Рокоссовский - Сергей Егорович Михеенков

С восторгом приветствуем Петроградский гарнизон и рабочих как борцов за истинные интересы великого Русского трудового народа в лице рабочих и крестьян и их победу считаем огромным шагом к завоеванию свобод, провозглашённых Русской революцией.

Настал момент, когда Русский народ должен сказать: “Я хозяин страны. Я сам хочу строить свою судьбу”. Мы, представители дивизии, от лица своих полков заявляем: мы поддерживаем власть Советов всем, что они от нас потребуют, о всех восстающих против Советов мы кричим: руки прочь, не сметь посягать на Волю народа, в Центральный Комитет Советов Рабочих, Солдатских и Крестьянских депутатов должны войти представители всех корпусов действующей Армии…

Для спасения страны от полной разрухи и Революции от гибели… требуем: 1) Учредительное собрание должно быть созвано в назначенный срок… для успешной подготовки к выборам требуем полную свободу печати и устной агитации. 2) Требуем объяснения всех договоров, заключённых прежними правительствами, и активного выступления перед всеми воюющими и нейтральными странами с предложением о немедленном заключении справедливого и демократического мира. 3) Требуем немедленной передачи без выкупа всех земель всему трудящемуся народу, причём как земли, так и живой и мёртвый инвентарь переходит в ведение крестьянских земельных комитетов. Леса переходят в ведение лесозаготовительных комитетов, которые должны удовлетворить население топливом в потребной норме. Ненужная же порча лесов должна строго караться законом, а окончательное же распределение должно произойти в Учредительном собрании. 4) Всем генералам, офицерам, чиновникам и духовным лицам давать пенсию не более 500 рублей в год. 5) Тщательный надзор над фабрично-заводской промышленностью, удовлетворение населения хлебом и предметами первой необходимости фабрично-заводской промышленности по строго установленным ценам. 6) Во избежание окончательного разложения Армии требуем немедленного урегулирования транспорта, снабжения армии продовольствием, обувью, обмундированием, пополнением, фуражом, технической частью. 7) Требуем незамедлительной отмены смертной казни… в каких бы случаях это ни происходило. 8) Офицеры, которые выявляют вражду к новому строю, по отзывам соответствующих организаций, должны быть разжалованы и отправлены в окопы. 9) Мы требуем, чтобы все части, направляющиеся против Советов, были немедленно возвращены на фронт.

Председатель Дивизионного совещания

младший унтер-офицер Лебедев.

Секретарь

младший унтер-офицер Колодкин».

Итак, в 5-й кавдивизии власть, по сути дела, захватили младшие унтеры. Среди них оказался и Рокоссовский. В то время он занимал весьма солидный пост – в октябре был избран в полковую Георгиевскую думу, куда входили представители от кавалеров Георгиевского креста. Тогда их слава ещё не померкла. Как человек не только храбрый, авторитетный, но и грамотный, он исполнял обязанности секретаря полковой Георгиевской думы.

Документы, подобные вышеприведённому, не могли не волновать солдатскую душу. А душа солдатская в девяти окопах из десяти была крестьянской. Земля – без выкупа! Куда как сильно.

Следует заметить, что Рокоссовский в те бурные октябрьские дни оказался всё же не в полковом комитете, где концентрировался основной революционный элемент каргопольцев, а в полковой Георгиевской думе. Его, младшего унтер-офицера из варшавских мещан, влекла не политика, а армейская служба. Он понюхал порохового дыма, почувствовал ловкость своей руки и надёжность клинка и уже не мог жить без этого. «Шашки вон! Пики к бою!» – эта команда волновала его больше, чем революционные лозунги.

Но вскоре он всё же прибился к одному берегу. К большевистскому. Цели большевиков казались ему более ясными и близкими. К тому же Советы начали создавать новую армию.

Полки старой армии переформировывались в красноармейские отряды. Весной 1918 года 5-й драгунский Каргопольский полк был отведён в глубокий тыл, в район Череповца, и реорганизован в красногвардейский кавалерийский отряд.

Незадолго до отправки по эскадронам пронеслась волна солдатских самосудов над офицерами. Её подстегнула расправа над исполняющим обязанности Верховного главнокомандующего Русской армией генералом Н. Н. Духониным. Революционно настроенные матросы не простили боевому генералу того, что он перед своим смещением (обязанности командующего принимал прапорщик Н. В. Крыленко) распорядился выпустить на свободу генералов Корнилова, Деникина, Маркова и других, арестованных после Корниловского мятежа.

19 ноября 1917 года драгуны 4-го эскадрона арестовали и приговорили к смерти поручика Ясинского.

Ещё весной был получен приказ об отмене звания «нижний чин». Тем же приказом отменялось титулование офицеров. Солдаты ликовали: кончилось время их благородий.

Многие офицеры дезертировали из армии домой или туда, где, по слухам, собирались и накапливались силы, способные противостоять большевизму. Некоторые уезжали в отпуск и не возвращались. Но были и другие. Зачастую отстранённые от командных должностей, они упорно и верно продолжали служить в своих полках рядовыми солдатами. Были такие и в 5-м драгунском Каргопольском полку.

Это была настоящая трагедия. Стала ли она трагедией и для нашего героя, неизвестно.

Сохранился документ. Пересказывать его незачем:

«Да здравствует Революция!

Постановление

общего собрания драгун 4-го эскадрона 5-го Драгунского Каргопольского полка 19 декабря 1917 г. в числе восьмидесяти пяти человек (85) в составе председателя Олейникова, товарища Ермакова и секретаря Дикова.

Порядок дня

О произведённом суде над бывшим поручиком Ясинским.

Выборы командира эскадрона и его заместителя.

О собственных вещах поручика Ясинского.

О вещах не возвратившегося из отпуска тов. Газалиева».

Здесь необходим небольшой комментарий.

Буза в 4-м эскадроне шла уже давно. Драгуны ни в грош не ставили офицеров. Свобода пьянила сильнее вина, а у некоторых особо горячих голов, как ныне говорят в просвещённом обществе, крышу сносило напрочь.

Ещё в конце апреля в эскадроне вспыхнул конфликт между драгунами и командиром полковником Занковичем. Причиной обострения отношений стал эпизод, произошедший однажды на построении. Эскадрон готовился к полковому смотру. Взводы выстроились. Занкович подъехал к шеренгам и поздоровался. Ему дружно ответили. В первом взводе подняли красный флаг с надписью: «Да здравствует свобода!» Командир эскадрона тронул коня, подъехал к знаменосцу и осведомился, по какому случаю нарушается устав и порядок выездки. Ему ответили дерзко, в духе царившего тогда настроения. Занковича это задело, он сказал, что красная тряпка, поднятая в первом взводе, не является штандартом, предусмотренным уставом, и он в таком виде эскадрон на полковой смотр не поведёт. Драгуны загудели. Полковник не уступал. И тогда дело решил председатель эскадронного комитета: он приказал убрать флаг.

Однако история на этом не завершилась. Командир эскадрона ещё раз объехал строй и вдруг заметил на груди стоявшего рядом с Рокоссовским драгуна Фёдора Чуба красный бант.

– Убр-рать! – рявкнул полковник. – И чтобы впредь никаких красных бантиков! Ни на драгунах, ни на лошадях! Вы не барышни, а солдаты!

Вскоре эскадронный комитет обратился к полковому начальству с просьбой удалить полковника Занковича с должности их командира: «Не желая обострять отношения, мы с болью в сердце и со слезами на глазах должны были удалить эти знаки добытой дорогой ценой свободы, так долго находящейся в руках