Владимир Высоцкий - Владимир Семенович Высоцкий

я все помню — я был не пьяный.

Когда ж я уходить решил,

Она сказала: «Не спеши!»

Она сказала: «Не спеши,

Ведь слишком рано!»

Но тот, кто раньше с нею был,

Меня, как видно, не забыл, —

И как-то в осень, и как-то в осень —

Иду с дружком, гляжу — стоят, —

Они стояли молча в ряд,

Они стояли молча в ряд —

Их было восемь.

Со мною — нож, решил я: что ж,

Меня так просто не возьмешь, —

Держитесь, гады! Держитесь, гады!

К чему задаром пропадать,

Ударил первым я тогда,

Ударил первым я тогда —

Так было надо.

Но тот, кто раньше с нею был, —

Он эту кашу заварил

Вполне серьезно, вполне серьезно.

Мне кто-то на плечи повис, —

Валюха крикнул: «Берегись!»

Валюха крикнул: «Берегись!» —

Но было поздно.

За восемь бед — один ответ.

В тюрьме есть тоже лазарет, —

Я там валялся, я там валялся.

Врач резал вдоль и поперек,

Он мне сказал: «Держись, браток!»

Он мне сказал: «Держись, браток!» —

И я держался.

Разлука мигом пронеслась,

Она меня не дождалась,

Но я прощаю, ее — прощаю.

Ее, как водится, простил,

Того ж, кто раньше с нею был,

Того, кто раньше с нею был, —

Не извиняю.

Ее, конечно, я простил,

Того ж, кто раньше с нею был,

Того, кто раньше с нею был, —

Я повстречаю!

1962

У тебя глаза — как нож

У тебя глаза — как нож:

Если прямо ты взглянешь —

Я забываю, кто я есть и где мой дом;

А если косо ты взглянешь —

Как по сердцу полоснешь

Ты холодным, острым серым тесаком.

Я здоров — к чему скрывать, —

Я пятаки могу ломать,

Я недавно головой быка убил, —

Но с тобой жизнь коротать —

Не подковы разгибать,

А прибить тебя — морально нету сил.

Вспомни, было ль хоть разок,

Чтоб я из дому убег, —

Ну когда же надоест тебе гулять!

С грабежу я прихожу —

Язык за спину заложу

И бежу тебя по городу шукать.

Я все ноги исходил —

Велисипед себе купил,

Чтоб в страданьях облегчения была, —

Но налетел на самосвал —

К Склифосовскому попал, —

Навестить меня ты даже не пришла.

И хирург — седой старик, —

Он весь обмяк и как-то сник:

Он шесть суток мою рану зашивал!

А когда кончился наркоз,

Стало больно мне до слез:

Для кого ж я своей жистью рисковал!

Ты не радуйся, змея, —

Скоро выпишут меня —

Отомщу тебе тогда без всяких схем:

Я тебе точно говорю,

Востру бритву навострю —

И обрею тебя наголо совсем!

1962

Лежит камень в степи

Артуру Макарову

Лежит камень в степи,

А под него вода течет,

А на камне написано слово:

«Кто направо пойдет —

Ничего не найдет,

А кто прямо пойдет —

Никуда не придет,

Кто налево пойдет —

Ничего не поймет

И ни за грош пропадет».

Перед камнем стоят

Без коней и без мечей

И решают: идти или не надо.

Был один из них зол —

Он направо пошел,

В одиночку пошел, —

Ничего не нашел —

Ни деревни, ни сел, —

И обратно пришел.

Прямо нету пути —

Никуда не прийти,

Но один не поверил в заклятья

И, подобравши подол,

Напрямую пошел, —

Сколько он ни бродил —

Никуда не добрел, —

Он вернулся и пил,

Он обратно пришел.

Ну а третий — был дурак,

Ничего не знал и так,

И пошел без опаски налево.

Долго ль, коротко ль шагал —

И совсем не страдал,

Пил, гулял и отдыхал,

Ничего не понимал, —

Ничего не понимал,

Так всю жизнь и прошагал —

И не сгинул, и не пропал.

1962

Большой Каретный

Левону Кочаряну

Где твои семнадцать лет?

На Большом Каретном.

Где твои семнадцать бед?

На Большом Каретном.

Где твой черный пистолет?

На Большом Каретном.

А где тебя сегодня нет?

На Большом Каретном.

Помнишь ли, товарищ, этот дом?

Нет, не забываешь ты о нем.

Я скажу, что тот полжизни потерял,

Кто в Большом Каретном не бывал.

Еще бы, ведь

Где твои семнадцать лет?

На Большом Каретном.

Где твои семнадцать бед?

На Большом Каретном.

Где твой черный пистолет?

На Большом Каретном.

А где тебя сегодня нет?

На Большом Каретном.

Переименован он теперь,

Стало