Бренна земная плоть - Николас Блейк

Разговоры, будто всплески, возникали то на одном, то на другом конце стола. Найджел вдруг ощутил, что, несмотря на кажущееся оживление, атмосфера за столом была напряженная. И напряжение исходило от одного-единственного человека. Да и как было не волноваться О'Брайену, когда его роковой час все приближался.

Внезапно он встал, поднял свой бокал и, как-то неопределенно взглянув на Найджела, произнес:

— Предлагаю тост! За отсутствующих друзей и… за присутствующих врагов!

Последовало короткое, но тягостное молчание. Джорджия Кавендиш прикусила губу. Ее брат как-то растерянно посмотрел по сторонам. Лорд Марлинворт побарабанил по столу. Люсилла и Киотт-Сломан обменялись взглядами. Филипп Старлинг оглядел всех присутствующих и ухмыльнулся.

Молчание нарушила леди Марлинворт:

— Что за нелепый тост, мистер О'Брайен? Неужели у вас в Ирландии приняты подобные тосты? Ведь там такие удивительные люди!

Старая дама хихикнула и пригубила вино. Другие последовали ее примеру. И как раз в тот момент, когда все поставили свои бокалы на стол, неожиданно погас свет. Найджел почувствовал, как у него останавливается сердце. Сейчас! Значит, это было предупреждение… Но уже в следующий момент он назвал себя истеричной старой девой. Вошел Артур Беллами, неся в руках рождественский пудинг с горящими свечами. Он поставил его на стол перед полковником и заметил довольно громким шепотом:

— Израсходовал целую коробку спичек, прежде чем смог зажечь все свечи. Готов побиться об заклад, что Грант выпила всю водку, а бутылку наполнила водой…

С этими словами он отступил назад и снова зажег свет. О'Брайен бросил леди Марлинворт извиняющийся взгляд, но та совсем не казалась обиженной.

— Какой у вас великолепный дворецкий! Настоящая личность! Нет-нет, больше ни капли! Неужели вы хотите меня споить… Ну хорошо, только полрюмочки! — Потом она посмотрела на полковника и похлопала его по руке веером. — Ваше лицо напоминает мне лицо человека, которого я видела когда-то очень давно… Герберт! — воскликнула она. — Кого тебе напоминает мистер О'Брайен?

Лорд Марлинворт начал пощипывать свои седые шелковистые усики.

— Право, не знаю, моя дорогая… Может быть, одного из твоих несчастных почитателей? Но мне думается, что до сих пор мы не имели чести знать кого-либо из членов ирландской семьи О'Брайенов. В какой части страны…

— Наше поместье лежит неподалеку от замка великого короля Брайена Бору, — ответил О'Брайен с торжественной серьезностью.

Киотт-Сломан хотел было рассмеяться, но под ледяным взглядом полковника смех сразу превратился в тихое покашливание.

— Твой род имеет замок, а в замке, конечно, водятся привидения. Ты никогда мне об этом не рассказывал, — упрекнула О'Брайена, наморщив носик, Джорджия.

— Привидения? Домашние привидения? Не думаю, что какие-то привидения могли изменить что-либо в нашем старике Слип-Слопе! — бросил Киотт-Сломан.

«Странное прозвище для О'Брайена», — подумал Найджел и по лицам присутствующих понял, что, кроме Киотт-Сломана, никто не знал этого прозвища.

— У нас в Ирландии домашние привидения всегда начинают выть, когда кто-либо из семьи должен умереть, — быстро вставил полковник. — И если кто-нибудь сегодня ночью услышит вой, это значит, что пришел и мой черед.

— А когда мы все стремглав сбежим вниз, то увидим, что Аяксу просто приснился страшный сон, — сказала Джорджия с едва заметной дрожью в голосе. Люсилла Траль зябко передернула плечами.

— К чему такие страхи в рождественский вечер! — заметила она. — Неужели нужно обязательно говорить о смерти?!

— Моя дорогая девочка! — заметил лорд Марлинворт. — Вам нечего бояться! Достаточно смерти взглянуть на ваше личико, и она, так же как и мы все, ляжет у ваших ног. — Он сделал изящный жест рукой и заговорил, уже обращаясь ко всему обществу: — Такие предвестники смерти существуют не только в Ирландии. Я очень хорошо помню подобного рода явление, которое коснулось семейства моего старого друга Висканта Хьюзватера. На территории его поместья стояла полуразвалившаяся часовня, колокола которой начинали звонить по ночам, если наступал черед умереть кому-нибудь из членов его рода. Однажды ночью бедняга Хьюзватер, отличавшийся отменным здоровьем, услышал этот звон. К несчастью, он был почти глухим и, приняв звук колокола за пожарную тревогу, выскочил на улицу — да простят меня дамы — в чем мать родила. А ночь была очень холодной. И, простудившись, он подхватил воспаление легких, а через два дня его не стало. Это лишний раз доказывает, что нельзя легкомысленно относиться к предостережениям свыше. Ведь между небом и землей связей гораздо больше, чем мы предполагаем.

В этот момент леди Марлинворт сочла своевременным пригласить дам в гостиную. Мужчины сгруппировались вокруг хозяина дома.

— Может быть, чашечку кофе, лорд Марлинворт? — спросил тот. — Найджел, кофе? — И он начал разносить чашки с кофе. — Если хотите орехов, вам достаточно протянуть руку. К сожалению, я не смог достать особых сортов, Киотт-Сломан. Фарква запоздал с поставкой! Но вы должны показать нам свое искусство! Готов держать пари, что вы единственный из присутствующих, кто может разгрызть грецкий орех зубами!

Киотт-Сломан тотчас же продемонстрировал свое искусство, все другие постыдно спасовали.

— Вы, кажется, интересуетесь Шекспиром, лорд Марлинворт? — продолжал меж тем полковник. — А вы знаете кого-нибудь из драматургов послеелизаветинской эпохи? Великолепные вещицы они творили! У Шекспира люди погибают тысячами, а у них десятками тысяч! Откровенно говоря, мне нравится, когда, перед тем как опустится занавес, вся сцена заполнена трупами! А какая у этой эпохи поэзия! — О'Брайен начал цитировать стихи голосом мягким и проникновенным, устремив взгляд куда-то вдаль. Но, не дочитав до конца, он вдруг умолк, словно устыдился, что столь простые слова произвели на него такое глубокое впечатление. Лорд Марлинворт неодобрительно постучал пальцами по столу.

— Разумеется, очень впечатляюще, но это не Шекспир! Далеко не Шекспир! Может быть, я старомоден в своих вкусах, но я считаю Шекспира самым великим!

Вскоре после этого мужчины присоединились к дамам. Позднее Найджел мог лишь смутно припомнить, в какие игры они там играли и какие истории рассказывали, ибо чувствовал себя совсем разбитым, что было отнюдь не удивительно после такой обильной трапезы; в памяти остался зычный голос и заразительный смех О'Брайена, что никак не вязалось с его внешностью. Когда же леди и лорд Марлинворт в одиннадцать часов попрощались, а некоторые мужчины исчезли в бильярдной, Найджел отправился спать. Вернее, он собирался только передохнуть, а потом — независимо от того, были ли анонимные письма шуткой или нет, — всю ночь дежурить около барака. Возможно, полковник мог и сам позаботиться о себе, но ведь четыре руки всегда надежнее двух. Думая об этом, Найджел потихоньку задремал.

Глава 4

Когда Найджел очнулся, то в первую очередь обратил внимание на свет в своей комнате и тишину. Свет проникал откуда-то сверху, что было довольно странно, ибо стояла зима. Что касается тишины, то, внимательно вслушавшись, он понял, что тишина эта относительная, но все звуки, будь то лай собаки, кудахтанье кур или человеческие шаги, казались какими-то приглушенными, словно на все окружающее легло огромное мягкое покрывало. Найджел подумал, не является ли такое восприятие следствием приема каких-нибудь медикаментов, но он твердо помнил, что не принимал никаких лекарств. Постепенно его мозг снова заработал нормально. Он встал и подошел к окну.

Снег! Да, ночью выпал снег. Не такой обильный, чтобы остаться лежать на ветвях и крышах, но достаточный, чтобы покрыть землю. Вероятно, именно поэтому звуки и казались такими приглушенными.

Внезапно Найджел вздрогнул. Он вспомнил: О'Брайен! Барак! Он бросился в комнату, предназначавшуюся якобы для хозяина. От веранды к бараку вели человеческие следы, слегка припорошенные снегом. На крыше веранды тоже лежал тонкий снежный покров.

— Слава Богу, все в порядке! — пробормотал Найджел.

К бараку вел только один след, и значит, кроме О'Брайена, туда никто не проходил.

Вернувшись к себе, он посмотрел на часы. Без двадцати девять. Он спал довольно долго. Полковник, видимо, тоже заспался, так как обычно в это время он уже кормил птичек. Но чему удивляться после такого обильного ужина! Тем не менее Найджела вновь охватило какое-то неприятное чувство. «Нет, случись что-нибудь, мне бы уже сказали. Артур Беллами сказал бы… Да, но ведь Артур тоже еще не был в бараке…»

Найджел быстро оделся. Странное чувство охватило его — подобное тому, когда, еще школьнику, ему снилось, что он опаздывает на уроки. Он быстро спустился вниз. По веранде расхаживал Эдвард Кавендиш, одетый в теплое пальто.