Вор вне закона - Алов Константин

На кухонном столе валялась пустая банка из-под шпрот и шкурка от копченой колбасы. Не иначе новый "папа" принес "праздничный набор".

Лешка и в самом деле чувствовал себя самым несчастным и одиноким человеком на всем свете. Он нашарил кнопку старого трехпрограммного радиоприемника и нажал ее. Тишину кухни нарушили звуки пиратской песни:

"Приятели, смелей разворачивай парус!

Йо-хо-хо, веселись как черт!

Одни пробиты пулями, других сразила старость.

Йо-хо-хо, все равно за борт!"

По радио передавали спектакль по книге Стивенсона "Остров сокровищ". Скорчившись у окна, Лешка задремал. Ему снились, пальмы, пиастры и паруса "Испаньолы". Снился сундук с сокровищами, среди которых кроваво отсвечивал "Глаз Циклопа". Потом дверь в квартиру открылась и по коридору, стуча по полу деревянной ногой, прошествовал старый пират. Он вошел в кухню и остановился в дальнем темном углу, хрипло напевая пиратскую песню. Только слова в ней были как будто другие. Они четко отпечатались в сонном Лешкином сознании:

"Тут трое урок вышли из шалмана,

И ставят урки Маньку под забор.

Умри, змея, пока не заложила!

Подохни, сука, или я не вор!"

В коридоре хлопнула дверь. Лешка вздрогнул и проснулся. В дверях кухни, касаясь головой притолоки, возвышался Маленький Гоги и улыбался.

— Эй, малчык, как тебя! Вот ты где? Слюшай, малчык, иды сюда. Я тэбя познакомлю с моим другом. Мэня зовут Малэнький Гоги, а это — Балшой Гоги.,- он похлопал себя пониже живота. — Ха-ха! Иды, нэ бойся, он нэ кусается. Я его рукамы дэржу! Болно нэ будэт! И нэ вздумай орать, сученыш, пополам порву!

Одной рукой Гоги принялся расстегивать штаны и выволакивать наружу свой толстый как докторская колбаса член, а другой сцапал Лешку за плечо. Того охватил панический ужас.

Мать храпела в комнате так, что и на кухне было слышно. Лешка подумал, что если заорать, она все равно не проснется, а Маленький Гоги запросто мог, как и обещал, разорвать его пополам своими огромными как лопаты ручищами. И вдруг как гром в маленькой темной кухне прогремело:

— Отпусти пацаненка, ты, жопушник!

Хриплый голос раздался из темного угла. Того самого, где в Лешкином сне стоял старый одноногий пират. Голос был негромким, но властным.

Неизвестный вышел на свет и Лешка обомлел. Вместо левой ноги у него была деревяшка. Маленький Гоги тоже удивился.

— А ты, в натуре, слюшай, что за хрен с горы?

Незнакомец недобро усмехнулся.

— Про Волоху Призрака слыхал, урюк позорный?

— Кто урюк?! — взвился Маленький Гоги. — Да я твой мама ыбаль!

— Свою ыби, дешевле будет! А за базар ответишь! — спокойно возразил одноногий. — Это я имел во все дырки твой мама, твой папа, дедушку с бабушкой и тебя самого! И нюх твой поганый своей ногой топтал!

Маленький Гоги заревел медведем так, что Лешке даже страшно стало, и попер на Волоху как падающая башня. Он занес свои кулаки, каждый размером чуть побольше Лешкиной головы. В отличие от него Волоха не производил впечатления великана. Казалось, ему уже ничто не поможет.

Но Волоха не стал закрываться или уклоняться, а легонько ткнул гиганта в живот. Маленький Гоги вдруг замер, потом зашатался и медленно осел на пол. В его быстро стекленеющих глазах застыло непередаваемое изумление. Свои огромные лапы он прижал к животу. Между грязных волосатых пальцев ручьем хлынула черная в темноте кровь. Лешка подошел поближе и разглядел — из живота гиганта торчала знакомая ручка бычиного хозяйственного ножа. Волоха как ни в чем не бывало проковылял мимо умирающего и опустился на табурет.

— Что же теперь будет? — едва слышно прошептал Лешка.

— А ничего. Будет срок.

— В тюрьму посадят? — спросил Лешка с затаенным ужасом.

— Нет, в санаторию, — осклабился Волоха. — Не кипишись, пацан. Вору тюрьма, что дом родной. Жалко только с мамашей не повидался. Да и статья мокрая — западло вору по такой ходку делать.

Лешка заглянул Волохе в глаза. Это были глаза человека, только что совершившего убийство и тем спасшего его, Лешку, от боли, позора, может быть смерти. Спасшего от чего-то очень страшного, чего именно — он старался не думать.

Волоха, казалось, нисколько не волновался. Лешка никогда в своей жизни не встречал такого спокойного и уверенного в себе, но в то же время до ужаса печального взгляда. И тут Лешка понял, что очень хочет стать другом этому удивительному человеку. И сам странным образом успокоился, будто повзрослел сразу на десять лет.

— Не будет никакого срока, — твердо сказал он.

Волоха посмотрел на него с удивлением. Лешке было страшно приближаться к мертвому Гоги, но он собрал все силы, взял с плиты тряпку и протер ручку торчащего из тела ножа, а потом несколько раз схватился за нее обеими руками.

— Теперь на ручке мои отпечатки, значит и убил я, — твердо сказал подросток. — Будто он на меня напал, а я только защищался. А вам лучше сейчас уйти и вернуться завтра.

Лешка интуитивно взял верный тон. Так говорят со старшим товарищем. И Волоха Призрак этот тон принял.

— Ты откуда такой смышленый? — спросил он.

— Книжки читаю, телек смотрю.

— Тебе, пацан, сколько лет?

— Будущим летом четырнадцать стукнет.

— Тогда порядок. По любому под статью не катишь.

— Я знаю. Вернее только сегодня узнал, — кивнул Лешка.

— А на что отзываешься? Кличут-то тебя как?

— Лешкой. А еще Ляхом.

Волоха поднялся.

— Ну, бывай, Лях. Только запомни хорошенько — с мусорами не откровенничай, сразу иди в полный отказ. Говори как можно меньше и показания не меняй. Как сразу сказал, на том и стой. Рогом упирайся. На подначки их не покупайся. Ментам ни в чем верить нельзя. Суки они все.

— Я им не верю. Я их ненавижу, — процедил Лешка сквозь зубы.

Волоха протянул руку, на которой не хватало двух пальцев. Его пожатие было на редкость крепким.

Дверь за Волохой закрылась. Лешка подошел к телефону и набрал "ноль-два". Когда трубку сняли, он заговорил дрожащим голосом.

— Дяденька, приезжайте скорее. Я, кажется, человека убил, — сказал он.

Приехавшая милиция долго трясла Лешку в присутствии учительницы Галины Ивановны. Ее подняли с постели и срочно доставили на место преступления, поскольку Лешкину мать разбудить так и не удалось. Следователь прокуратуры долго пытался понять, как подросток одним ударом сумел насмерть заколоть громадного мужика.

"Никак, — отвечал Лешка, — я просто нож перед собой выставил, а он попер и сам на него наделся".

Следователь внимательно осмотрел комнату с все еще храпящей матерью, стены, увешанные Лешкиными грамотами за победы в олимпиадах и на соревнованиях. На хулигана парень никак не тянул. И все же в его рассказе что-то не сходилось, он темнил и недоговаривал. Следователь это интуитивно чувствовал, поэтому вновь и вновь задавал одни и те же вопросы и выслушивал все ту же историю про пьяного насильника и его нелепую смерть.

"Он расстегнул штаны и пошел на меня. Я схватил нож и выставил вперед. Я его просил не подходить, а он как прыгнет! И напоролся. Нет, в квартире больше никого не было. Почему вы мне не верите? Я же правду говорю".

Следственные действия закончились поздним утром. Труп Маленького Гоги увезли в морг, мать наконец проснулась и сидела, ошалело хлопая глазами. Когда милиция и прокуратура ушли в сопровождении возмущенной Галины Ивановны, в квартире появился Волоха. Он тихо прошел в свою комнату и больше из нее не показывался.

С того памятного дня Лешкина жизнь сильно изменилась, причем к лучшему. Мать перестала пить и устроилась на работу. Уходила утром и приходила поздно вечером. После случая с Маленьким Гоги она стала осторожнее выбирать ухажеров и домой их уже не водила.

Волоха жил замкнуто. С Лешкой почти не общался. Первым делом он обзавелся протезом ноги. Иногда днем исчезал ненадолго, вечером же всегда сидел дома и смотрел телевизор. Участковый неоднократно проверял его, но каждый раз заставал за этим безобидным занятием.