Судьба по имени Ариэль - Валерий Ярушин

И здесь я хочу отдать должное моим коллегам, чья самоотверженность тогда спасла ситуацию. Немногие ансамбли могут похвастаться таким единодушием. Видимо, для этого надо очень любить свое дело, иметь здоровый фанатизм, который, рано или поздно победит! Может, это звучит пафосно, но тогда, от безысходности мы были готовы на все…

Лев Гуров, Сергей Антонов, Борис Каплун, Владимир Киндинов, Сергей Шариков и я — эта челябинская шестерка решается на отчаянный шаг — ехать, во что бы то ни стало! Без аппаратуры, без инструментов, без костюмов, просто, чтоб заметили и спасли… Смотрим на карту: от Челябинска до границы со Швецией около 3000 км, добираться накладно… Чешская гитара «Торнадо» была когда-то куплена на общие деньги, ее решено было продать. Но 300 рублей едва хватало на дорогу, остальные пришлось добавлять, кто-где мог. А самое главное, родным и близким было приказано — молчать!

И вот через трое суток — Латвия! Уже подъезжая к Риге, я разговорился с одним фаном, ехавшим на фестиваль. Нагнал он страху тогда сильно. Рассказал, что фестиваль европейского уровня, назвал больше десятка разных прибалтийских групп, сказав, что русским там «дышать-не видать»! Я как-то робко похвастался, что у нас много своего, на русском языке, пара классных народных песен. Чувак как-то брезгливо на меня уставился: «Ну, мужики, вам ничего не светит, даже не пытайтесь!» Я загрустил, но в душе что-то теплилось…

…Подходим к площадке, пульс учащается, еще за километр слышен стон баса… И вот вывеска: «Пут вейни! (вей, ветерок-лат.) Репетиционный день, ворота открыты, входим. На сцене — груда аппарата, количество колонок шокирует! Какой-то человек с метлой нам что-то говорит на латышском, но мы, не зная латышского, понимаем: надо «ухиливать!» Я говорю ему: мы, мол, из Челябинска, хотели посмотреть… Потом смотрим друг на друга и я узнаю: «Язеп Янович?» Вот это встреча! Он тоже узнает меня и через полминуты я — в оргкомитете. «Линнардс Муциньш» — отрекомендовался симпатичный высокий очкарик — председатель. Потом достает какую-то бумагу и говорит: «А-ри-ель» — ви виступаете трэты дэн». Я уставился на него, ничего не понимая. Уже готовил жалобную речь… Оказалось, до той злополучной ссоры, наш босс выслал нашу заявку и забыл про нее. Создавалась интересная ситуация: у нас не было командировки, но имели на руках бумагу с печатью и подписью Каминского. Узнав об этом, Линнардс нисколько не смутился: «Ну и что, у нас каждый второй так приехал. Аппаратура здесь общая, ваше дело — выступить.» Еще один приятный сюрприз: ночлег тоже обеспечен, гостиница «Лива» за счет организаторов. А мы уже присматривали лавки на вокзале… Словом, фарт!

На ежегодный латвийский фестиваль «Янтарь Лиепаи» съезжалось огромное количество оркестров, солистов и групп почти из всех союзных республик. Конкурс проходил по трем номинациям: джаз-оркестры, эстрадные ансамбли и ансамбли биг-бита. Последняя номинация была самой престижной. Термин «рок» в то время применялся, в основном, к рок-н-рольным командам, а более тяжелый стиль обзывали андеграундом.

Репетиции шли днем и ночью. Здесь мы тоже решили не «раскрывать карты». Порепетировали старые рок-н-рольные песенки, полагая, что нас здесь тоже не знают. Хотя кто-то из зала крикнул: «Лебедушку давай!» (причем, с ударением на «у»)…

Шел третий день конкурса. Когда объявили «Ариэль», как представителя Урала, примерно треть зала пошла покурить. Наше конкурсное выступление состояло из разных песен, таких как: «Зимы и весны», «С песней по Уралу», «Баллада о памяти» — мои авторские, гуровская «Тишина», «Река несла дубок» — латышская народная песня, как обязательная программа. Я сделал ее со скрипкой — публика визжала от восторга… К битловской сюите из «Монастырской дороги» зал уже был полон. Мы чувствовали какой-то порыв, назревала сенсация! И вот главный момент — «Отдавали молоду»… Эта память, видимо, навсегда! Все эмоции передались публике, любое, малое или большое соло сопровождалось аплодисментами, в тихих местах стояла гробовая тишина… После оваций, выстроившись на авансцене, мы вкушали эти звуки зрительского шума, и не верили, что это происходит!.. Мокрые и счастливые, под удивленными взглядами устроителей фестиваля, мы покидали зал. Председатель жюри, знаменитый Раймонд Паулс, после концерта пожал мне руку, и я был на вершине счастья!

На следующий день местная газета «Коммунист» вышла с шапкой: «Авторы самой большой сенсации — «Ариэль». И дальше: «Неужели большой приз покинет Прибалтику?» В гостинице «Лива» всю неделю стоял шум и гам. Все братались. Мы — с эстонским «Фиксом» из Тарту. Нас с Борей в «алкогольный оборот» взял латышский хохол Юра Бабенко… В общем, сказочная неделя завершилась не просто победой — триумфом! Мы получили приз — деревянный кубок с янтарем — «Малый янтарь» за победу в своей категории. Большой присудили шикарному джаз-оркестру Тамошюнаса из Литвы. Вместе с призом нам вручили шесть подсолнухов, срубленные под корень — дескать, тянитесь к солнцу!

Я долго добивался встречи с Раймондом Паулсом, и вот, наконец, мы сели в холле гостиницы, где рассказал ему о всех наших приключениях. На что мэтр ответил: «Ничего, вот покажете приз, и все встанет на свои места!»… Не встало…

…Вернулись в Челябинск уже перед началом занятий в институте. Как ни скрывали, что уехали, ничего не вышло… «Маяк» уже «растрезвонил» о нашей победе и поклонники наклеили листовки радостного содержания на телефонные будки в центре Челябинска.

Разговор с представителями власти шел в русле 37-го года. Нас обвинили черт знает в чем: что мы — самозванцы, что мы ведем молодежь «не туда» и что мы опозорили Урал(!!!) Борис Гринев, тогдашний идеолог по культуре в манере Берии выдал: «Вы сами подписали свой приговор! Мы не дадим вам собираться вместе ни в одном дворце города, а уедете — мы вас достанем, где угодно!.. В который раз нас «приперли к стенке», из которого был один выход — уезжать! После телефонных переговоров с Паулсом, было решено — опять в Латвию, писать пластинку, а потом, как получится… Договор был такой: первая сторона диска должна состоять из песен латышских композиторов Паулса и Фрейденфельда на русском языке, а вторая на наш выбор. В 70-е годы в Латвии был очень популярен вокальный дуэт Бумбиере и Лапченок, но пели они на латышском, а Раймонду хотелось выйти на всесоюзную арену, и он хотел это частично сделать с нашей помощью.

В конце 72-го устроились играть на танцах в ДК ЗСО опять без названия. Директор Скалыгин, под страхом потерять партбилет, приютил у себя…