Умопомрачение - SeHi

он терпеть не мог, но приходилось с ними мириться. О том, чтобы мать не работала, не могло быть и речи. В стране началась галопирующая инфляция и значительный рост цен. Ситуация в стране складывалась всё хуже и хуже. Предыдущие годы правительство страны так часто делало внешние заимствования, что к концу 1982 года в бюджете Югославии не оказалось средств не только на то, чтобы погасить сами долги по кредитам, но было невозможно даже выплатить по ним проценты. А кредиторы в лице Международного валютного фонда настойчиво и с весьма определёнными целями требовали возврата средств. Над страной повисла угроза объявления дефолта, а это привело бы к распродаже всего зарубежного имущества с аукциона. Перед такой угрозой правительство Югославии решилось на частичную оплату внешних долгов средствами золотого резерва страны. Начались массовые принудительные увольнения, недовольство людей быстро разрасталось.

Родителям Рилинда повезло, они не попали под сокращение. Отец был врачом, и его сложно просто так взять и уволить. К тому же, больные есть всегда. А чем хуже жизнь, тем больше больных. Мать Рилинда смогла сохранить своё рабочее место несмотря на то, что у них прошло сокращение штата. Осталось загадкой, что тому поспособствовало: трудолюбие и въедливость Ерты или её родственники и хорошие знакомые, оказавшие помощь в трудоустройстве. Супруги даже не пытались гадать о причинах своего везения, боясь его спугнуть.

Гудение ламп дневного света ещё больше нагоняло сон. Рилинд потёр глаза, встал и осмотрелся в поиске того, чем можно было бы заняться. Играться с игрушками совсем не хотелось. Его взгляд остановился на детском столике, который стоял у широкого окна, дающего много света даже в такие пасмурные осенние дни, как сегодня. Рилинд решительно направился к нему. На столе в специальной подставке стояли разноцветные карандаши, которые в такой серый и пасмурный день помогут внести яркости. Решение было принято моментально, хотя осознанно и не обосновывалось именно в таком ключе. Подойдя к столу, Рилинд решительно взял из стопки чистый лист бумаги для рисования и уселся. Шли минуты, Рилинд не отвлекался. На листе бумаги появлялись дороги, трава, деревья. В небе засветило летнее солнце. Потом появились люди. Он нарисовал много людей, помимо себя и своих родителей. Его отец, как всегда, был выкрашен в жёлтый цвет. Кое-кто из других нарисованных людей тоже имел такое же сияние — это Рилинд вспоминал виденных им прохожих в прошлом. Картина была почти закончена, когда мальчик почувствовал за своей спиной чьё-то присутствие. Рилинд обернулся. Позади него стояла его воспитательница, которая, склонившись, разглядывала рисунок.

Как красиво ты нарисовал, — тут же похвалила женщина ребёнка, и Рилинд, очень довольный похвалой, улыбнулся.

Хотите, я подарю Вам эту картинку? — спросил он.

Разговаривал Рилинд уже достаточно хорошо.

Конечно, хочу — ответила воспитательница убедительным тоном.

Ну, хорошо. Только закончу её сначала, — пообещал Рилинд.

Правда? Вот спасибо, — она погладила ребёнка по головке. — Скажи, а почему у тебя некоторые люди на рисунке жёлтые?

Потому что они светятся, — пожал плечами Рилинд, всё также искренне улыбаясь.

Светятся? А почему они светятся?

Не знаю, — чистосердечно ответил Рилинд. — Светятся и всё.

Рилинду ещё не пришло в голову основательно расспросить родителей о сиянии, пока он довольствовался знанием, что такие люди есть, и предположением, что его родители это сияние тоже видят. Видят ли сияние другие люди, он не задумывался.

Воспитательница много видела забавного на рисунках детей за свою многолетнюю трудовую деятельность, поэтому она просто улыбнулась в ответ.

— Хорошо, не буду тебя отвлекать. Рисуй, — и она отошла к другим детям.

Похвала — это очень важно для любого ребёнка, поэтому Рилинд продолжил работу с ещё большим старанием и даже с некоторым воодушевлением. Часам к девяти утра рисунок был закончен и торжественно подарен воспитательнице, которая ещё раз выразила восхищение и благодарность. Совершенно счастливый Рилинд уселся играть с игрушками вместе с другими детьми, когда в группу вошла заведующая детским садом в сопровождении молодой девушки. Разговор между заведующей, воспитательницей и девушкой шел за спинами детей, и никого из малышей не интересовал. Жизнь сообщества детей в таком возрасте всегда является отдельным миром, в который иногда врывались взрослые с их требованиями. Но когда они не врывались, то во взрослых не нуждались. Ну, по крайней мере, пока не проголодаются или не начнут обижать друг друга.

Молодая девушка была практиканткой, она некоторое время будет присутствовать в группе Рилинда. Обговорив все рабочие моменты, заведующая оставила практикантку под началом воспитательницы и удалилась в свой кабинет оформить оставшиеся документы для учебного заведения, откуда пришла девушка. Воспитательница стала показывать практикантке, что и где находится, и только теперь девушка заинтересовала детей. Каждый с любопытством уставился на неё, а некоторые даже подбежали, чтобы рассмотреть поближе. Когда Рилинд увидел практикантку, то завороженно уставился на неё. Девушку окутывало яркое сияние. Глаза Рилинда восхищённо распахнулись, он даже встал на ноги. Практикантка бросила на Рилинда взгляд и, улыбнувшись, помахала ему рукой. Рилинд продолжал стоять и смотреть на неё, поэтому девушка просто отвернулась.

Воспитательница стала рассказывать о детях в группе практикантке, которая периодически бросала взгляды в сторону Рилинда, стоящего замерев, не в силах оторвать глаз от сияния девушки. В конечном счёте даже воспитательница обратила внимание на Рилинда.

— Рилинд? — обратилась она к нему.

Мальчик не отреагировал.

Рилинд! — громко повторила та.

Мальчик словно очнулся и перевёл взгляд на воспитательницу.

— Подойди сюда, — попросила та, и он подошёл, отведя глаза и глядя куда-то в сторону и вниз.

— Рилинд, у тебя что-то случилось? — поинтересовалась она у мальчика.

Нет, — покачал головой Рилинд.

А почему ты так смотришь на тётю?

Рилинд открыл было рот, чтобы сказать о сиянии, но слова словно застряли у него в горле. Он не понимал почему, но ему не хотелось делиться своим восхищением ни с кем. К тому же неведомое доселе осознанное чувство самосохранения вдруг встрепенулось и тоже велело ему молчать. Рилинд опустил голову и лишь пожал плечами, смотря себе под ноги, чтоб не выдать себя.

Любовь с первого взгляда, — пошутила практикантка, погладив его по голове.

Рилинд смутился настолько, что решил немедленно ретироваться и вновь заняться игрушками.

Ну всё, смутили ребёнка! — засмеялась