отделение, которое мы открыли неделей раньше на Ленинградском шоссе рядом с гостиницей «Советская», и поинтересовался, знаю ли я, что это их территория?

Я подтвердил, что мы только открылись, взяли помещение в аренду у какого-то бывшего магазина, и сказал, что ничего не знаю про то, чья это территория.