Социальная справедливость – главное на Земле - Андрей Симонов

Очаровательная улыбка сползла с лица Слуги Народа. Лицо его сделалось каменным, глаза горели злым огнем. Он был похож на хищного зверя, готового загрызть заживо неугодного противника. «А ведь это его истинное лицо, которое он тщательно скрывал ото всех на протяжении многих лет», – подумала Лада. Но тут Слуга Народа взял себя в руки и снова сделался обаяшечкой, с его неотразимой харизмой, каким он всегда представал перед народом на всех мероприятиях, встречах, ток-шоу. И сказал речь для телевидения и радио:

– Она по глупости не любит Слугу Народа, который живет ради народа, – ласково сказал Слуга Народа. Кто не любит Слугу Народа то он оппозиционер, диссидент, враг народа, иностранный агент, таким нет места среди нашего народа. Наш народ отвергает людей, не любящих Слугу Народа. Он не любит оппозиционеров диссидентов и прочих подобных вражеских элементов. Во имя народа я требую, чтобы она покинула немедленно территорию города.

И веселый автобус с тюремной камерой внутри помчался быстрее стрелы к главным воротам города, исполнять приказ Слуги Народа.

И вот Лада стоит по другую сторону ворот изгнания из города, с прекрасным названием «Город Социальной Справедливости».

Она присела на пенек и задумалась. Но тут рядом она услышала рев зверя. Она подняла голову и увидела рядом настоящего медведя, вылезавшего из берлоги.

– Не бойтесь, – услышала она веселый знакомый голос. – Это ручной медведь из цирка. Цирк прогорел. И голодные звери разбрелись кто куда. Я подружился с медведем, живу с ним в его берлоге. И профессор-оппозиционер вылез из берлоги.

– Как вы оказались здесь? – удивилась Лада.

– Очень просто. У нас в стране никто не застрахован от этого. Я хожу на лекции в университет не по центральным улицам, а переулками, чтобы не наткнуться на социальный патруль, который еженедельно проводит опросы населения. Но у самого входа в университет я наткнулся на социологический вооруженный патруль. И на вопрос люблю ли я тех, кого положено любить – ответил «нет». Понимаете, я не привык врать. Я вижу, как часть прохожих, наступив на горло собственной совести, говорят «да» социологическому патрулю, когда он записывает ваш номер, чтобы передать потом куда надо. На следующий день меня вызвали в Министерство защиты народа. И профессор-перевертыш ласково объявил, что я уже два раза попадался на нелюбви к тем, кого положено любить. А потому от имени народа, который отторгает от себя оппозиционеров, он высылает меня немедленно за пределы города навсегда. У нас сейчас очень мягкие законы. Раньше сажали в тюрьму на двадцать лет. Но все тюрьмы переполнены. Денег строить новые тюрьмы нет. А потому нас гуманно высылают за пределы города навсегда. Так я оказался здесь.

Профессор оппозиционер горестно продолжал:

– Нас много, живущих здесь, в поле, за забором города. У нас всех одна беда – мы умники выше нормы. Я окончил два университета. Мой друг, он живет рядом в лисьей норе, окончил три университета, и все – самые престижные в разных концах вселенной. И все остальные умники выше нормы очень умные по образованию люди. Все мы теперь уволены и не преподаем в университете, и не работаем в научных институтах и предприятиях оборонного характера, других у нас просто нет. И вся наша беда в том, что мы чересчур умные, и вдобавок, к сожалению, имеем совесть и сострадание к судьбе своего народа. Именно за это нас не любят те, кого положено любить. Но беда и в том, что нас не понимает и народ, о судьбе которого мы печалимся. Власти осмеивают нас перед народом, доказывая, что мы очень далеки от народа, от его коренных интересов. А народ равнодушно относится и к властям, которые его притесняют, и к нам, оппозиции, которая пытается его защитить. Народ, в основном, занят выживанием, своими огородами. И если грубо, все остальное ему до лампочки.

Услышав эту высокоинтеллектуальную беседу, со всех концов поля вылезли ученые головы ученых мужей.

Наша интеллектуальная элита живет на этом поле, где кто как устроился. Одни подружились с кротами, и те роют им норы в земле. Другие познакомились с землеройками и другими животными, умеющими рыть норы. А некоторые, самые отчаянные, руками выкопали себе землянки. Лопаты нам запретили перебрасывать через забор.

– А как вы питаетесь?

– Народ через забор перебрасывает нам свеклу. А вороны и собаки, жалея нас, приносят нам с дальних помоек квартала чиновников всякие вкусные съедобные вещи. Особенно богатые помойки в жилых кварталах семьи и родственников Слуги Народа. Так что с голоду мы не умираем.

– А чем вы здесь занимаетесь?

– Кто ведет занятия со студентами на удалении, кто пишет научные диссертации, кто пишет статьи в научные журналы. А кто-то пишет стихи и романы. И вечерами к ним приходят молодые люди – постоянные зрители и слушают их. Одни наше поле называют полем умников сверх меры. А некоторые называют наше поле Брехаловкой.

Наступило время обеда и научный интеллигентный народ стал вылезать из своих нор, берлог, землянок.

Все они были бородатые.

– Народ не кидает им из-за забора лезвия, ибо они в дефиците, – ответил профессор. У одних борода была по пояс, у других – по колено, а у самых старых и умных – волочилась по земле. Среди них выделялся профессор Я-5000.

– Он у нас десяток лет живет в кротовой норе и пишет огромный философский труд в сто томов, посвященный зарождению и развитию, истории народа в городе «Социальной Справедливости». Сейчас он пишет, по его словам, восемьдесят первый том. И обещал, что, когда напишет все сто томов, их отпечатают и опубликуют. Весь город, даже включая власти, восхищаются его мудростью. И лишь избранные знают истинную трагедию этого мудреца. Написав очередной том, он аккуратно его обертывает бумагой и кладет на хранение на очередную полку в мышиной норе. А мыши, при всем глубоком уважении к мудрому старцу, каждую зиму съедают этот очередной том, написанный на бумаге и обернутый бумагой. Но эти избранные, зная это, боятся сказать мудрецу об этом, понимая, что он не переживет эту страшную новость о том, что главное творение его жизни каждую зиму съедают по одному тому голодные мыши. Именно к этому древнему мудрецу и обратился профессор, помнит ли он легенду о земной Социальной Справедливости, которую привезли в незапамятные времена с планеты Земля сюда, на планету Х, в город Социальной Несправедливости, как он тогда назывался, на вечное хранение.

Древний мудрец не вылезал из расширенной мышиной норы два дня и думал, и думал. И, наконец, вспомнил.

– Я расскажу вам легенду о земной Социальной Справедливости.

Глава 6. Легенда о Земной Социальной Справедливости

В далекие времена наш город еще носил название «Город Социальной Несправедливости». В нашем городе Верховная власть Руководителя города всегда передавалась по наследству, путем демократических выборов. Отец нашего Слуги Народа был Слугой Народа много-много лет, и настало время, и он одряхлел. И по наследству, путем демократических выборов был избран его сын, наш сегодняшний Слуга Народа. Ведь у нас демократия по наследству. Придет время, и его старший сын будет путем демократических выборов избран очередным Слугой Народа. Наш сегодняшний Слуга Народа большой демократ, и он внес в конституцию изменения, и город назвали Городом Социальной Справедливости, социальным государством, где вся власть принадлежит народу, и все делается во имя народа. И Социальная Справедливость – наша главная личность в городе. Без ее соглашающегося кивка ничего не утверждается. И руководящая партия у нас Народная Трудовая партия Социальной Справедливости. В ее рядах нет ни одного чиновника, только назначаемые сверху представители народа.

В далекие времена при отце нашего Слуги Народа тайком ночью к нам в город привезли Земную Социальную Справедливость. На вашей Земле в те далекие времена шла очередная большая война. И одна из победивших сил решила, что вашей Земле не нужна Социальная Справедливость, с ней одни только угрызения совести и поиски правды. А это лишние хлопоты. Вашу Земную Социальную Справедливость привезли в хорошем здравии. Она тогда была зрячая, все видела, все слышала, и не боялась громко выражать свое мнение и отстаивать интересы народа перед властями. Слуга Народа из уважения к Социальной Справедливости поместил ее в хороший дом отдыха на вечное хранение. Узнав о молодой, полной сил и энергии Земной Социальной Справедливости, к ней стал приходить за советом простой народ. И она учила как отстаивать социальную справедливость, свои права, бороться за правду. Узнав об этом, Слуга Народа рассердился, ибо это подвергало опасности демократическое социальное государство, которое он создал. И Земную Социальную Справедливость поместили за глухие стены в изолированную от внешнего мира больницу для сумасшедших, куда клали на лечение оппозиционеров, не любящих тех, кого положено любить. Их лечили лучшие врачи, и так квалифицированно и больно, что в итоге они быстро начинали любить тех, кого положено. Но несломленная Земная Социальная Справедливость и здесь вела свою подрывную работу. Она доходчиво объясняла оппозиционерам суть социальной демагогии, где настоящая, искренняя любовь к народу, к его нуждам подменялись лозунгами, откровенным обманом, где социальная справедливость нагло и открыто подменялась несправедливостью. Слуга Народа узнал от доносчиков об этом очень быстро и приказал, по примеру нашей любимой Социальной Справедливости, накрепко завязать ей повязкой глаза, чтобы она ничего не видела, заткнуть ей уши затычкой. чтобы она ничего не слышала, и накрепко заткнуть ей рот кляпом, чтобы она не могла доносить до народа правду о социальной справедливости. И на всякий случай накинули на нее смирительную рубашку. А когда у нее отказали ноги, то посадили ее в инвалидную коляску.